* * *
Тайн вручает Саравату лимонад, здороваясь с девушками за соседним столом. Актовый зал переполнен. Последний раз здесь собиралось столько народа, когда на День династии Чакри в их университет приезжал мэр. Через месяц музыкальный клуб устраивает концерт, и подготовка к нему занимает всё свободное время: украшение зала, репетиции, постановка выступлений. Тайн с Гунтитаноном приходят сюда каждый день, даже в перерывах между занятиями. Но Сарават отказывается работать в одиночку. Девушки в их клубе не пытаются окружить его и напасть, только когда Тайн рядом. От их пылких взглядов любому стало бы не по себе. Но Вату всё как будто ни по чём. Он слушает в наушниках песню, которую готовит для выступления, и помалу попивает лимонад через трубочку. Ему в своём укромном мире куда спокойнее, чем под пристальным взглядом Типакорна. Может, Тайн догадывается о чём-то? — Ты прости, что я вчера не перезвонил, — Типакорн виновато чешет затылок и улыбается. Сарават притворяется, что не слышит его. — Фона опять бросила девушка, и мы с парнями не могли оставить его одного. Ват вытягивает левый наушник, окинув Тайна равнодушным взглядом. С ним притворяться намного труднее, потому что он учует даже мизерную ложь. Усталый вид, серые круги под глазами, неловкая тишина — расспросов не избежать. Типакорн без усилий выведет Вата на чистую воду, если только захочет. Сегодня у них разговор ещё с утра не клеится, и Тайн чувствует вину. — Я понимаю, — хмуро кивает Гунтитанон, запихивая наушники в карман своей сумки. Он собирается уходить? — Ты не сердишься на меня? — Тайн неожиданно хватает его за руку, с силой прижав её к столешнице. Он виноват перед Ватом, потому что в последнее время они редко видятся. Типакорн ещё не готов признаться, потому что реакция Саравата может быть разной. Посмеётся над его детской пугливостью, надаёт подзатыльников или расстроится, молча затаив обиду. Каждый вариант ещё хуже предыдущего. Тайн слышал о ревности, которая возникает у близких друзей. Она никак не связана с романтическими чувствами. Просто твой друг настолько сильно заботится о тебе, привыкает, привязывается, что у него не получается делить тебя с кем-то. Если бы у Вата была девушка, если бы он выбрал самую достойную из тех, кто толпой носятся за ним в университете, Типакорну было бы проще. Сарават смотрит на ладонь Тайна, сжимающую его руку, с ледяным спокойствием. По крайней мере, парню так кажется. — Мы можем выпить и в другой раз, — Гунтитанон поворачивается к нему, но Тайн больше на него не смотрит. Он выискивает кого-то в толпе, и Сарават незаметно убирает руку. Типакорн больше им не интересуется, будто в его жизни появился кто-то важнее. Они с детства были близки: рассказывали о девочках, которые им нравились (Ват почти всегда выдумывал), ходили друг к другу в гости, играли во дворе и часто ночевали вместе. Сарават не сразу понял, что влюбился. Никто не знал о его чувствах, и ему приходилось разбираться с этим самому. Со временем становилось тяжелее, но Гутитанон ни за что бы не отказался от Тайна. Он значил для него буквально всё. Когда всё так поменялось? Почему Ват упустил тот момент, когда Тайн стал чужим? Ему больно думать об этом. — Спасибо, — лицо Тайна сияет благодарной улыбкой, и он подскакивает с места. — Прости, мне нужно бежать. Конечно же, Типакорн направляется к столу, за которым девушки собирают декорации. Потому что за тем столом ему подчеркнуто мило улыбается одна темноволосая девушка. Солнечная, обаятельная, спокойная. С годами вкусы Тайна не меняются. Но им уже не по десять лет, когда впору бегать за девчонками, дергая их за косички, и обливать их водой. Типакорн давно мечтает об отношениях: он лучше других умеет заботиться о тех, кого любит. Саравата он тоже любит, но по-другому. Не так, как хотелось бы Гунтитанону. Девушка роняет листок со сценарием, и Тайн едва к ногам её не падает, чтобы поднять его. Они смотрят друг на друга так, будто в зале ни одной живой души, кроме них. Будто Сарават — наглый наблюдатель, который влез в чужую историю любви. Ват комкает в кулаке пластиковый стакан, и капли лимонада брызгают ему на брюки. На колене расползается липкое пятно. Внутри так же липко и грязно, будто по ребрам размазали его кровь. Старую рану уже не залечить.* * *
Сарават пропустил две последние репетиции, и Дим буквально силком затащил его на собрание музыкального клуба. Что новое он мог там услышать? Опять приезжает важный гость, и нужно в ускоренном режиме написать песню для группы? Набрали большую группу новичков, и нужно обучить их базовым аккордам? Легко, нет ничего невозможного. Гунтитанон сделает всё, о чём его попросят, лишь бы не донимали по пустякам и оставили в покое. Видеть широченную улыбку Тайна впервые не хочется, потому что он смотрит только на свою девушку (или они ещё не встречаются?). Пэр тоже пришла на собрание, и Саравата больше всего раздражало то, что они пришли вместе. Пэр заняла место прямо перед Гунтитаноном, и он ощущал каждое движение Тайна в её сторону. Как нетерпеливо ёрзает на стуле. Как судорожно набирает Пэр сообщения, выбирая заигрывающие смайлики. Как шумно дышит, разглядывая её темные волосы. Она была красива, но не настолько, чтобы Тайн потерял голову. Сарават чувствовал себя брошенным рядом с ним. — Скоро конец года, и у всех начнутся экзамены, — сосредоточенный голос Дима эхом отзывается в голове, и Сарават слышит только стук собственного сердца. Так громко, будто его ребра вылиты из металла. Так больно, будто молотом колотят. — Музыкальный клуб закроется до лета, поэтому мы подготовили для вас итоговое задание. Музыкальное видео. Грин, тот парень, с которым тайно встречался ПиʼДим, поднимается с кресла и поднимает руку. У него такой противный голос, что барабанные перепонки раскаляются от каждого нового звука. Но Сарават готов слушать его несколько часов подряд, лишь бы перешёптывания Тайна с Пэр не доносились до его ушей. Он с силой сдавливает деревянные подлокотники, сощурив глаза. Ват должен слушать только Грина. Скорее, почему этот парень всё ещё молчит? Прошло несколько секунд, а у Гунтитанона в голове — уже целая вечность. — Каждый из нас должен снять на видео, как он играет? — Грин лукаво подмигивает ПиʼДиму, пока никто не замечает. Но Сарават замечает каждую деталь: ПиʼДим ловит его взгляд, улыбается благодарно, но ни слова не произносит. Наверное, им не нужны слова, потому что Грин и ПиʼДим уже больше года вместе. Ват совсем недавно узнал, и лучше бы ПиʼДим не признавался. Гунтитанон чувствует себя ущербным. Почему он не настолько храбрый, как Дим? Они с Тайном знакомы с семи лет, а у него смелости не хватает признаться. Ват упустил сотню возможностей, если не больше. Каждый раз сдавался, переводя тему, потому что ему невыносимо было представить, что с ними будет. Что будет после того, как Тайн его отвергнет. Другого сценария не существует, потому что Типакорну нравятся девушки. Он всегда будет выбирать их, а Саравату до конца дней суждено ходить в статусе его лучшего друга. Но лучше так, чем ничего, правда ведь? Так Ват себя успокаивает уже много лет. — Нет, вы разделитесь на пары и снимете видео вместе, — ПиʼДим подходит к краю сцены, и ни одна крапинка в его взгляде не выдает заинтересованности в Грине. Он — такой же член музыкального клуба, как и остальные. Но Сарават считает несправедливым их счастье, в тайне от остальных. Спрятанное от посторонних глаз, оно будто наполняется большей силой. У них, не у Гунтитанона. Его счастье погребено в улыбке Тайна, отданной другой. — Чтобы всё было максимально честно, вы выберете партнера путём тайного голосования. Напишите своё имя и имя человека, с которым вы хотели бы работать, на бумажке и бросьте её в эту коробку, — Сарават сжимает в ладони бумажку, обводя внимательным взглядом членов клуба. Его выбор не изменится, даже если потолок свалится на голову всем присутствующим. — Если пары совпадут не у всех, мы поможем с выбором партнёра. Ват выводит имя так быстро, будто одним движением, и зажимает бумажку в кулак. Чем чёрт не шутит? — Прости меня, — Тайн наклоняется к его уху и произносит едва слышно. Эйр проносит коробку между рядами, собирая листочки с именами, обменивается парой слов с Типакорном, а Сарават неотрывно смотрит на его руку. Он упускает что-то важное. Но что? Что Тайн имеет в виду? — За что? — Ват больше у себя спрашивает, чем у него. Потому что глаза режет от того, как Типакорн тянется к ней, к этой девчонке, которую знает меньше месяца. Саравата он знает всю жизнь, но мир сошёлся на ней. Почему? Гунтитанон отворачивается, стиснув зубы от боли. Тайн снова его не слышит, и у него ладони едва заметно подрагивают. Из-за чего он так нервничает? Из-за того, что Пэр рядом, или из-за того, что снимать видео придётся с кем-то чужим? Сарават почти уверен, что Типакорн выбрал его. Они все задания в музыкальном клубе выполняют вместе. Даже номер совместный для концерта приготовили. Ват репетировал бы до поздней ночи, лишь бы Тайн не оставлял его никогда. Это похоже на помешательство. ПиʼДим несколько раз встряхивает коробку в руках и высыпает гору бумажек на стол. Эйр подбирает несколько листочков и что-то шепчет ему на ухо. Все застыли в нетерпении, и свинцовая тишина душит за горло. У Вата сердце стучит отрывисто и хлёстко, как маятник часов. Один удар — как лязг металла. Один удар — как выстрел в спину. Один удар — как шаг в бездну. Пэр вдруг оборачивается, скользнув растерянным взглядом по лицу Гунтитанона. Что за дрянь в её глазах? Жалость? — Вы не поверите, у нас сложилась первая пара, — ПиʼДим с широкой улыбкой задирает бумажку над головой. — Пэр и Тайн. Зал взрывается торжествующими аплодисментами, и друзья Типакорна трясут его за плечи. Как будто Тайн в конкурсе победил или сдал самый сложный экзамен. Саравату кажется, что вся его жизнь — экзамен. Его постоянно жалеют, отправляют на пересдачу, а результат всегда одинаковый. Провал за провалом. Сегодня очередной провал, и у Вата больше не осталось сил бороться. Пэр поворачивается к Тайну, смущенно улыбаясь. Их по умолчанию прозвали красивой парой. А Гунтитанон… Он просто не хочет здесь быть. Ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо. Ему волком хочется выть и стереть из памяти последние двенадцать лет своей жизни. Невозможно. Сарават никогда не избавится от того, что живёт внутри. Половина его сердца выгорела дотла, почернела, осыпалась. Только он всё равно живой, как ходячий призрак. Трус, который так сильно хочет получить своё и одновременно боится потерять всё. Чего греха таить, уже потерял. Тайн выбрал её, потому что Пэр дорога ему. Сарават рвёт свою бумажку, которую так и не успел отдать, и пробирается сквозь стену радостных выкриков.* * *
Тайн переминается под дверью уже несколько минут и прислушивается к звукам за стеной. Наверное, Сарават не захочет его видеть, и Типакорн зря пришёл к нему. Он не мог просто так не отвечать на звонки и сообщения в течение двух дней. Ват не мог исчезнуть из университета, не поставив в известность Босса и Мэна. Они ведь вместе учатся на политологическом. Наверное, Тайн его чем-то обидел, или что-то плохое случилось. Типакорн так не переживал с того момента, когда Саравата забрали в больницу с переломом ноги прямо со школьного выпускного. В этот раз страх сильнее, и чувство вины заливает ядом грудину. Что он сделал не так? Почему Ват снова его отталкивает? Типакорн вздрагивает, когда из-за двери доносится музыка. Сарават снова играет ту мелодию, которую Тайн слышал уже много раз. Всегда в ней что-то отталкивало, словно Гунтитанон хотел сказать слишком много, и душа с хрустом обрывалась на каждом слове. Но притягивали слова, простые и искренние. Ват как будто признавался в любви своей песней, но Тайн никогда не слышал, чтобы он играл её для девушки. Наверное, просто ещё не встретил свою любовь. Тайн судорожно сглатывает и сползает вниз по стене. Так странно вдыхать чужую боль, впуская её в своё сердце. Ты всего лишь хочешь облегчить страдания человека, который тебе дорог, но руки опускаются в последний момент. Почему Сарават так себя ведёт? Почему?* * *
Сарават пьёт стакан за стаканом, упрямо обрывая попытки Тайна заговорить. Типакорн пришёл в бар только из-за него, но Вату как будто всё равно. Его вечер утонул в бутылке рома, которую для него заказали Босс и Мэн. Для него не существует разговоров о новичках в музыкальном клубе, о предстоящих экзаменах и о футбольном матче на следующей неделе. Только стакан, расплывающийся перед глазами, и Тайн, который дергает его за рукав рубашки и шепчет что-то бессвязное. Гунтитанон и слова не разберет из-за алкоголя, ударившего в голову. Он уже сто раз пожалел о том, что вышел из дома. Ему ведь должно быть весело в компании друзей, потому что Типакорн тоже своих одногруппников позвал. За столом все едва уместились, а Сарават всё равно чувствует себя лишним. — Ты разве не выступаешь сегодня? — Тайн неожиданно отнимает стакан у него из рук. Все парни переводят на него внимательный взгляд, но Сарават даже не реагирует. Не двигается почти, уткнувшись взглядом в пол. Ему жарко и тошно, потому что сроду не пил столько за один вечер. Ещё хуже от того, что у него перед глазами всё время всплывает счастливое лицо Пэр, как Тайн держит её за руку. Гунтитанон ведь только из-за этого и отправился в бар — чтобы избавиться от кошмаров. Образы, которые оживляет его сознание, следуют за ним по пятам. Не сбежать, не выбросить, не уничтожить. Замкнутый круг. — Он сорвал две последние репетиции, — Мэн пихает Вата локтем в бок, и тот красноречиво закатывает глаза. — Эрн отказалась выходить с ним на сцену. Тайн хотел увидеть Гунтитанона на сцене. Музыка всегда помогала ему справиться, какой бы безысходной не казалась ситуация. Но в этот раз всё было по-другому, и Сарават был другой. Грустный, пьяный, молчаливый. Плохое сочетание. Типакорн изо всех сил пытался завязать разговор, но Ват показывал колючки. Он никогда не был таким с Тайном. Никогда. — Это та девушка, с которой ты будешь записывать видео? — Типакорн осторожно касается его ладони и заглядывает в глаза. — Какая разница, кто она? — Сарават с нескрываемой яростью сбрасывает его руку. У него глаза стеклянные от слёз, и Тайну так страшно видеть его таким. Неужели это его вина? Неужели Ват из-за него стал таким? — Я просто спросил, — виновато бормочет он, опустив голову. Впервые в их большой компании так неловко молчать. Парни перешептываются между собой, бросая растерянные взгляды в сторону Гунтитанона. Наверное, ищут повод уйти, чтобы не участвовать в драме. Надо же, до чего они с Сараватом докатились. Выясняют отношения на глазах у друзей, как будто они виноваты в том, что с Ватом что-то происходит. Виноват только Тайн, но он пока что не понимает причины. Сарават уходит прочь, оставив куртку на спинке стула. — Что это с ним? — Босс скрещивает пальцы в кулак, и Типакорн чувствует его пристальный взгляд. Мэн хмыкает себе под нос, и Тайн почти уверен, что он что-то знает. Типакорн на ходу допивает пиво и бросается к выходу, прихватив кожанку Вата. Он должен найти ответы на вопросы, иначе сойдёт с ума или потеряет друга. Второго он боится больше всего на свете.* * *
— Куда ты идёшь? — Тайн бредёт за ним, и прохладный воздух обжигает шею. Ночью так тихо, и дорога бесконечно пустая. Они с Сараватом здесь вдвоём, не иначе. Как будто перенеслись в параллельную вселенную, где нет никого вокруг. Только ночной город и они вдвоём. Гунтитанон шатается со стороны в сторону, но не останавливается. Тайн боится, что его поведёт к дороге, и произойдёт самое страшное. Перед глазами снова проносятся кадры из прошлого: пьяный Сарават ловит такси, из-за угла вылетает джип, и Ват исчезает под его колёсами. Типакорн кричит во всё горло, пока на помощь не сбегаются одноклассники. Он не видел и не слышал никого вокруг. Горячие дорожки стекали по щекам, и вспышки фар ослепляли глаза. Тайн чуть не умер от страха, что потеряет своего лучшего друга навсегда. Ногу Вата буквально собирали по частям, но отец Тайна связался с лучшими хирургами в городе, и всё обошлось. В груди сдавливает невыносимо сильно, и Тайн останавливается. Гунтитанон замирает в нескольких метрах от него. — Домой, — буркает он, повернув голову. Типакорн едва не врезается в его спину и резким движением поворачивает Саравата к себе. — Что с тобой сегодня? — его голос сбивается на хрип, и Тайн злится ещё больше. — Ты даже ни с кем не попрощался. Расскажи мне, что происходит. Ват смотрит на ладонь Типакорна, сдавливающую его плечо, и моргает часто-часто. Ветер раздувает челку, и спина продрогла от холода. Тонкая ткань его рубашки буквально свистит на ветру, и по коже гуляет мороз. Наверное, он приходит в сознание, но прикосновение Тайна ранит хлестким огнём. Сарават вырывается и отступает на шаг. — Чего ты хочешь? — рычит он сквозь зубы, сглотнув горечь в горле. — Почему ты сердишься на меня? — Тайн набрасывает куртку ему на плечи, но слишком близко не подходит. Гунтитанон прикрывает глаза, будто собирается с мыслями. Соленая капля на его щеке срывается на асфальт, и Тайн дергается, как от удара. В ушах поднимается гул, будто каменная скала заваливается. Камни летят ему на голову, на плечи, рассекая кожу до крови. Ему больно, но ещё сильнее болит от того, что он не в силах помочь своему лучшему другу. — Когда ты собирался рассказать мне о своей девушке? — Ват поднимает взгляд, холодный и неживой. — Так ты из-за этого злишься? — Ты был с ней в тот вечер, когда я позвал тебя в бар, — ядовито чеканит Сарават, подступая к нему. Маленькими шагами, всё ближе и ближе. Ещё несколько дюймов, и он почувствует дыхание Тайна на своей щеке. — Ты ходил с ней обедать. Ты помогал ей с аккордами. Ты выбрал её, чтобы записывать видео. Ты мне соврал, Тайн, — он проводит ладонью по волосам Типакорна и кривится от боли. — Настоящие друзья так не поступают. Тайн испуганно смотрит на его ладонь, повисшую в воздухе. — Мне нравится Пэр, и я правда проводил с ней много времени, — он нервно машет руками, но Гунтитанон отводит взгляд. Ват смотрит на здание клуба, потонувшее в ночной темноте. Так и любовь к этому парню, который стоит напротив него, потонула в его груди. Ничем не вырвать, не вытянуть. Саравату никогда не быть с Тайном, и ему нужно время, чтобы смириться. Много времени. Тайн сжимает его ладонь в своих руках, и Ват кусает губу до крови. — Но это не значит, что я забыл о тебе. Неужели у меня не может быть личной жизни? Может. У Тайна может быть жизнь без Саравата. Тайн не обязан любить его из-за того, что Ват любит его всю жизнь. Гунтитанон застёгивает куртку до горла и срывается вперёд. Он бежит, закрывая глаза от пронзительного ветра. Он будто на мгновение сливается с темнотой, исчезает в ночной тиши, и Тайн будто догоняет его. Сарават пропадёт для него, как и мечтал. Ват пробивается в тёмный переулок, и Тайн останавливается, чтобы перевести дыхание. — Куда ты? — он кричит во всё горло, как на выпускном два года назад. — Сарават! Типакорн долго смотрит ему вслед, но не видит ничего, кроме света в окнах домов.