***
Джуто немного лохматый сидит на диване, укрытый все тем же леопардовым пледом. Его спина наконец соприкасается с чем-то мягким, магическим образом избавляясь ломоты в лопатках. Ароматный запах пиццы становится сильнее, когда Саматоки приходит в гостиную с двумя пиццами на блюдах, уже разрезанной на равные куски-треугольники. Таймер, кстати, сработал «вовремя». По телевизору вторая часть предыдущего боевика, все также приглушенная, с очевидной сюжетной линией, которую Ирума пропускает мимо ушей, а с появлением в комнате Аохицуги и пиццы вовсе забывает о том, что телевизор включен. Аохицуги ставит блюда на стеклянный журнальный столик, двигает его ближе к дивану, плюхается на него и укрывает пледом голые ноги. Отрывает себе кусок пиццы, что с морепродуктами, быстро съедает и довольно улыбается. Вкусно же! — Поверить не могу, мы сделали это на столе… У меня теперь все болит, Саматоки, ты в этом виноват. С тебя абонемент в спа-салон. Хотя нет, будешь сам лично делать мне массаж каждый вечер, — у Джуто всегда полно сил на то, чтобы причитать, хотя до дивана Аохицуги нес его на руках. В принципе, это всегда его инициатива, а Ирума никогда не против. — Да, массаж каждый день, я тебя понял, — Саматоки ухмыляется, отрывает кусок пиццы с колбасками, протягивает его Джуто и кормит того с рук. Паутинка сыра тянется, и Ирума подается вперед, чтобы поддеть ее языком и съесть. Аохицуги хочет повредничать, но не решается, поэтому спокойно скармливает ему кусочек. Джуто облизывает губы, кивает и одобрительно улыбается. Ничем не хуже его любимой пиццерии. — Кстати, за твоим кухонным столом я больше не ем, — Ирума указывает пальцем на пиццу с креветками, Саматоки послушно отрывает кусочек и продолжает кормить его с рук. — Мне теперь купить новый стол? К тому же, на диване есть тебя не смущает, а мы на нем, — Саматоки с какой-то гордостью хлопает по обивке ладонью, — чего только не вытворяли. Джуто пинает ногой бедро Саматоки, доедает кусок из его рук, двигается к нему ближе, толкая того на диван, накрываясь леопардовым пледом с головой. Чтобы что-нибудь снова вытворить.Часть 1
19 апреля 2020 г. в 00:40
Джуто кладет трубку и недовольно цыкает. Только что диспетчер пиццерии сообщил, что сегодня по техническим причинам заказы на дом не доставляют. Саматоки, удобно уложив голову на плечо Джуто, поглядывает на него и подтягивает спадающий черно-белый плед с леопардовым принтом. Дома у Саматоки прохладно.
— Закажи в другом месте, чего так паришься, — Аохицуги трется головой, поднимает ее и смотрит на Ируму, который, отложив мобильник в сторону, вновь пытается удобно устроиться под пледом.
— Не хочу. Я всегда заказываю пиццу у них, потому что они вкусно ее готовят, и у них большой выбор.
Джуто еще раз вздыхает, откидываясь на спинку дивана. По телеку идет какой-то голливудский боевик, громкость ниже среднего. Различимы лишь звуки выстрелов и взрывов, скрип машинных тормозов и реже возгласы актеров. Долгожданный выходной Ирумы проходит лениво, оба проснулись почти к обеду и выходить никуда не хотелось, было решено провести домашний вечер за просмотром каких-нибудь фильмов: от триллера до мелодрамы — не столь важно, главное, чтобы что-то было на фоне. Джуто медленно скользит по спинке темного кожаного дивана, прижимается к Саматоки, кладя уже свою голову ему на плечо.
— Хочешь, я что-нибудь приготовлю? — Аохицуги прислоняется щекой к мягким волосам. — Есть-то все равно хочется.
— Приготовишь пиццу? — Джуто приподнимает голову, заставляя Саматоки сделать тоже самое. Они смотрят друг на друга.
— Попробую, раз ты так ее хочешь, — Аохицуги немного смущается, смотрит в сторону.
— Я тебе одному не доверю пиццу.
Кухня у Саматоки небольшая — в разы меньше, чем в квартире Джуто — и теплее, чем спальня и гостиная, зато холодильник занимает большую часть пространства. Ирума лазит по всем шкафчикам, находит пакет муки рядом с крупами и упаковками кофе, которые, даже закрытые, пропитали всю полку ароматом зерен. Достает муку, ставит на стол рядом с глубокой миской. Саматоки наблюдает за ним, докуривая сигарету, стряхивая пепел в пепельницу, говорит, в каких ящиках можно найти скалку. Еще пару минут назад у Джуто не было никакого энтузиазма вылезать из-под леопардового пледа и покидать территорию дивана. Сейчас же он оживился: с любопытством листает в телефоне рецепты теста для пиццы, выбирая из них самый лучший.
— Хватит уже курить, ты же рвался готовить для меня, а в итоге сидишь, ничего не делая, — Ирума тянет Саматоки за рукав майки. Тот тушит окурок, встает, словно в ответ, тянет Джуто за край домашней кофты, какой-то свитер Аохицуги, к холодильнику.
— Что добавлять-то будем? У меня в холодильнике много чего, смотри, — он открывает дверцу и рукой будто приглашает Джуто взглянуть внутрь.
Саматоки удивительно запасливый — все полки полны продуктов, от простых вроде молока, яиц, сыра и масла, до кусочка мраморной говядины в морозилке и огромных пакетов охлаждённых креветок и устриц. На дверце холодильника — соусы и пара банок пива, для которого, вообще-то, в этом холодильнике есть специальная полка: там почти целый ящик. Еще и разная зелень на полке с овощами, от вида которых Джуто даже охает.
— Большое разнообразие зелени для того, кто не любит «жевать траву», — подмечает Ирума, разглядывая листики петрушки.
— Я ее не покупал сам, в торговом квартале старик, торговец овощной лавки, угостил меня. Не мог же я ему отказать, — Саматоки пожимает плечами, вешается на Джуто, обнимая со спины и дергая за ткань свитера на груди. — Нельзя долго холодильник открытым держать, выбирай уже что-нибудь.
От голоса прямо над ухом идут приятные мурашки, и Ирума легко вздрагивает.
— Раз у тебя так много морепродуктов, то одну сделаем с ними, а вторую — с вот этим, — Джуто достает из холодильника упаковку пряных охотничьих колбасок, машет пачкой перед чужим лицом. Берет еще мясистый красный сладкий перец, укроп с петрушкой, сыр и передает их Саматоки, чтобы тот наконец прекратил на нем висеть, ластиться как кот, и поучаствовал в процессе. Все ингредиенты — на кухонной тумбе, и пакет с устрицами тоже, который Саматоки разглядывает с интересом, пока Ирума разбивает яйца в миску с мукой и венчиком смешивает все до однородной массы.
— Джуто, давай устриц побольше добавим.
— Хорошо, но с чего так вдруг? Ты их, вроде, не очень-то и любишь, — не отрывает взгляда от миски, собирая муку со стенок посуды.
— Да я слышал кое-что… — Аохицуги немного мнется, тыкает пальцем в пакет. — Устрицы, они, ну, это, влечение повышают. Эт правда?
Джуто опускает венчик, тихо посмеивается.
— В целом, да. Но не так, как ты подумал. Они способствуют выработке тестостерона, но у тебя, — Ирума лишний раз оглядывает Саматоки с ног до головы и берется за венчик, — с этим все в порядке. К тому же, чтобы получить эффект, нужно съесть целый такой пакет. Или больше.
— А, вот как, — Аохицуги подходит к Джуто со спины, снова виснет на нем, положив подбородок на его плечо, обвивая руками талию. — Тогда лучше креветок больше положим, они хоть вкуснее.
Ирума вздыхает — на его плечах, в прямом смысле, груз. Весь теплый такой, дышит еще прямо в шею и щекочет волосами щеку. Тесто густеет, Джуто убирает венчик в сторону, берет горсть муки и растирает ее по ладоням, хлопает — и в воздухе появляется мелкое облачко, которое быстро оседает над миской. Он начинает месить тесто руками, что оказывается не совсем простым делом, особенно когда «груз» все еще висит на плече и теперь активно повторяет руками за Джуто, только вот вместо теста он жмякает его за бока, спускается руками ниже.
— Так, хватит месить меня, лучше меси тесто! — Ирума расправляет плечи, чтобы скинуть Саматоки с себя.
Тот останавливается, под чужим пристальным взором отходит на шаг назад и поднимает руки вверх, выпуская Джуто.
— Я порежу колбаски и натру сыр, а ты пока закончи с тестом. Раскатаю я его сам, — Ирума умывает руки, вытирается полотенцем и идет к доске с ингредиентами, проведя рукой по спине Саматоки. — Начни, наконец, готовить для меня.
Джуто добро улыбается, напоминает Аохицуги окунуть ладони в муку, чтобы тесто не липло. Тот обильно сыпет муку на ладони, оставляет следы и на темной майке, случайно задев ее, и продолжает вымешивать тесто. Делает все так увлеченно, методично, не спеша скатывает его в шар. Джуто, натирая сыр на терке, откровенно отвлекается, чуть не царапает пальцы. Руки Саматоки так легко справляются с тестом, будто бы он занимался этим всю свою жизнь. Его пальцы самую малость напряжены, движения такие плавные. Ирума думает, что мог бы смотреть вечно на что-то подобное, хотя все же ощущать обычно теплые широкие ладони на себе приятнее, а легкая щекотка от немного шершавых подушечек пальцев, когда он проводит этой рукой по щеке, шее… Джуто кырхает, трясет головой, чтобы наконец вернуть себя к готовке, потому что Саматоки уже закончил, кладет аккуратно приплюснутый диск теста обратно в миску, потирает свой нос, пачкая его в муку, и уморительно морщится, потому что хочет чихнуть, но не чихается. Ирума просит Саматоки зажечь духовку, чтобы та нагрелась. Сам берет скалку, освобождает столешницу, посыпает ее мукой и кладет на нее тесто. Делит его на две равные части ребром ладони и разрывает. Растирает горсть муки по скалке движениями вверх-вниз, обхватив ее ладонью. Аохицуги наблюдает за жестами с явным любопытством, задержав нож над колбасками.
— Дай угадаю, ты сейчас подумал о чем-то… нехорошем? — Джуто, приподняв бровь, стучит пальцами по скалке и смотрит на Саматоки, на то, как часто он моргает.
— Я? Ни о чем я не думал, — Аохицуги хочет продолжить нарезать колбаски как ни в чем не бывало, только вот он водит ножом по воздуху: все уже нарезано.
— Определенно подумал, — Ирума отворачивается, ухмыляется сам себе, бубнит что-то в духе «а он еще устриц хотел» и раскатывает тесто.
Саматоки, окончив нарезать продукты, смазывает оба противня маслом, оставляет их на обеденном столе, чтобы не мешались на тумбе. Смотрит за тем, как Джуто орудует скалкой, превращая маленький ком теста в большой, тонкий и аккуратный блин.
— Слушай, а подкинуть его можешь? Ну, знаешь, как всякие крутые повара в воздухе его вертят! — он задает этот вопрос совершенно серьезно, даже с нотками азарта. Джуто даже ни на секунду не сомневается, что тот хочет реально попробовать.
— Я полицейский, а не итальянский шеф-повар, Саматоки. А сдирать тесто с потолка твоей кухни мне совсем не хочется.
— Ну, хорошо-хорошо, я понял, дай тогда скалкой тоже попробую, — он берет скалку из чужих рук, становится у тумбы, кладет ее на поверхность теста и водит вперед-назад, раскатывая лепешку в блин. Ирума тем временем смазывает уже раскатанную основу соусом, рассыпает нарезанные колбаски, раскладывает шампиньоны и перец, отрывает мелкие пучки укропа, добавляет на пиццу и обильно накрывает тертым сыром. По второму пласту теста, раскатанному Саматоки, Джуто проходится еще разок, чтобы убедиться в нужной толщине и форме, осторожно приподнимает руками, чтобы оно не порвалось, несет к противню и аккуратно укладывает. Быстро приготовив сливочный соус, распределяет его по поверхности теста. Саматоки открывает упаковку устриц и креветок, кладет на стол. Оба берут по штучке из пачек и раскладывают, чередуя две креветки и одну устрицу, то и дело сталкиваясь пальцами внутри упаковки или размещая морепродукты на тесте. Аохицуги иногда будто специально избегает устриц и ухмыляется, когда «случайно» касается руки Джуто. Ирума добавляет оставшуюся зелень, несколько кружочков помидорок-черри и вместе с Саматоки плотно накрывают слоем сыра.
Аохицуги поочередно ставит противни в духовку, ставит таймер на полчаса, умывает руки и садится за стол, тяжело вздыхая. Ирума скидывает грязную посуду и ножи в мойку, моет руки, оставляя миски на потом, включает подсветку духовки и наблюдает за пиццей, наклонившись. Сказать, что Саматоки очень рад такому ракурсу — ничего не сказать, но долго наслаждаться им приходится. Джуто оборачивается, устало потирает переносицу от очков, пальцами зачесывает челку, пряди которой обратно падают ему на лоб. Аохицуги находит каждый его жест привлекательным, пленительным, даже такую мелочь, как поправить челку. Саматоки протягивает руку вперед, хватается за край кофты Ирумы, глядя прямо в его глаза. Джуто прекрасно знает, что означает этот взгляд, знает, что ждет его дальше, и он, честно говоря, вовсе не против, поэтому идет вперед. Саматоки усаживает его на свои колени, обнимая за талию.
— Есть хочу, — бормочет он на ухо Джуто, проводя кончиком носа дорожку от мочки вниз по шее. Ирума томно выдыхает, закидывает руки на его плечи и прижимается ближе.
— Пицца будет через полчаса.
— Тебя съесть хочу, — все также почти шепчет Саматоки, руками уже залезая под свитер, легко прикусывает кожу чуть выше ключицы.
— Перестань говорить обо мне, как о еде, дурак, — Джуто ухмыляется, обнимает Аохицуги сильнее.
Ирума вздрагивает из-за приятных поглаживаний Саматоки, из-за горячих губ, которые зацеловывают ключицы. Джуто несильно тянет его за волосы, чтобы тот поднял голову. Хочется целовать его. Долго и страстно, до нехватки воздуха в легких. Пальцы Джуто путаются в светлых прядках, дергают за серьги на мочке уха и ползут ниже под майку. Они разрывают поцелуй, чтобы набрать воздуха в легкие. В небольшой кухне становится чертовски жарко: жар духовки смешивается с разгоряченными телами. Саматоки тянет резинку штанов Джуто, поддевая и трусы, кусает за мочку уха. Тот подставляется под каждую ласку, порой томно мычит, прикусывая губу. Джуто оглядывается по сторонам, понимая что Аохицуги медленно поворачивает его спиной к столу. Мысль о том, как это будет неудобно, мгновенно мелькает в голове, однако быстро растворяется и исчезает под возбуждением и напором. Саматоки осторожно опускает Джуто на стол, задирает кофту, чмокает живот и поднимается выше, оставляя на груди розоватые отметины.
— Прямо здесь? — спрашивает Джуто все еще с легкой ноткой сомнения в голосе, ерзая по прохладной столешнице, которая быстро становится теплой.
— Ага, здесь и сейчас.
— А пицца не сгорит?
— Если ты сейчас скажешь мне «нет», я сгорю быстрее пиццы.