Больничная койка

Записав "прощальное" видео и подведя итоги, парень лёг обратно на кровать и обречённо вздохнул. Ещё ни разу никому не удавалось навредить ему так сильно - подстреленная нога будет болеть ещё очень долго. Повезло хоть, что инвалидом Егор не останется - и на этом спасибо. По крайней мере, скоро ту бешеную семейку каннибалов поймают, посадят или запрут в психушке. Джон тоже скоро приедет, как и, возможно, Лили (сестра журналиста редко с ними пересекались, так что даже не факт, что если она приедет, то приедет сразу). Вот только была одна неувязочка в виде того факта, что положили Линча не в обычную больницу, а в частную клинику, весьма дорогую. В таких лечились только богачи, звёзды или люди, занимавшие не последнюю роль в правительстве, но вовсе не бедные журналисты вроде Егора. Когда он спросил у своего лечащего врача, что Линч здесь делает, по какому празднику ему оказана "такая честь", тот лишь загадочно улыбнулся. "Скажем так, Вам помог один человек, имя которого я назвать не в праве", - вот слова доктора Вартен. Журналист всё лежал и думал, кем этот неизвестный мог быть. Джон? - нет, у него бы, пусть он и жил в достатке, денег бы не хватило. Лили? - это тоже маловероятно, ведь сестра "не занималась благотворительностью". Но тогда кто же? Стоит добавить, что тот факт, что Линч попал в элитную больницу, а не обычную, сыграл большую роль в том, будет ли Егор ходить. Положительный ответ в обычной больнице он бы точно не получил, а в этой... в этой всё сделали добросовестно, так что журналист будет не только ходить, но и бегать, и прыгать. Кормили здесь тоже отменно. Ровно в пять часов вечера к Егору в палату заглянула опрятная медсестра, которая вытащила из слегка обескураженного пациента признание в том, чего бы он хотел на ужин. И, не успел Линч отойти от удивления, ему уже принесли еду: простые, но любимые им макароны с сыром и сосиски, были настолько вкусными, что журналист начал было сомневаться по поводу того, не в Раю ли он находится. Заваленная выше крыши комплиментами от счастливого Егора медсестра уже начинала походить на помидор, когда дверь распахнулась, и внутрь ворвался разгневанный Джон - страшное зрелище. Девушка быстро выскочила за дверь, а та тут же захлопнулась, оставляя поперхнувшегося журналиста и сурового писателя наедине. Джон смотрел на Егора настолько ужасающим взглядом, что тот был уверен, что именно таким взглядом и нужно выжигать отверстия в людях. Будь Линч хоть немного больше в состоянии фантазировать, "приписал" бы Джону дым из ушей и ноздрей. - Ты что творишь, идиот?! А если бы ты умер?! - о, старая шарманка, знаем, любим, практикуем прослушивание. Обычно Линч не решался даже вякнуть в ответ на ругань писателя, считая, что тому просто нужно выговориться, но в этот раз его будто кто-то за язык дёрнул, и он пробубнил тихо, но так, чтобы другу было слышно: - А что сразу я? Это всё... маньяки! - Егор тут же осознал, что только что подписал себе смертный приговор, но... к его удивлению, Джон застыл, а потом просто опустился на пол, садясь на колени. Всё так же, молча, он повернулся к Линчу и, наклонив голову, уткнулся в его предплечье лицом. Вдруг, царившую несколько минут тишину прервали тихие всхлипы, и Егор почувствовал, что на том месте, где находилось лицо Джона, его больничная одежда слегка намокла. Писатель поднял левую руку и схватился за ладонь Егора, скрепляя их пальцы в "замок". В конце-концов, Джон разревелся, всё время приговаривая, как он за него беспокоится, как мучился, ожидая, когда пробка рассосётся. - Пойми меня, я просто не хочу тебя потерять, я... - все его предложения оставались такими, незаконченными, да и в окончании, в принципе, не нуждались. *** Джон остался в больнице на весь день, а когда успокоился, начал вместе с журналистом строить теории на счёт того, кто же так ему услужил, заплатив за лечение. Ближе к вечеру, ему пришлось ненадолго уехать - его очки каким-то волшебным, никак иначе, образом, упали и сломались, так что нужно было купить новые. Принесли ужин. Конечно, сначала обговорив с Егором, чего бы ему хотелось. От такой заботы ему уже становилось неловко, так что он просто заказал пюре и наггентсы - естественно, только из натуральных продуктов, не вредные (ничего вредного в этой больнице не давали). Вот только на подносе кроме еды и чая с молоком было что-то ещё... конверт. Классический, белый конверт, без каких-либо надписей. - Прошу прощения, а что это? - тут же спросил Линч, не успела медсестра уйти. Та лишь мило улыбнулась и сказала, что это от того, кто помог ему. Сказать, что Егор был заинтригован - ничего не сказать. Конверт сразу же, как только девушка ушла, был вскрыт. Пусть и не аккуратно, но вскрыт. ...От того, что было написано красивым прямым почерком, журналисту стало тепло на душе, пусть такая реакция и была неестественной на письмо от такого человека, которого Линч узнал лишь по пресловутому "мистер Линч" и аббревиатуре "Г. Л.". *** Приветствую, мистер Линч. Я сожалею о том, что наше знакомство с Вами началось с весьма отрицательной ноты. Надеюсь, что такая компенсация в виде своеобразного абонемента на лечение в любой больнице (я уверен, что именно это Вам пригодится больше всего), сможет хоть как-то загладить мою вину. С уважением и пожеланиями скорейшего выздоровления, Г.Л.