***
Ночь подходила к концу. И несмотря на то, что я не прилегла ни минуту, я не чувствовала себя вымотанной. Слова Бэтмена заставили задуматься. Полиция давно убралась, возбуждённых после происшествия пациентов успокоили, на третьем этаже навели порядок, а я всё сидела у себя в кабинете и прокручивала в уме то, что он сказал. И постепенно ко мне приходило понимание. Я осознавала, что намёк был сделан не мне, а Джеймсу Гордону, но также не могла обойти вниманием этот вопрос. Дело было даже не в любопытстве, я просто хотела понять, верна ли моя догадка. И выяснить это можно было только одним способом, совсем небезопасным. Я отправилась на четвёртый этаж. Пока поднималась, поймала себя на мысли, что второй раз иду туда на рассвете. И почему-то именно это время суток привлекало меня больше всех других. Было в нём своё очарование, которое понять может далеко не каждый. Будь я героиней романа, я бы предпочитала, чтобы мои свидания происходили именно в предрассветное время. Я понимала, что мысли довольно глупые, не подходящие по рангу психиатру, закончившего университет с отличием и даже получившего докторскую степень. Но очень-очень редко мне хотелось стать кем-то другим... Хотелось не стесняться того, что нравятся нежные пастельные тона, особенно розовый. Хотелось не контролировать свой детский голос. Хотелось сидеть на бортике фонтана, опустив при этом босые ноги в воду, есть мороженое и не переживать по поводу того, что подумают окружающие… Я не могла дать себе слабину. Стоило это сделать хоть раз – и ты забудешься. И тогда тебя сожрут и не подавятся. А я хотела выжить. Он, конечно же, не спал. Я молча выжидала, когда со мной изволят заговорить. На этот раз он сначала с удивительной грацией поднялся с кровати, подошёл к стеклянному ограждению и некоторое время всматривался в моё лицо. Черты его наполнены интересом учёного, которому предъявили неизвестный науке вид (неважно чей). Под его пронзительным взором мне сразу же стало неуютно, но прятать глаза было нельзя. Поэтому я выдержала его взгляд. Затем он выдал свой оскал: - Доктор Квинзель, ты, очевидно, чем-то обеспокоена. Что заставляет тебя так переживать? - Доброе утро, мистер Джей, - поздоровалась я, - да, вы правы. Думаю, вы уже знаете о событиях минувшей ночи? В Аркхеме всё становится известно слишком быстро. - Ты о том, что твою пациентку похитил спятивший бывший прокурор? Да, знаю, - он отвечал спокойно, и, хотя улыбался своей фирменной улыбкой маньяка, вовсе не казался сумасшедшим. В отличие от прошлой нашей с ним беседы. – Тебя беспокоит, выживет ли она после этой встречи? - Да, и это тоже… - Я не могу тебе ничего гарантировать, - он спокойно пожал плечами, - я же не Бэтмен, чтобы обещать, что всё будет хорошо: враги повержены, пленница спасена, а ещё цела и невредима… Кстати, даже если и цела, то насчёт невредима – большой вопрос. - О чём вы? - О том, что твои усилия могут пойти впустую. И придётся всё начинать заново. - Мистер Джей, я не допустила ни одной ошибки в лечении доктора Айсли, - тут мой голос окреп, потому что Джокер задел профессиональные струны. Но он жутковато усмехнулся и достаточно спокойно сказал: - Я говорю о том, что Пэм, как и все пациенты Аркхема, не здорова психически. А вмешательство старины Харви Дента может дорого обойтись её разуму… Он, как я слышал, просто помешался на ней? - Зачем вы спрашиваете, вы же наверняка знаете все подробности, - устало заметила я, опасаясь, что сегодня не добьюсь вообще никаких ответов. - Приятно, что ты так высоко оцениваешь мои способности, - и Джокер отвесил мне лёгкий полупоклон, - люблю, когда мой интеллект не принижают, а дают ему здравую оценку. Как и все, впрочем. Ты ведь тоже любишь, когда тебя судят не по хорошенькому личику, а по твоим мозгам? Могу, между прочим, вернуть комплимент: твои умственные данные не уступают твоей внешности. Мне даже кажется, что они намного превосходят её… - Спасибо, - серьёзно кивнула я, - не ожидала, но похвала от вас мне льстит. - Разве ты сомневаешься в моей гениальности? – его глаза опасно сузились. Я понимала, что ступила на опасный отрезок разговора, но поделать ничего не могла. Джокер в одночасье мог догадаться, кто же стоит прямо перед ним, и от опасной темы мне нужно было его увести. - Я уже сказала, что не сомневаюсь, - соблюдая прежний ровный тон, произнесла я, - но вы ведь меня совсем не знаете. - Детка, я в прошлую встречу тебе сказал, что без каких-либо долгих разговоров вижу очень многие качества в вас, людях, и меня невозможно обмануть, - он снова усмехнулся, - а ещё я внимательно слушаю беседы, происходящие в этих стенах. Я знаю, что ты проделала неплохую работу с Королём часов. И за это тебя допустили ко второй категории. Знаю, что ты послала медицинскую комиссию в дебри, когда эти кретины усомнились в твоём умении лечить людей. Знаю, что заняться Плющом тебя просили Брюс Уэйн и Харви Дент… Ах, да! Он же теперь не Харви… Он теперь Двуликий! Кстати, как тебе прозвище? - Неплохо. Я полагаю, он взял его из-за различия двух половин лица? - Доктор, доктор, - и Джокер покачал головой, - ты же психиатр. Вот и ответь на вопрос сама. Я всего лишь Клоун. Он стремительно терял интерес к разговору: явно был разочарован моей глупостью. Пока он не пожалел о том, что похвалил мои мозги, я быстро задала другой вопрос: - Как вам удалось связаться с Фальконе и потребовать от них, чтобы окружной прокурор был облит кислотой? Ведь лечебница – закрытое учреждение. - А вот сейчас был правильный вопрос, доктор, - и он снова заулыбался, - просто Аркхем полон своих тайн. И тебе по силам разгадать их. Ожидаемо обтекаемый ответ. Но главное он прояснил – именно по его заданию Белого Рыцаря-мулата превратили в Двуликого!.. - Но… для чего? Деньги у вас есть, я не думаю, что мафиозные кланы могли предложить вам что-то такое, чем бы вы заинтересовались… - Умная девочка. Правильно думаешь. Поэтому ответь на вопрос самостоятельно: так зачем мне понадобилось так облагодетельствовать кланы Фальконе/Марони? Я выдохнула, а взгляд главного готемского психопата стал ещё более испытующим. Ответ я уже знала, поэтому заговорила медленно и обстоятельно, подбирая слова: - У вас не было никаких дел с Харви Дентом. Но вы отлично знаете, сколько неприятностей он доставил криминальным группировкам. Вы немного выждали, пока ситуация станет более раскалённой, и предложили им выход. Думаю, вашей была только идея с кислотой, а также человек, который и передал её Сальваторе Марони. Уверена, что вы и не собирались его убивать. Вы рассчитали всё так, чтобы концентрат химиката повредил, но не уничтожил его личность. Наверняка, пока вы наблюдали за противостоянием окружного прокурора и бандитской частью Готема, вам пришла в голову мысль: а было бы забавно, если бы вдруг этот человек, преданный закону, исполняющий со всей страстью свой долг и отдающийся работе без остатка, вдруг резко стал врагом правосудия. Вы любите публичность, мистер Джей, поэтому решили провернуть подобное в суде. У преступления в свидетелях появился целый город. Так я и поняла, что за этим стоит не кто-либо ещё, а именно вы. И думаю, что результат, который в итоге мы получили, вас вполне устраивает. - Ты ведь не сама пришла к этому выводу? – он по-прежнему не отходил от стекла и продолжал вглядываться в моё лицо, изучая, наблюдая и делая про себя какие-то одним демонам известные выводы. – Не спорю, что с деталями и причинами разобралась самостоятельно, но кто-то дал тебе подсказку. Кто, доктор Квинзель? - Бэтмен. Но он дал подсказку не мне, а комиссару. Я просто случайно услышала, так как оказалась рядом, - врать Джокеру нельзя, особенно, если он уже знает правду. - Хорошо, - он кивнул, - а теперь скажи мне: как тебе моя шутка? - Простите?.. - Я имею в виду, как тебе новый Харви Дент? И не говори, что тебе не нравится сама идея, доктор, - тут же прервал он меня, заметив, что я собираюсь возразить, - потому что тебе интересны изменения в человеческом разуме. Ты именно поэтому стала психиатром. И если он в скором времени появится в Аркхеме, ты с радостью возьмёшься его изучать. Потому что ты знала его прежним, скучным и отвратительно правильным, - лицо клоуна слегка скривилось, - даже его прозвище – Белый Рыцарь! Кто додумался так прозвать мулата? К тому же сразу возникает ассоциация с носителем имени Тёмного Рыцаря. Такое впечатление, что у журналистов напрочь отсутствует фантазия, – судя по тону, Джокера и в самом деле возмущала данная ситуация. Я слушала его, затаив дыхание, только бы вдруг не пропустить что-то важное. - А сейчас? Сейчас у него не слащавая внешность мальчика из хорошей семьи, а образ человека, который точно знает, что такое запредельная боль… У него, наконец-то, есть возможность получить ту, которую он хотел достаточно долго… И у него нет причин соблюдать букву закона, доктор. Теперь, чтобы убрать банды с улиц нашего любимого города, ему достаточно просто действовать своими силами, не оглядываясь на какие-то правила и принципы. Ты его знала до обращения в Двуликого, так неужели ты не хочешь узнать его теперь? - Я сейчас волнуюсь за свою пациентку, мистер Джей, - абсолютно серьёзно ответила я на его отповедь, - меня очень беспокоит нездоровое влечение человека с наклонностями психопата к женщине-мизантропу, которая не выносит, когда к ней прикасаются! - Да, ты говоришь правду, - понаблюдав за мной с полминуты, проговорил мой собеседник, - тебя действительно беспокоит судьба Ядовитого Плюща… Но когда ты успокоишься, тебя станет занимать Двуликий как возможный пациент… Не могу, повторяю, пообещать, что доктор Памела Айсли вернётся в Аркхем в адекватном состоянии, но… Вряд ли он решит её убить. Хотя бы потому, что это неинтересно. С таким напутствием я вернулась к себе в кабинет. Спать мне не хотелось, а от волнения я едва могла усидеть на месте. Подумать только, Двуликий создан Джокером! И я не была уверена, что Харви Дент будет испытывать благодарность к преступному гению за своё изменение личности. Пока я размышляла над этим, пришлось молча признать правоту моего предрассветного визави: мне действительно было интересно, как же теперь думает и рассуждает бывший окружной прокурор Готема. К тому же мне было жутко сознавать то, что Двуликий может перестать контролировать свои эмоции, и, даже сам того не желая, нанесёт Памеле травму. Если уж в первую очередь он двинулся к ней, а не в закрытые бандитские притоны, значит, его страсть действительно сильна, а моральные принципы не диктуют ему больше сдерживаться. Я так не переживала ни за кого ранее в своей жизни. Никогда меня не беспокоила судьба кого-нибудь, как в те часы, когда я боялась за психическое состояние сразу двоих людей. Потому что, несмотря на всё случившееся, мне не хотелось, чтобы мулат перешёл точку невозврата…***
Я услышала шум в коридоре, ругань и чьи-то быстрые шаги, поэтому поспешно выскочила за дверь… и малость остолбенела. Ко мне приближался Бэтмен с Айви на руках, в сопровождении двух стройных женских силуэтов, облачённых в специфические костюмы и с масками на лицах. Женщины не переставали ругаться, причём голос одной звучал уверенно и насмешливо, а вторая явно злилась и нервничала. - Нечего было лезть, куда не просят, - говорила первая, повыше и явно постарше, обладала красивой кошачьей походкой, да и костюм её был стилизован под это животное. - Это тебя никто не приглашал, - огрызнулась вторая, обладательница костюма, который почти копировал одежду Бэтмена. - Без меня вы бы её ещё до завтра искали, если не всю следующую неделю, - безапелляционно произнесла первая. - Можно подумать, ты одна знаешь все места укрытия в Готеме, - не могла угомониться вторая – Бэтгёрл, как я поняла. - Деточка, я значительно старше тебя и гораздо дольше работаю на этих улицах, - снисходительно пропела первая. Бэтгёрл уже открыла было рот, чтобы ещё что-то сказать, но тут вмешался Бэтмен: - Дамы, вы не могли бы замолчать? Мы с вами находимся в клинике, у нас на руках тяжело больной пациент, а это – её лечащий врач, - кивок в мою сторону, - которому мы должны рассказать обо всём, что произошло. И, потом, Бэтгёрл, я тебе уже говорил, что Женщину-кошку позвал я. А ты, - поворот головы в другую сторону, - перестань её провоцировать. Мы можем хоть раз нормально поработать и не цапаться? - Это вряд ли, - тяжёлый, едва слышный, но знакомый голос. Это произнесла Айви, которую, видимо, достала стычка этой троицы. Я, поняв, что она в сознании, бросилась навстречу её спасителям. - Памела! Пэм, как вы себя чувствуете? – подбежала к ним, с облегчением заметив, что Плющ едва заметно улыбается, - несите её в VIP-кабинет доктора Синнер, там она быстрее придёт в себя. - Главврач будет в восторге, - таким же тихим голосом прокомментировала Айви, - уже второй раз я занимаю её комнату отдыха. - Переживёт, - вдруг вмешалась Женщина-кошка, - если надо будет, я сама поговорю с ней, - и в тот момент я увидела, как она берёт мою пациентку за руку и осторожно сжимает её, а Памела, кажется, не имеет ничего против. – Ты провела под землёй несколько часов, а так как ты отчасти растение, тебе необходим солнечный свет. Так что полежишь пару дней на солнце, придёшь в себя, - сказано это было тоном, не предполагающим возражения. Айви снова слабо улыбнулась и обратилась уже ко мне: - Доктор Квинзель, это моя подруга, Женщина-кошка. - Да, я догадалась, - я с любопытством смотрела на знаменитую воровку Готема. Она в ответ вполне приветливо мне кивнула: - Я знаю, что вы врач Памелы, и, судя по тому, что я увидела, очень хороший врач. - Это действительно так, - раздался голос Бэтмена, - если доктор Айсли выдержала сегодняшнее испытание, то только благодаря тому, что именно доктор Квинзель стала её лечить. Тем временем, мы всей компанией поднялись на последний этаж и прошли к кабинету, где Айви уже однажды отдыхала. Ключи на этот раз у меня при себе были, и мы без дальнейших проволочек определили мою пациентку на знакомый шезлонг. Пока я осматривала её, остальные продолжили вполголоса переругиваться. Из их ругани я поняла, что Двуликого они не смогли задержать. Что ж, это неудивительно. У них была задача спасения, и они с ней справились. А вот то, что они упустили бывшего готемского прокурора – так ничего страшного, однозначно могло быть хуже. Например, они вообще могли не найти Памелу. - Ну, раз мы всё выяснили, - нежно проговорила Женщина-кошка, - я, пожалуй, пойду. Тут, к моему несказанному удивлению, она обвила шею Бэтмена своими руками и страстно прижалась к его губам. Айви ехидно улыбнулась, а вот Бэтгёрл недовольно поморщилась. Сам мужчина, пусть и не сразу, но обнял воровку и ответил на поцелуй. После чего та выскользнула в коридор и, судя по звуку, вышла через открытое окно. Такие вещи меня давно не поражали, так что я снова переключилась на Пэм. - Зачем ты её позвал? – набросилась на героя города Бэтгёрл. – Если бы не она, мы бы сумели поймать Дента. - Это не Харви Дент, это Двуликий, - жёстко перебил напарницу Тёмный Рыцарь, - и если бы не она, то мы бы на самом деле искали его убежище гораздо дольше. А не поймали мы его только потому, что кое-кто не в состоянии проявить терпение при работе с другими людьми, - и он смерил девушку недовольным взглядом. - Она постоянно надо мной смеётся, - сжавшись под взглядом босса, но не отступив, продолжила Бэтгёрл, - намекает на то, что я, видите ли, намного младше вас обоих! - Вообще-то так и есть, - не стал возражать Бэтмен, - да, Селина обожает дразниться. Но веди ты себя сдержаннее, и она воспринимала бы тебя всерьёз. - Не воспринимала бы, - спокойный голос Айви заставил обоих спорщиков вздрогнуть и повернуть головы в сторону шезлонга. - Почему? – поинтересовался мужчина. - Потому что твоя напарница вовсе не из-за этого злится на мою подругу, - очевидно, сейчас Памела была не в настроении молчать, - я, конечно, благодарна вам всем за своё спасение, но было бы гораздо проще, если бы ты эту девчонку сначала подучил, а потом уже брал на дела. Если она не научится отключать чувства, то завалит все ваши задания. - О чём это ты? – снова не понял Бэтмен. - О том, что она влюблена в тебя, Бэтс, - прямо ответила на вопрос Памела, а Бэтгёрл даже возразить не смогла. Стояла, словно застигнутая на месте преступления, и, как рыба, хватала ртом воздух. Ядовитый Плющ пожала плечами и ответила на не заданный ею вопрос: - Ты меня вынудила, так бы я и дальше молчала. Но твоё отношение к Селине мне изрядно надоело. Так что теперь идите отсюда оба, вам точно есть что обсудить. Первым опомнился Бэтмен, кивнул мне и, чеканя шаг, вышел в коридор. За ним, не утруждая себя вежливым прощанием, выбежала и его напарница. Едва мы остались одни, как я поспешно закрыла дверь и села на шезлонг рядом со своей пациенткой. Она в ответ неожиданно подалась вперёд и обняла меня, впервые за время нашего недолгого знакомства. - Я очень боялась за тебя, - отбросив формальности, произнесла я, едва разомкнув объятия и глядя в глаза Плющу. – Мне было невыносимо думать, что ты можешь погибнуть… или что он сделает что-то такое, отчего твоя психика уже не восстановится. - Всё хорошо, Харлин, - улыбнулась Айви, - спасибо, что волновалась, но я в порядке. Правда. - Хочешь чего-нибудь? Может, поешь или выпьешь чаю? - Давай я сначала позавтракаю, - кивнула та, - а потом мы поговорим. Обещаю, я расскажу обо всём, что тут случилось. И она действительно рассказала после того, как я выполнила её просьбу и принесла еду. За то время, что она завтракала, мне пришлось созвониться с Элис Синнер и предупредить о том, что её кабинет для отдыха снова занят. Выяснилось, что беспокоилась я зря: Бэтмен уже с ней связался и объяснил ситуацию. И так как теперь мы общались с Айви на «ты», то, думаю, именно этот день можно считать днём, когда закончились отношения «врач-пациент» и началась наша дружба с Ядовитым Плющом. О том, что произошло в день её исчезновения, она мне, разумеется, поведала. Далее я всё узнала со слов самой Памелы как непосредственного участника событий. И поскольку меня там не было, мне придётся рассказывать об этом в третьем лице.Ядовитый Плющ/Двуликий.
Айви нервничала, хотя и уговаривала себя, что её беспокойство необоснованно. То, что она говорила своему врачу, предупреждая, что Готем никогда не отпускает свои игрушки, было продиктовано её импульсивными выплесками, которые изредка случались во время летней эйфории. Сейчас же осень активно вступала в свои права, и на доктора Айсли потихоньку, очень и очень медленно, но нисходила апатия. Потому она надеялась, что шёпот растений ей просто послышался, когда она пыталась узнать какие-нибудь новости о событиях в городе. Памела прекрасно знала, что её психическое здоровье оставляет желать лучшего, да и физически не до конца она ещё окрепла – без растений силы возвращались к ней очень медленно. Тем не менее, сбегать ей не хотелось. Кроме Селины в её жизни появился ещё один человек, который вызывал что-то похожее на симпатию. И как бы Памела ни хотела снова оказаться в окружении флоры и напитаться соками своих детей, создать что-то новое, ощутить, как по жилам медленно с кровью смешивается яд – она не стала разрабатывать план побега. Доктор Харлин Квинзель отличалась настоящим профессионализмом и человечным отношением ко всем окружающим её пациентам. Памела, как и Джокер, не была слепой, и отлично понимала, что её врачу пациенты Аркхема нравятся гораздо больше, чем персонал. Поэтому дело было не только в том, что Памеле понравилась Харлин как психиатр; дело было в том, что доктору Айсли стала интересна доктор Квинзель как личность. Потому она и открывалась ей с осторожностью. Правда, ни разу не пожалела о том, что выбрала подобную тактику. Она понимала, что лечение даёт свои плоды, и была благодарна нынешнему врачу за те силы, которые та вкладывала в здоровье пациентки. Когда выяснилось, что окружной прокурор Готема пострадал, Айви охватило странное чувство. Она была не расстроена, не ошеломлена, не шокирована… Она просто понимала, что город лишился серьёзного защитника, но вот мафия вряд ли выиграла от этого. Ей было жаль, что больше Харви Дент не выступит с ободряющей, полной уверенности, речью перед общественностью, не улыбнётся с экрана телевизора обаятельной улыбкой, не поинтересуется её здоровьем… Она была признательна прокурору за то, что он так беспокоился об её здоровье, что прикрепил её к Харлин Квинзель. Пусть даже ему это удалось при непосредственном участии Брюса Уэйна, бог знает, каким образом уговорённого на эту авантюру. Когда она узнала о помолвке Дента с девушкой Грейс, она даже порадовалась за него. Но потом ей стало ясно, что Харви не смог окончательно забыть об их недолгом романе. И когда к ней пришло это понимание, она не могла спокойно думать о том, что же будет дальше – когда окружной прокурор Готем-сити перестал существовать. Точно она этого фактора, конечно, не знала, но растения по всему городу шептались о том, что Харви Дент ещё напомнит о себе. Ей не спалось. Тревога упорно гнала от неё сон, заставляя периодически вставать с постели и подходить к окну, где опустились вечерние сумерки. А потом весь этаж заполнился странной дымкой розоватого цвета, в котором Памела без особого труда узнала один из газов для крепкого сна – в своё время она изучила их досконально. Поняв, что сейчас случится то, к чему она готовилась несколько дней, поэтому женщина не удивилась, когда никто из охранников и санитаров не показался в холле. Вскоре газ рассеялся. - Здравствуй, Памела. Он стоял возле её камеры, в профиль, показывая свою не изуродованную кислотой половину лица. Будь она полноценным человеком, она, быть может, испугалась бы и побледнела от ужаса. Но она, хоть и тревожилась, не могла поддаться панической атаке, поэтому, набравшись мужества, приблизилась к стеклу. - Здравствуй, Харви. - Я больше не Харви Дент. Теперь я Двуликий. - В таком случае, и ты не зови меня Памелой. Ты же знаешь, что я предпочитаю иное имя. - Хорошо… Айви. Как ты себя чувствуешь? - Могу задать тебе тот же вопрос. Ты ведь только что из клиники. - О, я – прекрасно! – воодушевлённо произнёс бывший прокурор и повернулся, демонстрируя лицо полноценно. – Видишь? Это сделало меня свободным от всяких условностей, дурацких принципов и глупых моральных устоев. Я как будто осознал себя заново! Памела была готова увидеть то, что предстало перед её взором. Каким-то странным образом, но кислота разделила лицо Харви на идеально симметричные половины. Как так получилось, бессмысленно гадать, ведь Сальваторе Марони стремился не к этому, а к тому, чтобы просто попасть в голову своего обвинителя. Но результат превзошёл все ожидания. Правая половина лица оставалась лицом Харви Дента, а вторая, сожжённая, напоминала выбеленный, покорёженный кусок ткани, на котором ярко блестел левый глаз. Двуликий был одет в костюм, подчёркивающий его дуализм – правая половина полностью белая, вторая – чёрная. С ботинками произошла та же история. Левой рукой новоявленный злодей подкидывал в руке серебряный доллар, который Пэм и раньше у него видела, только тогда это не было манией, а, скорее, чем-то, отвлекающим прокурора от тяжёлых дум, то есть достаточно редким явлением. Теперь он с монетой не расставался. - Ну, что скажешь? – поинтересовался Двуликий, когда пауза затянулась. - Довольно неплохо, - предельно честно ответила Айви, понимая, что ей и в самом деле нынешний облик Харви Дента не внушает такого уж страха. В конце концов, в ней тоже присутствовала некая смесь, только не Добра и Зла, а Человеческой расы и Флоры. – Я бы сказала, что тебе идёт, но ты вряд ли мне поверишь. - Отчего? Я лично считаю, что мне и в самом деле идёт, но вот говоришь ли ты правду?.. – он подбросил монету и глянул на результат. – Хм… а Судьба считает, что ты и в самом деле не врёшь, ядовитая красотка! Он пришёл в хорошее расположение духа и внимательнее взглянул на женщину. Затем заговорил так ласково, что стало не по себе: - Я так скучал по тебе… о, Пэм… я мечтал тебя увидеть… дотронуться до тебя… почувствовать исходящий от тебя запах озона… Я ведь даже своей невесте пытался подобрать похожие духи… Но всё без толку: это только твой запах, твоей кожи… И я тысячу раз жалел, что выпил тот антидот! – его спокойный голос вдруг перешёл на рык. – Я бы предпочёл сдохнуть, чем жить, зная, что тебя в моей жизни больше не будет! Памела затрепетала, осознавая, что за ту свою попытку отравить окружного прокурора ядом редкой розы ей сейчас придётся рассчитаться. Она была к этому готова, но всё же решила сказать: - Я не прошу твоего прощения. Я всегда на стороне растений, если выбирать между ними и людьми. Поэтому мой выбор между тобой и ядовитой розой был очевиден. - Ах, моя отравительница, - его голос снова потёк нежностью, - мне всё равно, почему ты меня отравила… Я спрашиваю, почему ты ушла от меня!!! – и снова крик. - Перестань орать, - не выдержала Пэм, - я не хочу, чтобы тебя забрала охрана, иначе разговоры будем вести из соседних камер. - Не беспокойся, дорогая, - спокойно ответил Двуликий, - камеры отключены, охрана спит, как и весь остальной персонал в больнице, и даже некоторые пациенты. Ты ведь наверняка узнала этот газ, который, как и другие, на тебя не действует. - Как ты вообще попал в Аркхем? Почему тебя не засекли ещё на подходе? - Видишь ли, Айви, тут полно тайных ходов. И по одному из них я прошёл к тебе. Мне пришлось много заплатить за эту услугу одному крайне упрямому доктору. - Тайный ход? Но о них знал только один человек – Джеремайя Аркхем. - Да, всё верно. Только он давно уже отзывается на имя Чёрная Маска. У него своя группировка, к которой я тоже подбирался, ещё даже не зная, кем же окажется её таинственный глава. А так как после того, как я выписался из больницы, я решил навестить всех старых знакомых, то и Чёрную Маску решил не упускать из вида. Сначала навестил самых близких знакомых – Фальконе и Марони — ох, уж эти итальянцы – и чего так реагировать, будто бы покойника увидели? Очень, очень темпераментные люди… Потом навестил казино Бокси Беннета, и к Руперту Торну тоже заглянул – мне этот наркобарон достаточно нервов потрепал, надо было объяснить ему, что я устал беседовать с ним как джентльмен и теперь буду говорить лишь на том языке, который он понимает… Памела мысленно искренне посочувствовала полиции, которой за сегодня-завтра предстояло разгребать месячную норму трупов, оставленных любезным Харви Дентом. А ещё выяснилось, что в первую очередь Двуликий отправился всё-таки не к ней… От обилия информации едва не закружилась голова. - …Ну, и напоследок заскочил к Чёрной Маске. Пока знакомились, беседовали, узнавали друг друга поближе, а потом и выяснилось, что, оказывается, пропавший Джеремайя Аркхем не умер, а вполне себе жив и даже обременён некоторым капиталом. И знанием тайных ходов Аркхема. Собственно, мы довольно мирно разошлись, обменявшись информацией. Даже решили как-нибудь вместе ещё поработать. - Так… а зачем ты пришёл сюда? - За тобой. Я ведь уже сказал, что страшно соскучился по тебе. В этот момент он приложил к двери знакомую ключ-карту, и Памела резко отступила назад. Двуликий вошёл к ней в камеру и проникновенным голосом заговорил: - Я знаю, ты не выносишь чужих прикосновений – я очень внимательно изучил твоё дело и твою историю. Я не буду тебя трогать, обещаю, но только пойдём со мной! - Зачем? Ты же знаешь, что я не могу быть с тобой. Харви, я не люблю тебя. И никогда не любила. На лице Двуликого отразилась такая гамма чувств, – от боли до ярости, – что Айви чуть вздрогнула, понимая, что то, что он услышал, ему не по нраву. Но врать она уж точно не собиралась. Тем не менее, он, пока ещё спокойно, продолжил: - Я… это знаю. Но так было раньше. Когда я ещё был обычным, помешанным на правилах и законе. Сейчас я другой, мы с тобой больше похожи. Может, ты всё же дашь нам возможность узнать друг друга? - Да о чём ты говоришь? Я ведь не выношу мужчин, да и женщин едва треплю! - Памела, - он сделал к ней шаг. Она на этот раз сдержалась и не отступила. – Я очень, очень не хочу делать тебе больно. Пойдём со мной, прошу. - Харви, нет. Я не могу так подставить своего доктора. - А, доктор Квинзель? Да, она хороший врач. Ты права. Не стоит делать так, чтобы все решили, будто бы она зря тебе доверяла. Айви так и не поняла, чем он её приложил, но удар по затылку был сильным. Прежде чем отключиться, она успела заметить, что Двуликий бережно прижимает к себе её тело. В себя она пришла на кровати. Не связанная, что уже хорошо. К месту удара был приложен лёд, отчего шишка почти не болела. Помещение, куда её поместили, было незнакомым, тёмным, мрачным, хотя и с хорошей, добротной мебелью. Комната без окон, обставленная светильниками, с огромной кроватью, зеркалом, шкафами, пушистыми коврами, комодом. Кровать, как убедилась Айви, подняв голову, была с балдахином. А рядом с кроватью стояла небольшая тумбочка, на которой располагался графин с водой и стакан. Очень кстати: пить хотелось неимоверно, и она немедленно опустошила два стакана. Она догадывалась, что Двуликий притащил её куда-то в своё убежище, но в комнате без окон нельзя было сориентироваться хотя бы территориально. Памела пыталась сообразить, где, собственно, сам хозяин помещения, когда дверь открылась, и Двуликий показался на пороге, улыбаясь и лучась таким гостеприимством, будто бы Ядовитый Плющ действительно была у него в гостях. Более того, в руках он держал поднос, гружёный фруктами. У Пэм даже слов не находилось. Тем временем Двуликий подошёл к своей пленнице и, поставив поднос на тумбочку, присел на край кровати. Затем заботливо поинтересовался: - Голова не сильно болит? Я бы дал тебе таблетку, но знаю, что ты предпочитаешь изготовить самой себе лекарство из трав. Не беспокойся на этот счёт. Через несколько дней твою лабораторию доставят сюда, и ты сможешь жить так, как жила до Аркхема. Клянусь, все твои эко-терракты я с радостью буду поддерживать. - Харви, у тебя навязчивая идея, - произнесла Пэм, старательно поднимаясь с кровати. Он услужливо отодвинулся, чтобы его близость не беспокоила её. Когда она встала, поднялся и сам. – Послушай, я всё понимаю. У тебя слились все рамки дозволенного и непозволительного, поэтому ты пока немного растерян. У меня было такое пограничное состояние после того, как меня забрали после экспериментов доктора Вудроу. Долгое время ты запрещал себе видеть меня, даже думать обо мне. И сейчас ты пытаешься компенсировать то время, что мы не встречались… - Айви, ты ведь не психиатр, - покачал головой Двуликий, - зачем ты берёшь на себя такую функцию? - Я с этим не спорю. Просто я через всё это уже проходила. Да, по-своему. Но я могу тебя понять. - Поверь, я не прикоснусь к тебе, пока ты не разрешишь. Я создам тебе все условия, какие тебе нужны для работы. На меня твой яд теперь не действует, так что можешь распылять тут всё что угодно. Прошу тебя… только дай мне возможность, хотя бы один шанс добиться твоей любви… Я знаю, что прошу слишком многого… И тут – все готемские СМИ дорого бы дали, чтобы увидеть это зрелище – Харви Дент, бывший прокурор Готем-сити, а ныне психопат Двуликий, которому предстояло занять свою нишу в криминальной структуре города, опустился перед Ядовитым Плющом на колени. Пэм едва удержалась на ногах от такого жеста. Может, он и напоминал бульварщину, столь ей неуважаемую и давным-давно возведённую в вид клише, но отчего-то не вызвал резкого отторжения. Даже, когда она ощутила, что чужие губы касаются её бедра… Больше он себе ничего не позволил. И хоть и было ей непросто, но пришлось садиться рядом с ним, не позволяя мужчине унижаться. Потому что потом они таких вещей не прощают, когда любовная горячка сходит. - Харви, я тебя прошу, - заговорила Пэм, - не держи меня здесь… Это тот же Аркхем, только у меня там, по крайней мере, специальные лампы были… - Здесь тоже будут, - заверил её Двуликий, - я уже купил, просто не установил ещё. - И в конце концов, где мы вообще? - На юге от города, не очень далеко, - с готовностью объяснил Дент, - несколько лет назад я купил здесь этот бункер. Он под землёй, и никто не знает, что он принадлежит мне. Я начал его обставлять, когда мы с тобой только познакомились. И не так давно закончил. Места здесь много, и мы друг другу не помешаем… - А бункер-то тебе зачем понадобился? – не поняла Памела. - С учётом того, в каком городе мы живём и какие ситуации тут случаются, я решил, что это будет нелишним, - философски заметил Двуликий, и Айви показалось, что она снова видит на его лице черты прежнего Харви. Только вот убедиться в этом ей не дали. С грохотом распахнулась дверь, являя миру Тёмного Рыцаря и компанию. Наверное, Памела никогда в жизни так не радовалась Бэтмену.«У Ядовитого Плюща не могло быть отношений с мужчинами. Её перекорёженная психика не воспринимала их, как существ безопасных. Она видела их теми, кто приносит боль, страх, потери. Она видела их теми, от кого страдают женщины – её в некотором роде сёстры. Поэтому к женщинам она относилась снисходительнее, чем к мужчинам. Ядовитый Плющ не могла физически испытать чувство влечения. Вся её репродуктивная система была отравлена ядами ещё во время экспериментов».
Из легенд Готема.