Хозяева Калормена

      Нарния сдалась за четверть суток.       Ровно столько понадобилось Джадис, чтобы прошествовать от границ страны до ее сердца, убить – не заморозить, не обратить в камень – ее короля и объявить себя новой королевой. Нарнийцы пытались сопротивляться, но окаменевшие смельчаки как-то резко поубавили пыл остальных. А пришедшая теплым летним деньком зима, охватившая всю Нарнию от Восточного моря до западных лесов, и вовсе повергла их в ужас, заставив в горе хвататься за голову и разбегаться по норам. Вьюга выла, колючий жесткий снег бил в спины, в лица, в морды, хлеща и стегая будто кнутом. И следом, вторя вьюге, летел торжествующий смех новой королевы.       Столетия она таилась на Диком Севере, копя силу и выжидая, но теперь Лев бросил своих дурацких созданий на произвол судьбы. Верно, они надоели и ему.       За ночь Джадис воздвигла себе ледяной дворец. За неделю – обложила подданных данью, пополнила дворец коллекцией новехоньких статуй из числа самых непонятливых, отобрала себе несколько слуг из числа показавшихся ей наиболее толковыми – и благоразумными.       И столь сладким было чувство собственной победы и чужой покорности, что ей захотелось испытать его вновь.       Арченландская Яблоня, в отличие от нарнийской, была поменьше, но цвела вовсю, и Колдунья морщилась, обходя ее за милю. Но вот горная страна кончилась, и пред Джадис открылась пустыня – раскаленная, пышущая полуденным жаром. Солнце пекло королеве непокрытую голову, черные ее волосы мгновенно нагрелись.       Песок противно скрипел под каждым шагом. Почти белый под ногами, вдали он казался желтым, будто на горизонте опрокинули гигантскую банку с охрой. Барханы стелились волнами, марево полудня дрожало в воздухе.       Она была с этим миром в день создания, но Лев тогда не творил пустыню. Она бы помнила. Впрочем, местность могла измениться за столетия.       Колдунья подняла руку, намереваясь призвать на эти нестерпимо жгучие пески снег и вечный холод. Алые уста ее отверзлись, первое слово заклятья сорвалось с них…       Хриплое оглушительное каркание сбило Колдунью, она замолчала, яростно оглядываясь. Всё-таки для колдовства потребна сосредоточенность, да и в заклятиях желательно не запутаться.       В раскаленном добела небе летел ворон.       Колдунья вздернула бровь. Вороны не охотятся в пустыне. К тому же он летел со стороны Калормена, а значит, должен был проделать немалый путь и быть если не на последнем издыхании, то всяко не блестеть антрацитовым опереньем, будто недавно искупался в фонтане.       Джадис подняла жезл. Слово не действовало за пределами Чарна, она до сих пор жалела об его утрате. Но это не значит, что ей нечем наказать наглеца, помешавшего великому завоеванию. Сейчас одной говорящей птичкой станет меньше…       Ворон изящно ушел вбок от голубой вспышки. Джадис не успела послать второй заряд: птица, сложив крылья, сама камнем помчалась к земле. Но не успела Колдунья удивиться столь самоубийственному поведению, как навстречу ей поднялся мужчина с птичьей головой. Для человека он бы считался высоким, для Колдуньи-великанши – казался мал. Он был обнажен по пояс темно-синих штанов и ладно сложен: мышцы натягивали загорелую, гладкую даже на вид кожу. Черные вороньи глаза смотрели насмешливо и остро.       – Мое почтение, прекрасная госпожа, – хриплым голосом сказал он. – Госпожу никто не сопровождает, но, вижу я, ей не слишком-то нужна защита… Чем обязан появлению луноликой на территории Калормена?       Оправившись от изумления, Колдунья вновь направила на него жезл. Пришелец поднял руку – и голубая вспышка утонула в ответной, сизой. Показалось – сверкнула молния, но грома не последовало.       – Кто ты? – требовательно спросила Джадис.       – Гостье стоило бы представиться первой. Но, коль скоро в Калормене уважают обычай гостеприимства… Таш Не Знающий Промаха, Неумолимый, Непобедимый – как пожелает прекрасная госпожа, – перечисление собственных прозвищ явно доставляло удовольствие птицеголовому. Последовавший за ними легкий поклон был слишком коротким и развязным, чтобы быть искренним. – Хозяин Калормена. – А вот это прозвучало неожиданно серьезно и веско.       Колдунья перехватила жезл поудобнее.       – Я Джадис, в прошлом владычица Чарна, ныне королева Нарнии, именуемая также Белой Колдуньей, – гордо проговорила она. – Твои дни сочтены, как и дни твоей страны, Таш, бывший когда-то непобедимым. Уходи с моей дороги, львиный прислужник, или пожалеешь!..       – Львиный? Это Аслана, что ли? – удивился Таш. Колдунью перекосило при одном упоминании имени, и Таш покачал головой: – Вынужден огорчить, он с нами не особо-то дружен. Хотя порой, когда расчувствуется, с ним можно потолковать и даже пропустить за встречу бокальчик-другой прохладительного или горячительного… Но всё же обычно он слишком зануден.       Колдунья, скривившись, вновь подняла руку. Пусть жезл на болтуна – почему-то – не действует, но у нее в запасе еще достаточно возможностей, чтобы навеки заставить наглеца умолкнуть…       Таш наклонил воронью голову, с интересом слушая древние слова. Будто запоминал.       Солнце пекло по-прежнему немилосердно, но Колдунью пробрал холод. Не может же и здесь ее колдовство не работать?.. Но даже если и так… Она всё еще остается полувеликаншей, и сила ее превосходит силу обычного человека в десятки раз.       Она замахнулась жезлом как обычной палкой. Палкой с тяжелым ледяным навершием. С острыми звездчатыми иглами, торчащими в разные стороны. Но прежде чем страшный шип опустился на воронью голову, по нему ударил изогнутый клинок. Пара ледяных иголок со звоном отлетела прочь, с шипением истаяв на нагретом песке. У Колдуньи загудела рука, державшая жезл. Придись удар не по навершию, а по самому жезлу – она распрощалась бы с ним в то же мгновение.       Человек – человек ли? – в алых, будто свежая кровь, одеждах, сверкая белками глаз и белыми зубами на дочерна загорелом лице, взмахнул саблей вновь – на этот раз целя в саму Джадис.       И очень удивился тому, что голова ее не покатилась по песку, окрашивая тот в цвет его одежд, а осталась на голых, бледных как снег плечах.       – Оставь, Азарот, – лениво молвил Таш, и человек в алом отступил на шаг, но сабли не опустил. Встал справа от Непобедимого. – Прекрасная госпожа изволит развлекаться. Было бы невежливо с нашей стороны отказать ей в столь малой радости.       – Кто вы? – со страхом спросила Джадис, потирая шею: сабля оставила наливающийся багровым рубец.       – Хозяева Калормена, – раздался женский голос, и слева от Таш из мерцающего марева возникла фигура в золотом покрывале. – Я, Зардинах, владычица мрака, спрашиваю: зачем явилась в Калормен Джадис, королева Нарнии?       Покрывало скользнуло к ногам женщины, явив темно-фиолетовое облачение. Золотые браслеты украшали запястья и щиколотки, тяжелые серьги колыхались при каждом движении, и змеились по плечам смоляные, что вороново крыло, косы.       – Я желаю обратить эту отвратительную пустыню в лед, завоевать Калормен и править вашими людьми! – надменно заявила Джадис.       В самом деле, если они решили напугать ее трюками – это по меньшей мере глупо. То, что ее нельзя убить, уже стало для них сюрпризом. А у нее еще много козырей в рукаве.       Таш и Азарот переглянулись, и Таш рассмеялся: громко, хрипло, почти срываясь на карканье. Азарот только приподнял уголки рта. Губы его средь густой черной бороды и вьющихся усов казались темными, будто запекшаяся рана. Женщина, назвавшаяся Зардинах, даже не улыбнулась.       – Она желает завоевать Калормен!.. – выдавил сквозь смех птицеголовый. – Азарот, ты слышал, какое пиршество грядет – и всё в твою славу!.. Право, меня даже начинает снедать зависть.       Воин в алом поморщился:       – Мне больше по душе схватка с достойным противником, а не избиение младенцев.       – Я могущественная Колдунья!.. – возмутилась Джадис. – Я бессмертна.       – Мы тоже, – вежливо ответил Таш.       – Но калорменцы, насколько мне известно – нет, – возразила Колдунья.       Заговорил Азарот. Казалось – он стоит в пустом зале с высокими потолками, столь гулко и раскатисто звучал его голос.       – Калорменцы боятся смерти немногим больше, чем комариного жала. Кто-то из них поляжет в бою с тобой, Джадис, королева Нарнии, но они не отступят. Устоишь ли ты пред войском тисрока? Оно огромно, как пустыня пред тобой. Оно отважно, как волна, когда та поднимается и сметает всё на своем пути, не заботясь о том, сколько раз придется разбиться о мол. Кого-то ты обратишь в камень, кого-то убьешь. Но рано или поздно твой жезл сломают, тебя свяжут, в рот затолкают кляп, чтобы не сумела произнести ни единого заклятия, и принесут в жертву Непобедимому.       – Ты бессмертна, – разжала тонкие губы Зардинах. – Тем хуже будет твоя участь. Раз за разом ощущать удар сабли или копья – разве так ты желаешь провести вечность?       «Страсть утолишь – и муку обретешь…», – припомнилось давнее предсказание. Колдунья содрогнулась. Во рту появился привкус железа – такой бывает, если переесть яблок. Или попробовать крови.       – Они всего лишь люди! Да я таких…       – И много ли в Нарнии людей встречала прекрасная госпожа? – вкрадчиво поинтересовался Таш, по-прежнему не сводя с нее острого любопытствующего взгляда.       Джадис умолкла. Странная троица пугала ее всё больше и больше. Может, ну ее, эту пустыню?..       – Хорошо, я уйду, – сказала она, решив схитрить. – Но как я могу быть уверена, что Калормен не нападет на Нарнию?       – Калормену хватает своих забот. К тому же наши люди любят песок и огонь, и не любят холод и снег. Мы не желаем соваться к тебе, Джадис, именующая себя королевой Нарнии. Не суйся и ты к нам. – Голос птицеголового растерял былую насмешливость. Теперь и впрямь верилось, что он не знает промаха.       – Ну что же. Тогда я, пожалуй, пойду, – сказала Колдунья и отступила на пару великаньих своих шагов. Повернулась неторопливо, сделала еще несколько. Пусть расслабятся…       – Прощай, госпожа Джадис. Был рад нашей встрече, – долетел до нее хриплый голос Таш. Резко развернувшись, Колдунья метнула в него жезл. Быстрый и точный удар – будто чайка в струю за серебристой рыбой – пришелся точно в незащищенную грудь птицеголового.       …Пришелся бы. Если бы Таш с нечеловеческой быстротой не выбросил вперед руку и не поймал его. Крутанул в пальцах жезл размером в собственный рост, будто мальчишка – обструганный прутик. Воздух загудел от вращения. У Колдуньи зарябило в глазах.       – Кто хочет гостя обмануть – подлее, чем гиена, – задумчиво проговорил Таш.       – Но если сам гость нравом подл, не вымолит прощения, – бесстрастно продолжил Азарот, и смуглая рука его вновь легла на изукрашенную рукоять сабли.       Ташу меж тем надоело вертеть жезл. Он размахнулся – Колдунья пригнулась – и метнул его далеко за спину Джадис. Спустя несколько мгновений послышался отдаленный грохот, будто рушились скалы и разверзалась земля. От гула и дрожи песчинки под ногами взметнулись вихрем.       – Ну вот, открыл заодно арченландцам парочку месторождений. Белый мрамор и лазурит, – удовлетворенно заявил Непобедимый. – Дворец, как у моего тисрока, они всё равно не выстроят, но, может, хоть немного повеселее будет. А то серое всё, куда глаз ни кинь… Надоедает с птичьего-то полета на одно и то же смотреть. У нее вон теперь вообще сплошная белизна кругом, – пожаловался он спутникам на Колдунью, будто ее тут и не было.       – Вы или колдуны, или великие воины, – устало сказала Джадис. Она уже поняла, что сладости победы и – пуще того – покорности ей здесь не вкусить. Теперь еще идти искать жезл где-то в горах Арченланда, по соседству с обжигавшей Яблоней… – Трое на огромную страну?..       – Нас больше, но с тебя довольно и троих, – ответила Зардинах. Наклонилась, поднимая покрывало. Колдунья только сейчас заметила, что подкладка золотого сверху покрывала черна и непроглядна, и усыпана маленькими серебряными точками. Повеяло могильным холодом, и, хоть Колдунья и повелевала зимой, ее передернуло. – Джадис, королева Нарнии, твоя нога не сделает и шагу в Калормене. Иначе я раскину над тобой крылья мрака, и ни смертный, ни бессмертный не освободит тебя, покуда не протрубит в рог спящий Отец Время.       Синее, фиолетовое и красное. Черное и золотое. Яркие, сочные, жгучие цвета, не признающие полутонов и умолчаний. Словно художник небрежно клал мазки, проверяя палитру – и нечаянно создал шедевр.       – Будь у Нарнии хоть один такой защитник, я бы не сумела ее завоевать, – выдохнула Джадис, и невольное уважение сквозило в ее словах.       Таш подмигнул черным круглым глазом.       – У прекрасной госпожи меткая рука, как у лучших калорменских стрелков, – сказал он. – Не ее вина, что она не привыкла встречать отпора... Я бы желал продолжить наше общение, если госпожа Джадис не будет против. Исключительно на нейтральной территории.