Воспитание Тигров в домашних условиях (часть 1)

Как ручейки впадают в реку, постепенно действия множества людей рисовали картину битвы на фоне Йокогамы. Рэн вздохнула: давненько им с боссом не приходилось участвовать в столь масштабных сражениях. Отдел по контролю одарённых надавил на военную полицию, и гражданских срочно эвакуировали за пределы города. Проблема была в том, что Йокогама всё же была портом Вызванное взрывами или действиями одарённых землетрясение могло спровоцировать цунами. Больше того, именно на это, похоже, рассчитывал тот, кто направлял сейчас Моби Дик, несмотря на все усилия троицы подростков. – Предвидели вы такой исход событий, Дазай-сан, Тсунаёши-сан? – молодая женщина собрала длинные волосы в хвост. Уж она-то как помощница Савады знала наверняка, в чьей компании сейчас находится Тсуна. Как же иначе? Вот только ей бы очень хотелось знать ответ на один вопрос: – И чем вы там занимаетесь, босс, если до сих пор не закончили и позволяете твориться этому хаосу?! – она раздражённо вздохнула. В радиоэфире, к которому иллюзионистка была подключена благодаря помощи Дазая, было слышно, как ругающийся Акутагава утаскивает Тигра с Моби Дика. Кёко собиралась увести корабль в воду, где, по крайней мере, не было мирных жителей, и Рэн цокнула языком, понимая, что сбываются самые неприятные предположения. – В итоге все проблемы должны решать хрупкие девушки. Иллюзии на ней развеивались слой за слоем: стал чуть ниже рост, ярче глаза, более худощавой фигура (последствия утраты внутренних органов навсегда останутся с ней, но Хром Докуро не жалела об этом тогда и тем более не беспокоилась сейчас, когда босс позаботился о том, чтобы восстановить её здоровье). Только длинные крашенные волосы остались прежними да опасная улыбка первой ученицы Рокудо Мукуро, одного из самых опасных и сильных иллюзионистов в этом мире, известного своей жестокостью. – Трезубец. Как иронично, – Рэн стояла на побережье, готовая встретить угрожавшую смыть город волну, и усмехалась. Здесь большего бы смог добиться Накахара-сан или любой человек с Пламенем Дождя, но честно говоря… Обмануть саму реальность – это ли не вызов для тех, кто владеет Пламенем Тумана? Хром всегда знала, что не была сильным иллюзионистом. Для того, кто сравнивает себя с лучшими, любое достижение будет казаться незначительным. Она была искусна в тонких манипуляциях, она научилась заимствовать силу своего Неба для чего-то значительного, однако цунами всё же было за пределами её возможностей. Но, как и её временная подопечная, девушка не собиралась отступать перед лицом опасности. Её босс велел позаботиться об этом городе. Полная решимости, она забыла, что Тсуна просил и о другом, не менее важном – выжить. И в тот момент, когда волна от упавшего в воду Моби Дика понеслась на город, как будто подстёгиваемая чьей-то злой волей, она лишь крепче сжала в руках трезубец. Подобная морской богине, Хром призвала Туман в попытке обмануть весь мир и направила трезубец в сторону угрожающей смертью воды. Маленькая фигурка девушки, стоявшей на пути разрушительной природной стихии, казалась ещё меньше. Здесь и сейчас занятые войной с Гильдией эсперы не могли оказать ей поддержку. В Отделе по контролю просто не было таких специалистов, как и в Агентстве, а Накахара встретился с противником, равным по силам заключённому в темницу человеческого тела богу разрушения. Она старалась, честно пыталась размыть границы реальности и иллюзий, превратить ярость стихии в покой, отчаянно жалея, что не может позвать на помощь босса, связь с которым что-то глушило. И в миг, когда иллюзионистка поняла, что больше не выдержит и что остаётся только надеяться на то, что большая часть гражданских эвакуирована, Хром почувствовала, будто за её спиной встал кто-то могущественный и… знакомый. – Ку-фу-фу, подумать только, как выросла малышка Хром за то время, что мы не виделись, – пальцы в перчатках легли поверх её. – Должен ли я поблагодарить Тсунаёши-куна или предъявить ему претензию за то, что он плохо приглядывает за тобой? – задумчиво спросил мужчина. – Мукуро-сама… – Хром понадеялась, что учитель не заметит, как по её щекам катятся слёзы. Она… благоговела перед этим человеком когда-то, восхищалась им. Когда перед ней встал выбор, за кем следовать, с кем остаться, именно Мукуро окончательно избавил её от сомнений. Тогда как Савада Тсунаёши не стал бы настаивать, чтобы Хром покинула Рокудо ради него, сам Мукуро велел ей убираться и никогда больше не попадаться на глаза Вонголе. Даже понимая, что таким образом учитель хотел её защитить, Хром очень болезненно восприняла заявление о своей бесполезности для него. И вот сейчас Рокудо Мукуро снова пришёл, чтобы вытянуть её с того света. – Несколько лет назад наше объединённое Пламя могло изменить реальность. Что нам какое-то цунами? Не позволив себе потерять голову от радости и облегчения, Хром строго спросила: – Зачем вам это нужно, Мукуро-сама? – Хочу оставить Тсунаёши-куна в должниках, разумеется, – ухмыльнулся мужчина за её спиной. – Для личного использования. В это время Тсуна звонко чихнул. – Разве Пламенные могут простудиться? – полюбопытствовал Достоевский с едва уловимой насмешкой. – Обычно нет, если Пламя не ослаблено, – пожал плечами Савада, сделав вид, что не заметил, как сверкнули из-под чёлки алым чужие глаза. – У меня такое чувство, будто меня кто-то вспоминает… – Это прекрасно, когда есть люди, которые будут о нас помнить, – согласился Достоевский. И в этих словах Тсунаёши чётко ощутил прямую угрозу. – Веришь ли ты в судьбу, Савада Тсунаёши? – Определённо нет, – сухо отозвался молодой мужчина. – И очень удивлюсь, если в неё веришь ты. Кривая ухмылка исказила лицо Фёдора, сделав его неуловимо похожим на животное, название которого он взял для своей организации: – Я близок к тому, чтобы поверить. Ведь как иначе назвать нашу встречу, если не судьбой? В этом городе вдруг оказываются сразу два человека, ставших ключами к реальности. А я ещё недоумевал, почему Джессо так настаивал на знакомстве с тобой! Подумать только, я ведь мог упустить гораздо более лёгкий способ добыть Книгу, чем ждать, пока Зверь лунного света осознает себя. Тсунаёши напрягся: когда в одном предложении сочетались такие слова, как «власть над миром» и «Бьякуран Джессо», а произносил их гениальный маньяк, даже интуиция не нужна была, чтобы понять, что дело дрянь. – Книгу?.. – уточнил он, побуждая Фёдора продолжить непонятную тему. Мужчина рассмеялся: – Не так всезнающ, как хотел бы казаться? Книгу, способную переписать реальность, Книгу, воплощающую всё, что в ней будет написано. И я нашёл к ней ключ, за который собираюсь с тобой сразиться, раз уж таковы правила. «Вот чёрт!» – Тсуна сглотнул. На цепочке в руках Фёдора покачивалось кольцо босса Вонголы. – «Как вы могли так облажаться, ребята?» – Полагаю, предыдущий его Хранитель покинул мир живых? – Он был слишком грешен, чтобы в нём оставаться, – пропел Фёдор. Его глаза сыто поблескивали, словно он уже наслаждался победой. Тсуна встал, откинув плащ на кресло: – Скольких людей ты спалил прежде, чем понял, что подчинить Кольцо можно только победой в прямом столкновении? Достоевский улыбнулся шире: Савада снова угадал. Прежде чем рискнуть и надеть кольцо босса Вонголы самому, он проверил, что будет с другими. Артефакт оказался капризной игрушкой – сжигал живьём дотла тех, кого считал недостойными, что бы ни предпринимал Фёдор. Так что ему ничего не осталось, кроме как следовать путём, пересказанным теперь уже покойным боссом Вонголы – относительно честно сразиться за право владеть реликвией. Впрочем, никто же не мешал ему подстраховаться? – Ты слишком много беспокоишься о всяких отбросах, Савада. Разве ты не должен быть мне благодарен за то, что я решил твою проблему? – Достоевский ухмыльнулся. – Надеюсь, даже если я проиграю, ты запомнишь это. – Ничего личного? Просто попытка добиться цели? – поднял бровь Тсуна. Даже держа в руках то, что остальные могли бы счесть ключом к победе над Савадой, Достоевский продолжал играть роль гостеприимного хозяина. И в этом наверняка был какой-то подвох. Фёдор кивнул, будто довольный сообразительностью Тсуны: – Именно! Пусть это будет действительно честный и красивый бой, – и протянул ладонь для рукопожатия. На мгновение Савада замешкался, не понимая, чего желает этим добиться Фёдор. Но отказать – значит проявить слабость, и Тсунаёши сделал шаг вперёд, крепко сжимая чужую ладонь. Ухмылка Достоевского стала торжествующей: – Как просто! Я даже разочарован, – Тсуна разжал ладонь, отступая, но чужая рука не позволила ему отшатнуться. – Поздно. Мир затопило алым.