***
Относительно небольшое помещение задымлено так, что сигаретный дым щиплет глаза. Стены и пол сделаны из темного дерева, на полу однотонный ковер. Посередине комнаты стоит стол для бильярда. Подле стола стоит шкаф со стеклянными дверцами. Он сделан из такой же темной древесины, как само помещение. Внутри шкафа кии, шары и остальные принадлежности для игры. Над столом висят две лампы, светящие мягким желтым светом. Поодаль стоит небольшой бар, на каждой полке с десяток разного рода крепкого и не очень, но дорогого алкоголя. Бокалы, стаканы, рюмки. Розово-фиолетовая подсветка снизу бара. На стенах висят картины с лошадьми, охотниками, русскими пейзажами. Недалеко от бильярдного стола стоит черный кожаный диван. Перейдем к месту действия — к столу для карточных игр в углу помещения. На деле, это комната, где Владимир позволял своим приближенным людям отдыхать и развлекаться, лишь пока его нет. Знает же, что они особой тишиной не отличаются. Пока Макаров дома, обычно он там проводит время с Юрием. Сегодня вечером он уехал на встречу с Волком и вернется только завтра утром. А пока, среди ночи, Юра сидит за круглым столом с некоторыми из близких людей его мужчины, выпивает и курит, играя в покер. Джентльмены, приметив, что спецназовец уже достаточно пьян, стали лишь активнее подливать ему исподтишка, сами же, наоборот, пили меньше, но его не особо волновало это. Юру волновал ход игры и деньги, на которые они играют. Кирилл, щуря глаза, затягивается сигарой, хмуро глядя на Юру каким-то оценивающим взглядом, а затем глядит на Виктора. Лев еще не понял, что они имеют ввиду и игнорировал их непонятные взгляды, тасуя карты. Кирилл нагнулся в сторону Вити и что-то ему прошептал, вызвав тем самым легкую ухмылку на его лице. Оба глянули на невинно сидящего с пустым стаканом «любителя ракет». — Юра, — позвал того Виктор, — Слушай, а может откроем виски? Хочешь? — Смотря какой, — Сказал тот, почесав репу, — Макаров сказал не трогать Скотч. И Ирландский еще, вон тот. А, еще сказал, чтобы мы не трогали его люб… — Откроем бурбон, — Перебил его Кирилл басом, — Идет? — А, да, — Сипло посмеялся Юра и затянулся сигаретой, лежавшей в пепельнице, которая была привинчена к середине столика, — Идет. Виктор встал молча и отошел к бару. Взял чистый стакан, и выудил из кармана своих бежевых брюк что-то. Кирилл, тем временем, якобы случайно, коснулся икрой ноги Юрия, томно опустив веки и глядя на того из-под густых бровей, немного поморщив горбатый нос. Бритоголовому стало не по себе, но алкоголь сглаживал это чувство, притуплял. Послышалось, как крышка покидала горлышко бутылки, будучи отвинченной. И как Jim Beam влился в стакан, смешиваясь с веществом на дне, давая о себе знать шикарным стойким запахом. Виктор даже почуял, как скопилась слюна в его ротовой полости. Мужчина подошел к Юрию и протянул ему стакан. — Держи, — Тихо, глухо сказал тот. Когда стакан оказался в руке спецназовца, террорист закрыл бутылку, отходя обратно к бару и оставляя ее на законном месте на полке. Усевшись за стол, мужчина делал вид, что все нормально, периодически поглядывая много ли Юрий отпил. А пил он быстро. Соответственно возбудитель, подмешанный ему в виски так подло, делал свое дело быстрее. Мысли спецназовца преисполнились образами Владимира. Его тела, запаха его одеколона, ощущения как колется его щетина. Его голос бархатными отголосками звучал в бритой светлой голове русского. «Ты серьезно хочешь?..» «Охуеть, Юра» — Тихий шепот, совсем рядом… Стоп. Что? Юрий повернул голову. Подле него стоял Виктор, грубо ощупывая наливающийся кровью член жертвы через ткань брюк. Второй рукой он сжимал крепко сбитое плечо солдата, не давая ему встать, сдавливая пальцами нерв. Голубоглазый ангел несколько напугано, насколько позволяло пьяное состояние, оглядел остальных людей. Кирилл снял пиджак и повесил на спинку своего стула, с похотливой мерзкой улыбкой, изогнув брови. Сейчас он расстегивал запонки своей рубашки, а затем расстегивал пуговицы, оголяя поросшую грубыми густыми волосами грудь и живот. Юрий смутно видел татуировку на груди и шее мужчины, но разве это важно, когда до него дошло, что Лев тоже причастен, пусть даже не снимая все с себя, а лишь расстегнув пиджак и рубашку, усатый стягивал с себя галстук. Спецназовцу было мерзко глядеть на то, что у всех присутствующих в этой комнате был крепкий стояк. На него. — Только попробуйте, — Удивительно трезво прорычал Юрий, сжав сильной, солдатской хваткой запястье Виктора, который все еще самозабвенно поглаживал его пах. В ответ лишь пошлый гогот со стороны мужчин. Кирилл был ненамного крупнее Юры, но был вполне сильным мужчиной с крепким телосложением. Он схватил жертву за грудки, дернул вверх и, удерживая того за одежду, ударил его лбом в переносицу. Мир перед глазами солдата помутнел, кровь залила губы. Он видел, как Лев смел рукой карты со стола. Юру кинули на стол и прижали грудью к поверхности, пытаясь заломить руки. В состоянии аффекта, спецназовец крепко рванулся в руках поддатого Кирилла, оттолкнув его, затем, едва не упав, подбежал к бару и схватил кухонный нож, взяв его по-солдатски и выставив вперед вторую руку, готовый схватить и пырнуть. — Только. Попробуйте, — Прорычал тот снова, стиснув зубы и яростно глядя на людей ледяным взглядом. Но кто он такой? Всемогущий что ли, чтобы сопротивляться действию веществ в его организме? Нет. Он не может сопротивляться более, когда Виктор, подбежав и ударив его по лицу, сбивает одним ударом с ног. Нож отлетает под бильярдный стол. Его хватают и оттаскивают под свет лампы. Мужчина дергает ногами, вцепившись руками в Виктора. Он пытается схватить за шею, но еще один удар решает все. Его пинают в лицо каблуком классической туфли и Юра сплевывает кровь, зажмурившись. Ему рассекли бровь. Сломанный нос еще кровоточит. Лев спокойно обходит лежащего спецназовца, над которым склонился Виктор, стягивая его одежду, и Кирилла, который недовольно мнет пальцы, хмурясь. И вдруг Лев надавливает мыском туфли на пах Юры. Эти ощущения бритоголовый знает не понаслышке. Макаров нередко так делает, только более ласково. Мужчина резко уставился на туфлю, надавливающую на его крепкий стояк и сдавленно стонет, покрываясь испариной. Они делают это молча, сообща. Возбудитель с ними заодно. Юру совсем скосило, он почти не мог контролировать свои действия, лишь вяло пытался убрать от себя три пары сильных рук. Его ноги раздвигают, стягивая грубым рывком брюки с бельем. Он лежит уже полностью нагой, ничего не соображающий, с окровавленным лицом. В таком виде представать он позволял себе лишь перед Макаровым. Но сейчас… ему просто позорно. Кирилл встает на колени рядом с его лицом, улыбнувшись уголком губы. Виктор схватил Юру за руку и прошипел ему на ухо: — Только попробуй сделать мне больно, я тебя прикопаю на заднем дворе и никто тебя не станет искать, ты понял? — Юрий молча, сжав челюсти напряженно, кивнул, но Витя от чего-то нахмурился и влепил тому сильную пощечину, оставив розовый след на щеке, — Я хочу услышать слово! «Я ПОНЯЛ»! — Я понял, — Проговорил спецназовец, морщась. Его бритую голову огладили и он особо не вырывался, толку-то уже. Его возбужденного члена коснулись чужие губы. Юрий вздохнул, закатив глаза и мягких его губ коснулась горячая головка чужого члена, тут же грубо проникая в ротовую полость, а левая рука русского оказалась на паху Виктора. Его заставили сжать член и задали ритм движений, придерживая за крепкое запястье. Лев был крайне ласков, со всех сторон обласкав Юрия внизу. Но голубоглазому было неприятно ощущение его усов на своей коже, его обветренных губ и неприятно шершавого языка. — Черт, — Вдруг сказал тот, — Дай лубрикант, — Лев обратился к Виктору. — Че? — Блять, — Выругался тот несколько раздраженно, — Смазку, — Пришлось пояснить. Его поняли и вскоре ануса Юрия коснулись скользкие пальцы, резко проскользнув внутрь. Страдалец простонал в чужой член, заполнивший все место во рту, от чего при движениях, слюни вытекали, капали на Юру, на пол, смешиваясь с предсеменем и кровью. Все было розовое, вязкое, противное и это все было на лице Юры. Как ему хочется, чтобы это оказалось сном. Внезапно оказавшийся внутри член Льва доказал, что это не сон. Он был груб и не сдерживался. Юрий начал попытки вырваться, но люди его держали крепко, а ослабевшему человеку, пусть и спецназовцу, такому сопротивляться просто не под силу. Голубоглазый молча смирился со своей участью и пытался не думать о плохом. Думал о Владимире, так было легче терпеть психологические и физические унижения со стороны мужчин. Недолго длилась эта безмятежность. Юра перестал ощущать в себе Льва и Кирилла, его руку, ранее ласкавшую плоть Виктора, оттолкнули грубо. Он не видел ничего в дыме, полутьме. Перевернулся, чтобы сплюнуть то, что было во рту на ковер. Его пнули по животу, а затем приподняли и он почувствовал под собой не грубый ковер, а мягкое туловище, разгоряченное. Его положили на Кирилла, а сверху его спину огладили две пары рук и он знал, что это значит. Но молчал, тихо всхлипывая. Он и не знал, что может принять в себя два члена. Безусловно, не обошлось без вялых, предобморочных криков и бессильных болезненных стонов, когда двое русских оказались внутри бесцеремонно. Со всех сторон до спецназовца доносились их низкие стоны. Все стало еще хуже, когда Виктор настойчиво стал тыкать Юру лицом в свое хозяйство. — Давай, сукин сын, бери в рот, — ворчал тот, но Юрий отворачивался и ныл, отведя одну руку назад и положив ее на бедро, которое свело от непривычной нагрузки. Вскоре его руку грубо убрали и ударили по ягодице ремнем. Лев был ласков, относительно Кирилла. Виктор нетерпеливо дернул Юру за топорщащееся ухо и, наконец заставив его повернуть голову, пальцами сам открыл его от, заталкивая член в рот жертве. Юра думал, они его там убьют, когда при второй смене позы, тот ударил из последних сил кого-то по лицу, с влажным хрустом сломав нос. Это был Лев. Он зарычал, схватившись за нос. Кровь брызнула на Юру. Долго ждать нового удара не пришлось. Он пришелся по ребру мыском туфли и спецназовец перевернулся на живот невольно. — Вставай, сука, — зарычал басом Кирилл, хватая жертву, поднимая и ударяя лбом о карточный стол. А затем еще раз. Юра крепкий, выдерживал и не такое. Его снова швыряют на пол, наблюдая удовлетворенно за тем, как тот пытается подняться. Вставай, Юр, — звучит рокочущий голос Макарова в его голове и Юра чувствует, как тот колет его щетиной, целуя в щеку наутро, — Подымайся. Пора… Не ной, ты должен встать, а то уже поздно… Юрий вскакивает на ноги, опираясь на бар и хватает полупустую бутылку. — Эй, ты что удумал? — Лев, схватил Юрия за предплечье, подтягивая к себе, вытягивая руку, дабы отобрать у того бутылку. Спецназовец разбивает ее, делая «розочку» и слепо делает выпад в сторону удерживающего его мужчины. Порезал руку ему, попал в артерию. — Ах ты блядь! — Опомнившиеся остальные террористы хватают его, снова он приложен лицом о поверхность, только барной стойки. Теперь весь ковер, барная стойка, карточный стол в крови. — Держи его, — говорит Виктор, стягивая руки Юрия ремнем и толкая на стол грудью, — Я доделаю начатое, — Своей ногой он расставил ноги жертвы шире и уже бесцеремонно стал приходовать болезненный, растраханный анус, — Пиздец, я будто воздух ебу, ну мужики, ну ебаный рот, нахуй так делать, — Ворчал он за своим занятием. Своими измученными ягодицами Юра почувствовал чужое семя, спущенное на него. Затем его поставили на колени. И снова сперма. Только уже в лицо и сразу с двоих. Последний раз его пнули. Юра упал на бок, завывая тихо и колотясь крупной дрожью. Щелчок затвора пистолета. — ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ! — Выстрел пришелся не в Юру, а в пол рядом, — Макаров и так узнает, ты еще больше проблем хочешь? — ЕСЛИ он узнает, — Поправил Кирилл возмущенного Льва, — Приберемся и не узнает. — Посмотрим-посмотрим. Но я все же зря вписался сюда. И Макаров точно узнает. — Раз ты вписался уже, так отвечай за свой поступок. Разберемся с этим… Они посмотрели на Юру, который потерял сознание. — Блядский рот… Поднимайте его и пошлите в ванную.***
Спецназовец очнулся, лежа на кровати в спальне. Чистый, но все тело болело. На часах шесть сорок утра. Владимир приедет в семь. В доме тишина. — Господи… — Юра попытался встать, но тело ныло и отказывалось реагировать на происходящее. Слух уловил щелчок открывшейся двери. Стук классических туфель по полу прихожей. Одна пара. Это Макаров. Поднимается на второй этаж и заходит в комнату, не глядя на Юру, подумав, что он спит. Ставит какой-то дипломат на пол, снимает пиджак. — Привет, — тихо подал сиплый голос бритоголовый. В ответ легкая улыбка. Он пока снимает туфли и осторожно ставит их возле двери. Развернулся к Юре и удивленно выгнул брови. — Что с тобой случилось, малыш? — Мужчина подошел и сел рядом, напряженно глядя на избитое, измученное и так любимое им тело, — С кем успел подраться? — Я не дрался, — честно признался Юра, — Меня того… ну. опустили короче, — Стыдливо отворачивается и поджимает губы. — Кто? — Макаров старался унять разгорающийся огонь ярости в его груди. Юра видел, как налились кровью его глаза и как он сильно сжал плечи партнера, скоро свирепея. Он слабо тряхнул того, — Говори, Юра, живее! — Кирилл, Витя и Лев, — Ответил тот. Юра никогда не поддавался панике, старался всегда сохранять спокойствие, но ему было плохо и он старательно удерживал влагу в своих глазах. В лице он почти не менялся, но как можно не меняться во взгляде. Владимир утробно прорычал от злости и поднялся с кровати, подходя к окну, заведя руки за спину. Он задумался и почесал щетину с электрическим треском. — Я разберусь, — коротко ответил тот. Ему было совестно, что не взял Юру с собой. Что не позвонил даже. Совесть у него просыпалась только рядом с Юрой, — Ты это… В себя приходи давай. Все хорошо будет, — Несколько неловко сказал Владимир, полуобернувшись на Юру, который с огромным усилием поднялся с постели, ковыляя, подходя к своему мужчине. Володя вздохнул, протянув к нему руки, — Иди ко мне, — И заключил бритоголового в объятия.***
Владимир сидит за лакированным дубовым столом. Чуть поодаль, на диване, сидит Юра и нервно дергает коленом. В дверь постучались. — Войдите, — Макаров закурил. Вошли трое. Кирилл, Лев и Виктор. Они отдали честь боссу и встали в ряд, не глядя на Юру. Они знали, что будет. Но не знали, чем закончится. Макаров обернулся в кресле к окну, раскуривая сигару лениво и молчал. Он думал над тем, что ему сказать. Медленно встал и обошел свой стол, подойдя к Юрию и положив руку на его плечо, ласково приобняв и огладив его голову, — Вы знаете, зачем я вас пригласил к себе, — На столе лежит Desert Eagle 50 AE и Владимир берет его в руки, — Я знаю, что вы сделали, — Говорит тот размеренно и спокойно. Подходит к Кириллу вплотную и прижигает сигару о его щеку, сурово хмурясь. Тот стиснул зубы и зажмурился, вытерпев боль. Владимир отошел к столу, повернувшись к людям спиной и стал заряжать пистолет, тихо воркуя, кажется, даже беззлобно. — Эх, о чем же вы думали… — Но это длилось недолго. Щелкнул тяжелый затвор крупнокалиберного пистолета. Сигара оказалась затушена. Юрий нахмурился и немного ухмыльнулся с горечью во взгляде. Террористы чуяли животный страх и трепет в груди. Повисла тишина. Владимир резко смел со стола все, что было на нем: ручки, папки, лампу — все. Бумаги разлетелись, как листопад, папки шлепнулись на пол, некоторые порвались. Макаров выстрелил в пах Льву, резко обернувшись и закричал. — О ЧЕМ ВЫ ДУМАЛИ?! КОГДА ПОЗАРИЛИСЬ НА МОЕГО МУЖЧИНУ! Лев сдавленно крикнул и упал на колени, держась за причинное место. Макаров тяжело дышал, глаза его были налиты кровью. Он сделал два шага вперед, к людям и выстрелил Кириллу в лоб. Тот упал на спину прямой, как шпала. Виктор, который стал пятиться к двери, получил пулю в ногу. Упав и скорчившись от боли, он напугано посмотрел на босса. Лев по прежнему ныл от боли, лежа в увеличивающейся луже крови. Макаров подошел вплотную к Виктору, схватил за волосы, рванув его вверх и ударив о стену лбом. — Пожалуйста, не надо, я… — Владимир снова ударил его лбом о стену. Бил с остервенением, пока не услышал влажный стук и пока кровь не побежала по стене. Все еще держа его за волосы, ультранационалист плюнул ему в лицо и выстрелил в лоб, пробив голову насквозь. Пуля врезалась в деревянный пол. — Лев, — Обратился тот к оставшемуся живому, — Как тебе ощущения? — Макаров подошел и встал над ним, — Больно? Славно. Так я поступаю с теми, кто не умеет думать башкой. Она тебе ни к чему, — Еще одна пуля врезается в третий череп и в помещении наступает гробовая тишина. Макаров прочистил горло и повернулся к Юре, глядя на него с ожиданием. Тот не поменялся в лице. — Я перегнул? — Будничным тоном спросил Владимир. В ответ — отрицательный кивок. — Нет. — Хорошо, — Он пригладил волосы, положил пистолет на стол и улыбнулся, — Зато теперь все будут знать, что моё трогать нельзя, — Юра в ответ улыбнулся. Да, ему нравилось, когда Владимир называл его «моё» или «мой мужчина». Ему это очень нравилось, ощущать себя чьим-то, кому-то нужным.