only makes you cry

аманэ совершенно точно в порядке он в порядке, когда брат невольно может коснуться его оголённой кожи, вызывая лихорадочную дрожь по всему телу или упасть на кровать, повалив за собой. залезть холодными руками тому под ткань белой рубашки, обводя каждое выпирающее рёбрышко своими чёртовыми худыми пальцами он в порядке даже тогда, когда цукаса заключает его в неожиданные порывистые объятия, утыкаясь носом в шею, и аманэ уверен, что в этот момент он приторно-мерзко улыбается будто всё это ничего не значит, будто всё это правильно, и ничего не поменяет в их обыденной повседневности аманэ совершенно точно в порядке только каждый раз это доводит его до слёз потому что ему тяжело просто находиться рядом с ним потому что порочные игры младшего та ещё сладкая штука, к которой легко привязаться, заставляя хотеть большего. даже если тебя тошнит, как от самого отвратительного шоколада, но слишком зависим, потому терпишь и не можешь отказаться но он не хотел говорить об этом. никто не хотел а цукаса снова смотрит этими своими золотистыми глазами, плавит, плавит всё нутро, вводит в паническую дрожь, касается там, где не должен касаться. аманэ думает о том, что иногда эти глаза похожи на тихий омут, в котором водится и барахтается лишь он один аманэ ломает всем телом, ломает каждую косточку изнутри, дурманит, вскруживает голову до чувства удушения, до впивающихся ногтей глубоко под кожу. потом, наверняка, будет больно от мелких ссадин на ладонях, но никого это не должно волновать они могут мечтать о чём-то дальнем и недоступном, рассказывая об этом друг другу. могут не спать всю ночь, считая звёзды под одеялом у подоконника, и именно в этот момент аманэ поймёт, что самая несбыточная его мечта сидит прямо перед ним, обнажая свои дурацкие детские клыки они просто маленькие дети. точно не цветочные. дети с чертогами разума в головах, блуждающие в бескрайнем пространстве, как звёздная пыль или что-то более ничтожное пыли. дети с острыми коленками и иссиня-фиолетовыми синяками на них, непонятно откуда взявшихся - закат сегодня красивый, - цукаса восхищённо выдаёт это, идя где-то впереди него, а он лишь вяло плетётся следом и нервно перебирает пальцами лямку школьной сумки аманэ замечает, что закат сегодня и впрямь красивый, только привычное солнце давно умерло в его глазах, крошась на мелкие ломтики они стоят посреди огромного поля, усеянного разноцветными лепестками, и всё это кажется таким безумным бредом. возможно, цукаса снова нарвёт кучу цветов и притащит их домой, а те засохнут на прикроватной тумбочке, рядом с которой они вместе заснут после долгой прогулки но всё это неважно этот чёртов закат совершенно не важен сейчас потому что он смотрит на цукасу и не может отвести взгляд от его улыбки, она искажает реальность вокруг, делает всё каким-то поддатым. потому что ноги подкашиваются, руки трясутся, а сердце заходится бешеным ритмом потому что слёзы снова текут по его лицу, выжигая красные пятна на коже потому что любит он крепко и бесповоротно любит до мелких беспорядочных порезов на запястьях, до выжженных белков, что потом даже больно моргать, до огромных кругов под глазами с веточками вен на них после очередной бессонной ночи, проведённой в раздумьях о собственном бессилии - почему ты опять плачешь? но аманэ не отвечает он только протягивает хрупкие фарфоровые руки, обмотанные бинтами, к его лицу, аккуратно обхватывает ладонями мягкие щёки, и влажно целует в приоткрытые губы когда-нибудь он обязательно изменится для него непременно но апрель никогда не наступит снова. есть только сегодняшний вечер, где их нет, и где их больше никогда не будет