Особенности национального образования

Всё началось с простого спора. Неизвестно, какая шлея забралась под хвост Джонсу, осмелившемуся утверждать, что его американское образование лучшее в мире, но такую вопиющую наглость Брагинский спустить этому ошметку справедливости не мог. Возможно, значительную роль сыграл хвалёный русский патриотизм, или Ивану попросту не хотелось уступать всяким малолетним балаболам, но привело всё к тому, что конфликтующие стороны решили сравнить уровень знаний своих учеников. Конечно, на первых порах дело ограничивалось упоминанием Гарварда и Царскосельского лицея, однако спорщики быстро просекли, что без подтверждения броские фразы не ценней пустого пшика. Так вот и пришла им обоим в голову дурная мысль – посмотреть на своих учеников в действии, а после отпинать проигравшего на словесной дуэли. Россия выпросил у знакомых важных шишек корочки из Рособрнадзора, честно позвонил в самую непримечательную общеобразовательную школу и попросил у директора позволения заявиться на какой-нибудь урок, дабы понаблюдать. Причем просил он таким благожелательным тоном, что глава учреждения едва не ударился в панику и, конечно же, дал добро. Впрочем, доставшийся для открытого урока предмет Брагинского не обрадовал: это была история, что, зная русские учебники, предвещало массу неприятностей и казусов. Иван связался с педагогом, ведущим данную дисциплину, спросил о темах, которые изучаются в данный момент, после чего два дня круглосуточно доставал всеми средствами связи Швецию, чтобы тот соизволил приехать поприсутствовать – для чистоты эксперимента. Россия вполне бы мог схитрить и потребовать у школы подготовить учеников, но он точно знал, что именно так поступит Альфред, а ему хотелось быть предельно честным и оригинальным. Бервальд сдался вечером второго дня, милостиво согласившись почтить своим вниманием задрипанную русскую школу. Брагинский умудрился за пару суток допечь его так, что Оксенштерна даже не попросил ничего взамен. Хотя во время последнего разговора из уст задерганного Швеции прозвучала фраза, похожая на «Забудь мои координаты». И вот теперь, ютясь между Альфредом и Бервальдом за задней партой в обшарпанной классной комнате, в довесок ловя на себе неприязненные взгляды школьников, Иван постепенно осознавал весь трагикомизм ситуации и мечтал лишь о том, чтобы это всё поскорей кончилось. ------ То, что урок будет весёлым, Россия понял сразу же, когда учитель опоздал и ввалился в кабинет, растеряв все свои бумаги. Это был мужчина лет сорока, одетый в твидовый лоскутный пиджак, на носу педагога при каждом шаге подскакивали мутно-желтые очочки в черной роговой оправе. Сидевшие за первыми партами ребята привычно встали и совершенно спокойно начали собирать рассыпанное счастье по полу. - Добрый день, класс! – не меняясь в лице, бросил преподаватель, принял у школьников собранные листы и уселся за свой стол. – Открываем тетради, пишем число…. Ай, да вы сами всё знаете. У нас сегодня гости из министерства, так что будьте умницами, хорошо? – окинул он взглядом учеников. Старшеклассники – конкретно, десятиклассники – вяло покивали и нестройным хором ответили что-то отдалённо напоминающее «Да, без базара». Учитель оглядел свой стол, выдвинул пару ящиков и снова обратился к классу: - Ну, и где журнал? – миролюбиво поинтересовался он. - А где ему быть, Федор Иванович? – пожала плечами пафосная девочка с третьей парты первого ряда, накрашенная будто на бразильский карнавал. - Действительно, – согласился преподаватель, прошествовал в конец кабинета и выудил журнал из крайней мусорки. – Тут ему самое место. У нервничающего Ивана дернулся глаз, а Альфред, в свою очередь, подавил смешок. - Что замерли? – сказал Федор Иванович, вернувшийся к своему стулу. – Тему помним, записали? Внешняя политика Петра Первого, дорогие мои склеротики. Всё? Отлично. Сегодня будете отвечать, не могу же я вам оценки из воздуха рисовать, – учитель открыл журнал и лениво провел пальцем вдоль списка фамилий. Брагинский тут же сообразил, что преподаватель у ребят свой в доску, а, значит, на "гостей из министерства" ему глубоко покласть. Иван мысленно взмолился, чтобы тот вызвал к доске отличника, но тут неожиданно рядом проснулся Джонс. - Извините, – окликнул Америка учителя, даже не стараясь спрятать свой акцент. – Раз уж у нас проверка, можно мы выберем ученика? - Почему нет, можно, – кивнул Федор Иванович и приглашающе провел рукой, указывая на десятиклассников. – Прошу вас. Джонс на секунду задумался, испытывающе оглядел класс и вежливым жестом указал на взъерошенного паренька с предпоследней парты среднего ряда. - Вот этот молодой человек, – улыбнулся Альфред. Учителя на долю секунды перекосило, а Брагинский понял, что соперник попал не в бровь, а в глаз. - Что ж, Отченашев, выходи к нам, – произнёс педагог и поманил десятиклассника к доске. Россия, услышав такую говорящую фамилию, стал мысленно молиться, чтобы парень знал хоть что-нибудь или хотя бы ответил с божьей помощью. Вид парнишки, спешно прячущего в карман прожжённой местами толстовки айфон с разбитым экраном, не внушал ни гордости, ни доверия. - Итак, Ваня, – начал преподаватель, в то время как Россия в очередной раз чертыхнулся про себя. – Расскажи нам, для начала, о Петре Первом. - Он был лучше Третьего, – нашелся парень, пытаясь прочесть подсказку по лицам одноклассников. - Аргументируй, – Федор Иванович уселся поудобней, предчувствуя, что шоу будет интересным. - Он построил Ленинград, – после легкой заминки сказал Отченашев. По классу прокатились смешки. - Ну, в принципе, верно. А Петр Третий тогда что сделал? - Он, э… Продал Берлин, во! Брагинский сзади поперхнулся и выпал в осадок, а Швеция, знающий русский ровно настолько, чтобы понимать, о чем идёт речь, тихонько прошептал ему: «Держись». - Кому? – безэмоционально поинтересовался историк. - Пруссии, – уверенно заявил школьник. – Там же эта, война, как её… Двадцатилетняя! - Ты мне в красках пересказываешь Семилетнюю, Отченашев. А Двадцатилетняя – это Северная, так что мы вернулись к Петру Первому, – усмехнулся учитель. – Вот о войне со Швецией ты мне и поведай. - Ну… Она шла двадцать лет… - Не тяни кота сам знаешь за что, Иван! К делу. - Началась в тысяча… тысяча… - Тысячелетие выбрано верно, полдела сделали, – одобрил педагог. – Смелее, Отченашев. - В тысяча шестьсот одиннадцатом! – выпалил ученик, в голове которого смешались в кучу и кони, и люди, и даты. Федор Иванович присвистнул. - Даже век почти правильный. Хорошо, а где в это время были Минин и Пожарский? Поляки? - Какие поляки? А, поляки… Точно, Второе ополчение… Там Минин и Пожарский вместе с Сусаниным занимались общественно полезной деятельностью, – наткнувшись на прифигевший взгляд учителя, парень решил пояснить. – Ну, в лес водили поляков. В болота. И шведов туда же. И всё это на севере было. Потому и война Северная. - То есть, Второе ополчение действовало на севере? – на это парень кивнул, а учитель покачал головой. – Почему же тогда памятник им в Москве воздвигли? - Потому что Москва – это мать городов русских! - Справедливо. А где тогда был Петр Первый? - Он как раз к власти пришел. Только-только пришел. - А разве Петр был первым из династии Романовых? – полюбопытствовал учитель. - Причем тут Романовы, Федор Иванович? – возмутился Отченашев. – Они же в советское время правили. А Петр был из династии Рюриковичей. - Рюриковичей? – учитель закашлялся, чтобы скрыть смех. Класс уже вовсю ухахатывался. Подготовившийся Америка сидел с распечатками сводок по истории России и хитро косился на Брагинского, который исступлённо бормотал что-то про «четвертовать». Швед же сидел с непроницаемым лицом, но судя по тому, как блестели его глаза, Бервальду тоже было весело. - Рюриковичи, – между тем продолжил ученик, решивший брать напалмом и наглостью. – Вспомните, во времена татаро-монгольского ига в стране была междоусобица, к тому же Чингисхан и Тохтамыш образовали союз, Золотая Орда требовала огромное полюдье от Руси. Поэтому князья решили пригласить царя на Русь. И приплыли к нам скандинавы разные на драккарах: шведы, датчане, финны… - Финны – не скандинавы, – перебил учитель. - Значит, голландцы. Они же знают толк в корабельном деле, у них даже Петр учился, вполне могли приплыть на драккарах. Ну, или исландцы, скандинавы ведь как китайцы: все на одно лицо. Федор Иванович забился в приступе беззвучного смеха. В это время Швеция начал пинать под столом Брагинского, на что тот вырвал у Джонса одну из распечаток и написал на оборотной стороне: «Заткнись, и без тебя тошно». - Так вот. Приплыли они в Москву… - Почему в Москву? - Москва – столица Руси с древнейших времён. Хотя, разумнее было бы плыть в Киев. - Почему в Киев? - Киев – порт пяти морей, – заявил Отченашев. - А разве не Москва? – удивился учитель. - Киев, – отрезал ученик. – Москва – мать городов русских. Но скандинавы тоже об этом не знали, они думали, что порт – это Москва, поэтому туда и поплыли. - Почему же не в Новгород? - Так в Новгороде правил Мстислав. Я бы лично не поплыл к человеку с таким именем. А в Москве правил Иван Калита. У него было денег много, к такому князю и в гости идти не страшно. - Ладно, давай забудем о князьях, – преподаватель отследил, что творится с «гостями из Рособрнадзора», и решил свести на нет этот апогей абсурда. – Расскажи нам про Северную войну. - Россия на протяжении двадцати лет воевала со Швецией и иногда с Турцией. Нам нужен был выход к Балтийскому морю, – почему-то правильно начал Отченашев. Но, поскольку парень вошел в раж, дальше он с апломбом понес уже откровенную околесицу. – Война началась в конце декабря, поэтому Петр решил сделать первое января новым отсчетным пунктом – так появился привычный нам Новый год. Для начала, русские напали на шведов. - Где напали? - Под Полтавой, где ж ещё? До этого было сражение у деревни Лесная, но там непонятно, кто на кого напал, поэтому давайте поговорим о Полтаве. Это прекрасное место, где устроили жуткую бойню… - Отченашев, короче! - Ещё были сражения у городов Гангут и Гренгам. Э…. А, там ещё украинцы воевали на стороне шведов, охраняли их войска с тыла. Там был гетман какой-то, именем то ли на Джузеппе, то ли на деда Мазая похож… - Мазепа? - Гринпис его знает, этого гетмана! В общем, в итоге войны море мы Балтийское получили. - Целиком? – Федор Иванович уже откровенно смеялся. - Ну, да. Зря воевали, что ли? - Ладно, Ваня, последний вопрос, – учитель потер рукой глаза, смахивая выступившие от хохота слезы. – Каким мирным договором закончилась Северная война? Парень ненадолго задумался, а потом его чело просветлело. - Тильзитским, точно Тильзитским! Между тем, когда под всеобщий смех и шквальные аплодисменты одноклассников Иван Отченашев скромно ковырял ботинком паркет, Россия материл незадачливого тезку и представлял себе всё выше пересказанное. Вот жившие в разное время Чингисхан и Тохтамыш формируют странный тандем, дабы отправиться собирать полюдье, которое отменила ещё княгиня Ольга – впрочем, может, они Москву жечь собрались вместе, так как Тохтамышу одному в 1382 это делать было скучно. Вот опаздывает на несколько веков разношерстная бригада варягов, состоящая из Исландии, Швеции, Дании и почему-то Голландии, вплывает на обвешанном варяжскими щитами драккаре в Москву – точнее, корабль волокут по суше, ибо ещё во время дрейфа по Оке он сел на песчаную отмель. Вот Петр Первый, ныне Рюрикович, лично благодарит князя Пожарского и гражданина Минина за доблестные заслуги на крайнем севере, а вся семибоярщина в это время скрежещет зубами в сторонке. После двадцати лет напряженной борьбы Петр Третий продает Берлин Фридриху, а Пруссия с Германией катаются по полу в припадке истерического смеха. Воплощения Киева и Москвы, скромно кланяясь друг другу, под торжественную музыку и поздравления Украины с Россией меняются привычными за долгие годы титулами. Александр Второй пожимает руку Ленину, Александр Третий приветственно машет Сталину, Николай Второй дружески хлопает по плечу Хрущева. И, наконец, сам Брагинский сидит в обнимку с Оксенштерна под военным одеяльцем, мерзнет и тоскливо наблюдает, как его ошалелые войска посреди декабрьского бурана теснят у Полтавы шведов с криками «Нам всё море подавай, целиком!», при этом морские сражения Гангут и Гренгам неожиданно переносятся на сушу, а после всего Швеция с Россией телепортируются на плот в центре реки Неман к обалдевшему от такого поворота событий Франциску, дабы заключить Тильзитский мир вместо привычного Ништадтского. Между тем, Альфред повернулся к Бервальду и радостно спросил: - Ну что, Оксенштерна, так всё и было? Швеция оглядел тихо матерящегося Россию и кивнул: - В общем и целом, да. Между тем, Федор Иванович решил, что раз уж помирать, то с музыкой, и обратился к Отченашеву: - Ладно, Ваня, а теперь расскажи нам что-нибудь по любой теме, которая тебе нравится, и которую ты знаешь. Глаза школьника загорелись, и он весь встрепенулся. - Можно о Холодной войне? Теперь уже встрепенулся осведомленный как никто другой в этом вопросе Америка, а Россия приготовился выть. - Холодную войну начал Сталин через десять лет после окончания Второй Мировой, – воодушевленно начал парень, которому было явно плевать, что умер Иосиф Виссарионович в 1953. – В стране был период застоя, Временное Буржуазное Правительство терпело июльский кризис. Наследник Сталина Горбачев решил взорвать водородную бомбу, потому что Хрущев посоветовал ему показать миру Кузькину мать, ибо американцы зря устроили Карибский кризис… Россия, уже не скрываясь, хватался за голову, тщетно пытаясь понять, почему все советские деятели решили жить и править в одно и то же время, какое отношение брежневский застой имеет к Сталину, почему Горбачев заделался долгожителем, и как ВБП перекочевало из 1910х в 1950-е. Джонс издевательски обнял Брагинского рукой за плечи, склонился к уху и шёпотом вкрадчиво поинтересовался: - Ну что, Вань, так всё и было? -------- - Будьте добры, расскажите мне, пожалуйста, о Сахалине, – обратился Брагинский к милой американской школьнице, неуверенно замершей рядом с картой мира. Бывший на протяжении всего урока географии бледным, как смерть, Америка, казалось, цветом кожи сравнялся со снегом. - Са-ха-лин? – неуверенно протянула девушка, а потом улыбнулась. – Это советский путешественник, да? - Вроде того, – совершенно серьёзно кивнул Россия. – А что вы знаете о Ватикане? - Ватикан? Да это же Папа Римский! Да, его зовут Ватикан, – довольная собой, ответила американка. Джонс уткнулся Брагинскому в плечо и тихо застонал. - И последний вопрос, если можно, – расплылся в столь характерной ему улыбке Россия. – Покажите, пожалуйста, приблизительно, где находится Санкт-Петербург. Школьница задумалась. - Я помню, что такой город есть, – робко начала она. – Но не помню, в каком штате. - Альфред, – вполголоса угрожающе прошелестел Россия. – Если Аляска получает вот такое же образование, как и этот паноптикум идиотов, то клянусь: я одолжу у сестры самый большой нож и лично перережу тебе горло.