Porta Triumvirato

Оставшегося непредставленным Эдинса оттеснили обратно в темный коридор, а опустившаяся тяжелая решетка отсекла его от сверкающей белым песком арены. - Что это значит? Меня, что, приготовили на сладкое? - удивленно спросил он у оказавшегося рядом по ту сторону клети рудиария Форлакса. - Говорят, под Инфантино и Чефером в последнее время сильно шатается трон. На них давят принцепсы сената, - мрачным шепотом ответил Форлакс. - И что же они требуют? - Прозвучало много пафосных речей, но, как всегда, все сводится к дележу сестерций из общей казны. Сегодняшнее представление и предстоящие Большие игры - один из способов Инфантино перетянуть симпатии горожан на свою сторону. Не знаю, что он задумал, но наверняка такое, чего еще на арене не было... Оставалось смириться с неопределенностью и ждать очереди по окончании поединков оставшихся на сцене гладиаторов. Со своей стороны закрытого решеткой коридора Эдинс мог видеть лишь небольшой участок центральной части арены, по которой как в смертельном танце кружились четыре пары, таких разных по опыту, типу вооружения и антропометрии бойцов. В сплошном реве, улюлюканье и свисте невозможно было определить за кого более переживает толпа, но в особенно острые моменты зрители ахали и затихали, а после яростно били в ладоши и колотили деревянными колотушками по каменным ступеням своих сидений. - Ого! - воскликнул Форлакс, которому со своего места была видно лучше. - Есть первый победитель! И как ты думаешь кто? - Луций? - Лионель! Подсек огромного мавра сзади под коленом, тот и рухнул, аж песок столбом! - Ха-ха! Пусть подавятся те, кто называли его Нибелунгом и ставили на то, что он проиграет! Да, одних физических данных для успешного сражения порой бывает недостаточно. Нужна выучка, умение вести бой и виртуозное обращение с различными видами оружия. Главным же достоинством невеликого ростом гладиатора было его умение так молниеносно менять направление движения, что от зигзагообразных перемещений у соперника голова шла кругом. Этим же, много раз испытанным способом, Лионель поверг неповоротливого Лукаку Буру оземь, вызвав восхищенные крики толпы и бурные овации Колизея. Кульминация схватки Неймариса и Ксина развернулась прямо в центре площадки. Эдинс прильнул к прутьям решетки, внимательно следя за боем. Просыпался песок уже в четырех стеклянных часах, а новичок против опытного воина держался крепко. Хлеставшие через край эмоции, которые юным бойцам чаще мешали, чем помогали, подпитывали его чистой энергией. Ярость направляла руку. Тщеславное желание победить самого Неймариса заставляло просчитывать каждый шаг. Неймарис, вооруженный двумя кинжалами, хищно кружил вокруг сармата. Ксин уже несколько раз накидывал на соперника свою сеть, но тот либо ускользал, либо непостижимым образом выпутывался. Снова ловкий уход от летящей ловушки, но отпрыгнув, Неймарис потерял один кинжал, которым тут же воспользовался Ксин - кувыркнулся, подобрал в падении оружие и вонзил его в грудь Неймариса. Тот, словно не веря глазам своим, посмотрел изумленно на торчащую из складок туники рукоятку и со стоном опустился на песок. - Да! Да! Да! - заорал страшным голосом Ксин и повернулся лицом к трибунам, вожделенно впитывая в себя крики зрителей. С восхищением, пополам с проклятиями, с трибун прилетело "Оглянись, дурак!", и Ксин, благоразумно не тратя время на поворот головы, интуитивно метнулся вправо. - О, боги! Неужели есть еще такие, кто незнаком с уловками Нея? - смеясь, сказал Эдинс. - Этот трюк с кинжалом под мышкой знает каждый ребенок в Риме. - А сармат не из Рима! Хотя он тоже не так прост... Смотри! Восставший из мертвых Неймарис ягуаром метнулся на безоружного сармата. Прыжком, который так сводил с ума публику... И тут разноголосые крики многотысячного Колизея слились в единый изумленный "Ах!". Или исключительная ловкость новичка или же его невероятное везение ему помогли, но мышью проскочив под рукой противника, сармат навалился на упавшего на песок Неймариса, и подмяв под себя, принялся остервенело его душить. Подбежавшие эдиторы поспешно оттащили Ксина подальше от изрыгающего проклятья самого дорогого в истории Колизея гладиатора... Трибуны притихли, наблюдая за поединком двух оставшихся на арене пар. Криштан и Эрлинг дрались, сознавая огромную важность исхода поединка для себя лично. Молодому норману нужно было доказать, что он уже не зеленый юнец на разогреве, а воин, способный биться на равных с самыми лучшими, а Криштану - чтобы число его побед на арене Колизея было больше чем у кого либо, даже у мирмиллона Лионеля. Особенно у мирмиллона Лионеля... - Смелее, смелее, норман! – кричали тысячи голосов из тех, кто держал пари за молодого гладиатора. – Криш-тан! Криш-тан! – громогласно скандировали многолетние приверженцы ветерана. Гопломах наступал, обрушивая на фракийца сокрушительные удары, по мощи и частоте сравнимые с ударами молотобойца, отбивающего на наковальне клинок из дамасской стали. Звон от столкновения мечей стоял как в кузнице в разгар работы. Криштан успевал отбивать каждый удар, но перехватить инициативу и перейти в наступление никак не получалось. И словно насмехаясь, Эрлинг рубящим ударом срезал пышное оперение плюмажа фракийца под гомерический гогот зрителей. Криштан отражал удары с каменным лицом, на котором ничего не читалось. Спустя сотню обоюдных взмахов, норман продвинулся еще на один большой шаг и ему удалось наконец серьезно зацепить противника самым кончиком гладия. Треснула распоротая ткань, фракиец покачнулся и схватился за бок. Эрлинг тут же отступил, опустив оружие, и его простецкое лицо просияло радостной надеждой. - Ерунда! Просто царапина! - громко оповестил Криштан, посмотрев на ладонь густо испачканную кровью. Боковым зрением он отметил движение на трибунах: люди полезли в карманы, отдавая проигранные на ставках деньги, а некоторые поспешили вниз к распорядителю, стремясь успеть сделать новые до окончания поединка. - Крысы! - сплюнул он себе под ноги, чувствуя как внутри закипает ярость - на этих недалеких деревенщин, одержимых видом страданий и смерти, на непробиваемого соперника, на Лионеля, опять ушедшего с победой вперед... на самого себя, неспособного справиться с юнцом. - Ну держись, норман! - процедил он сквозь зубы и ринулся в атаку... ...Спустя три минуты он стоял, поставив ногу на грудь поверженного противника и нацелив ему в горло свой гладий. И хотя поединки самых лучших, и, следовательно, самых дорогих гладиаторов Колизея никогда не заканчивались преднамеренным убийством проигравшего (кому ж из владетелей охота терять целое состояние на бойцах, которые приносили огромную прибыль!) по правилам победитель должен был испросить дальнейшую судьбу соперника у императора. Благодушно улыбаясь, Инфантино вытянул вперед сжатый кулак с поднятым вверх большим пальцем. Криштан устало выдохнул, колени его подогнулись и он рухнул без сознания рядом с норманом.