— Я обязательно, ты слышишь? Я обязательно, — сказал Медвежонок. Ёжик кивнул. — Я обязательно приду к тебе, что бы ни случилось. Я буду возле тебя всегда. Ёжик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал. — Ну что ты молчишь? — Я верю, — сказал Ёжик.©
Караванами, пароходами я к тебе прорвусь, mon ami. ©
Рита привыкает ко всему. К новому суетливому городу, к новым лицам, к новому месту службы. Единственное, к чему привыкнуть не получается — к тому, что она осталась одна. Прежняя команда разлетелась осколками — не собрать. А еще неожиданно мучительно знать — здесь нет ее Васьки, ее безоговорочного любимчика, самого родного из всех самых родных. И это почему-то отчаянно больно.---
Он приезжает в разгар солнечного майского дня — такой же теплый, весенний и солнечный, как будто время повернулось вспять и он снова тот же безбашенный синеглазый мальчишка. Смотрит на нее поверх огромного букета тюльпанов сияющими глазами: — Я же обещал, что буду скучать. — Васька… Букет в хрустящей обертке летит куда-то на пол; а они стоят, обнявшись так крепко, словно боятся, что кто-то может отобрать их друг у друга — уже навсегда. — Я не оставлю тебя. Никогда больше. Он шепчет едва слышно — и это громче всех признаний, что ей говорили за всю ее жизнь.---
Он оставляет все: прежний город, службу в самом крутом отряде, перспективу внеочередного звания. Теперь он — командир ничем не примечательной группы спецназа, натаскивающий молодых ребят; карьерные амбиции его, кажется, ничуть не волнуют. В последние дни зацветающего мая они гуляют по набережной с картонными стаканчиками кофе в руках; Рита, в безупречно сидящей форме, на неизменных шпильках, тоже кажется какой-то невероятно весенней — как будто и не было всех этих лет. — И все-таки я не понимаю. Стоило все бросать? Ради чего? — Есть то, что куда важнее. — Например? Он смотрит в упор — твердым, прямым, совсем не мальчишеским взглядом. — Ты. Вопросов не остается. Он остается с ней. И это уже окончательно.