Роскошь

Лютик знает, что такое роскошь. Как сын виконта, он провел детство в роскоши — в тепле, чистоте и сытости. Более того, его научили читать, писать и считать. Как сын виконта, изгнанный из семьи, Лютик узнал другую роскошь — свободу, право совершать собственный выбор и раскрывать свои таланты. Он открыл для себя роскошь путешествий и превратил свою страсть в профессию. И, повстречав Геральта из Ривии, Лютик открыл для себя роскошь влюбиться. Но это? Это совсем другое. Когда Геральт сказал, что лес недоволен зловещими ритуалами, которые проводятся в самом его сердце, Лютик счел это фигурой речи и не стал вникать — не до того ему было. Вокруг царила неестественная темнота. Лютик шел, путаясь в своих ногах и пытаясь не зацепиться за странные колючки, которые ковром покрывали землю и деревья. А потом Геральт убил мага крови и освободил измученных духов. И в то же мгновение все начало меняться. Чем дальше они уходили от места бойни, устроенной магом, тем светлее становился лес. Уже скоро Лютик смог видеть дальше, чем на расстояние вытянутой руки: золотые лучи солнечного света внезапно пробились сквозь густые кроны. На месте шипов и колючек медленно распускались удивительные цветы; каменистая земля под ногами становилась ровной и мягкой. Леденящие душу звуки, которые Лютик мужественно игнорировал все утро, сменились беззаботным щебетом птиц. Подозрительные тени, которые он замечал краем глаза, исчезли. Вместо них из-за кустов и деревьев стали выскакивать белки и зайцы, которые прыгали, играли и искали еду. После победы под магом оказалось, что вдоль пути, по которому они шли, растут любимые ягоды Плотвы. Лютик заметил, что это странно. Геральт только пожал плечами и сказал: — Лес благодарит нас. Лютик недоверчиво хмыкнул, не понимая, шутит Геральт или нет, но вскоре перестал об этом размышлять. И тут они вышли на поляну. На ней не было никаких камней и палок — хоть сейчас ложись и спи. В нескольких шагах от них тихо журчал чистый ручеек; росла раскидистая ива, в тени которой можно было укрыться от полуденного солнца. Они залезли в ручей. Лютик, промывая волосы Геральта, грязные после утренних приключений, с любопытством оглядывался по сторонам. — Значит, этот лес… — Древний, — Геральт откинул голову, ласкаясь к рукам Лютика, как избалованный кот, — и могущественный. Затем он поцеловал Лютика в шею, и тот сразу позабыл о всяких там лесах, пусть даже эти леса могли оказаться разумными.

***

— Ты слишком громко думаешь, — еще не открыв глаза, бормочет Геральт хриплым ото сна голосом. Лютик подбирается под бочок к Геральту, чмокает в затылок. — Наслаждаюсь тишиной и покоем. Геральт хмыкает и получает от Лютика щипок в отместку. — Не надо грубить, милый. Геральт тянет Лютика за руку, чтобы Лютик оказался у него на спине. Они лежат так, переплетясь ногами, плотно прижавшись друг к другу. Геральт, явно довольный, говорит: — У меня в сумке флакон с маслом. Сумка лежит рядом, и Лютик выуживает из нее флакон, а потом садится сверху на Геральта и гладит его свободной рукой по обнаженной спине — они так и не удосужились одеться после вчерашнего купания. Геральт спокойно, размеренно дышит, и Лютик не может наглядеться на него, на его красивое сильное тело. Лютик вынимает пробку из флакона, выливает немного масла, греет его в своих ладонях, а затем начинает растирать по широкой спине Геральта. Геральт удовлетворенно вздыхает, а потом поворачивает голову и смотрит на Лютика через плечо. — Ценю твои старания, но у меня были другие планы. Лютик недоуменно хмурится, а потом до него вдруг доходит — и от волнения он расплескивает большую часть содержимого флакона на поясницу Геральта. Щеки Лютика мгновенно краснеют. — Это не… — лепечет он, чувствуя, как член дергается от одной мысли. — То есть, мы же никогда не… — беспомощно замолкает Лютик, прикусив щеку. Геральт с беспокойством заглядывает ему в глаза. — Ты не хочешь… — Нет! — чересчур громко отвечает Лютик, а потом тише пытается объяснить. — Да, хочу. Очень. Просто я… ни разу не делал этого. С другим мужчиной. — Что? — говорит Геральт, будто бы не веря. Лютик, фыркнув, тыкает его под ребра. — Ой, не притворяйся, что удивлен. Я прекрасно знаю, как я выгляжу. И знаю, что мужчины, глядя на меня, сразу приписывают мне определеную роль. Геральт резко переворачивается, чуть не сбросив Лютика с себя, но не дает ему шлепнуться на задницу, ловит в свои крепкие объятия — лицом к лицу. Нежно, невесомо касается его губ своими. — Глупцы, — шепчет Геральт. И добавляет со смешком: — человечишки. — Минуточку, — говорит Лютик донельзя возмущенным тоном, при этом подставляя шею под жадные поцелуи Геральта. — Ты давай тут не это самое. Кое-какой бард считает, что «человек» звучит гордо. Геральт выгибает бровь. — А этот бард, случаем, не считает, что ему пора бы заткнуться и с пользой потратить остатки масла? И то правда. Лютику приходится подчиниться. Геральт перед ним такой податливый и на все согласный, что это пьянит сильнее вина. Он бы продал душу, чтобы еще раз увидеть, как Геральт с готовностью раздвигает перед ним ноги, открывая доступ к самым нежным частям своего тела. Лютик осторожно вводит палец — совсем чуть-чуть. Геральт, полузакрыв глаза, быстро облизывается. Лютик окончательно теряет голову. Он склоняется над Геральтом, кусает его нижнюю губу, целует уголок рта — и проталкивает палец глубже. Геральт одобрительно урчит и трется носом о щеку Лютика, в затем утягивает его в глубокий страстный поцелуй. Может, Лютик и не привык быть сверху, зато он прекрасно знает, каково быть снизу, поэтому, добавив второй палец, он быстро понимает, как коснуться Геральта внутри так, чтобы у того перехватило дыхание. Они продолжают целоваться, медленно и неторопливо; свободной рукой Лютик крепко сжимает волосы Геральта (ему это очень нравится, хоть он и не признается в этом). А Геральт обхватывает лицо Лютика своими большими ладонями и даже не позволяет отстраниться, чтобы глотнуть чуть-чуть воздуха. — Геральт, — выдыхает Лютик сквозь смех и пытается куснуть Геральта за пальцы. Геральт крадет еще один поцелуй и мягко отталкивает Лютика. У Геральта темные от возбуждения глаза, алый влажный рот, и это так соблазнительно, что Лютик опять не может удержаться. Самозабвенно целуясь, он не замечает, что Геральт дотянулся до флакона с маслом — Лютик вдруг ощущает на своем члене теплую скользкую ладонь. Геральт небрежно проводит рукой по члену раз, другой, заставляя Лютика скулить, и убирает руку. — Давай же, — требовательно говорит он низким, хрипловатым голосом. У Геральта такой вид, будто все идет по его плану. Он без стеснения хватает Лютика под задницу и тянет на себя, так, как хочет, а потом для верности еще и закидывает ногу ему на талию. — Какие мы нетерпеливые, — по-доброму усмехается Лютик. Геральт отвечает ему улыбкой, едва заметной, но довольной. В этот миг они — просто живые. Счастливые. Настоящие. Лютик не жалел времени на подготовку Геральта, поэтому входит легко. Горячие стенки восхитительно сжимаются вокруг члена. Геральт тяжело выдыхает, подается бедрами навстречу и сильнее обхватывает ногой талию Лютика. Лютик погружается еще чуть-чуть глубже. Они оба стонут. Они быстро находят правильный угол; Геральт тихонько постанывает от каждого толчка и впивается пальцами в спину Лютика, будто подгоняя его. Будь Лютик юным, ему было бы стыдно, что не сможет продержаться подольше, но он утратил остатки стыда много лет назад, поэтому он, снова слившись в поцелуе с Геральтом, просовывает руку между их телами и находит его член. Пара движений — сильный толчок бедрами, пальцы Лютика на головке члена — Геральту этого хватает. Он содрогается в оргазме, впившись зубами в плечо Лютика, и недовольно рычит, когда Лютик останавливается. От этого звука у Лютика по телу пробегают мурашки, и он, спрятав лицо в изгибе шеи Геральта, толкается еще три, четыре раза, прежде чем излиться внутрь. Лютик еще не отдышался, как Геральт уже переворачивается, подминая Лютика под себя. Член при этом выскальзывает, и Геральт выглядит огорченным, что все закончилось, но тут же находит себе новую забаву: крепко прижимая Лютика к земле, он зацеловывает укус, который сам же и оставил у Лютика на плече. Лютик лениво поглаживает Геральта по бокам. Геральт сильный и тяжелый, но эта тяжесть приятна: она дарит ощущение безопасности и полного покоя. Лютик, довольный и раскрасневшийся, лежит под Геральтом в блаженной неге, позволив себе не думать ни о чем. Тихонько шелестят листья, дует легкий ветерок, прохладный и освежающий. Знойный летний воздух напоен благоуханием цветов. Геральт касается его лица рукой и тут же целует в щеку, спрашивая: — Как себя чувствуешь? Лютик улыбается и тянется губами к губам. И говорит единственное, что приходит на ум: — Роскошно.