Чудовище

Час свиньи давно пробил, но Лань Ванцзи не спит. Да не просто не спит, а и глаза-то держать закрытыми уже не пытается. А зачем? Все равно он... точно! Не спит. Поэтому, какая разница? Суйбянь. До чего же он не завидует Цзян Чэну! Как тот может спокойно жить и даже неплохо учиться, если гибкое, вечно растрепанное чудовище всю дорогу находится рядом? Оно виснет у брата на локтях, постоянно подмигивает и толкает его плечом, и главное! Болтает! Непрерывно жужжит, шепчет, хохочет, и что там еще? Ах, да. Ноет и канючит. Невыносимо же! Но Цзян Чэн выносит. Великолепная тройка из Юньмэн Цзяна. Ничего особо великолепного в ней нет, но внимания вокруг столько, точно в Облачных Глубинах появились еще одни хозяева. Два стукнутых пыльными цянькунами братца и одна сестра. Эти трое всегда вместе, всегда рядом и всегда заодно. А когда они ругаются, они все равно заодно. Чужим не стоит обольщаться. А однажды Лань Ванцзи слышал краем уха, как брат Сичэнь говорил дяде, что у чудовища нет родителей. Нет матери. Что ж, у них с братом ее тоже... А вот тут стоп! Мысли привычно и плавно огибают старое гулье гнездо и возвращаются на новую дорожку. Туда, где нет у чудовища матери. А так ли это? А кто же разнимает братские драки, кто готовит какой-то там их волшебный суп из корней лотоса и свиных ребрышек, за который чудовище готово продать всё, что угодно, а еще... А еще Лань Ванцзи видел во время трапезы, как чудовище, перепачкавшись соусом, просто повернуло голову направо, страдальчески заломив брови и изогнув капризные губы, и проворные девичьи руки быстро и нежно промокнули эти самые губы лежащими на столе салфетками. А вы говорите "нет матери"! Между прочим, если бы чудовище повернуло голову не направо, а налево, к сидевшему там Не Хуайсану, тот наверняка проделал бы тот же самый трюк с салфетками. Почему? Да потому что Лань Ванцзи в этом полностью уверен, вот почему. При этом шицзе чудовища совершенно не беспокоит тот факт, что чудовище всеми силами пытается разрушить чудом выпавшую ей блестящую партию. Орден жениха Ланьлин Цзинь богат и могущественен, сам жених - Цзинь Цзысюань - идеально красив, хорошо держится и вообще обладает массой достоинств. Что тут может не устраивать? А вот чудовище не устраивает! Он не скрывает своего недовольства, постоянно цепляет будущего родственника, а пару раз затеял натуральную потасовку. Которую разнимали все Облачные Глубины в полном составе, включая его, Лань Ванцзи. Он тогда схватил чудовище обеими руками, и это было, как схватить костёр! В голове полыхнуло красным, в груди разлился жар, а дальше он решил, что с него довольно, и разжал ладони. Вот только красное марево никуда уже не делось. Оно так и тлеет теперь у подножия ледяной горы его самообладания, и стоит чудовищу попасться на глаза, как из этого костра вылетает очередной сноп ярких, мелких и, кто знает, насколько опасных искр. А попадается чудовище часто, даже слишком, а если есть шанс этого избежать, чудовище никогда им не пользуется, а совсем наоборот. Еще и громко тянет каким-то особым, специальным тоном "Лань Чжааань, ну, Лань Чжааань..." Раздражает просто неимоверно. А еще тревожит, словно край белоснежного ханьфу зацепили и медленно наматывают зубья каких-то невидимых, но смертельно опасных колёс. Самостоятельно вырваться из них невозможно, но никто и не думает помогать. Или думает, но не ему, а как раз колёсам. "Почему ты позволил пойти с нами? Мне показалось, ты хотел, чтобы он пошел". Низкий поклон тебе, благородный Цзэу-цзюнь. Только и остается, что с глубоким, но тайным удовлетворением глядеть, как мается чудовище во время учебных занятий. Какие разболтанные и дикие принимает позы, как пытается вздремнуть и не рухнуть при этом в узкий проход между партами, ну еще бы! Чудовище на редкость умно и образованно, а почти всё, что говорит дядя, умным давно известно, а глупым неинтересно, и у чудовища как раз первый случай. Хотя была одна тема, которая его зацепила всерьез. Он даже как-то весь подобрался, спина выпрямилась, в глазах вспыхнул интерес, и мгновенно получилось так, что докладчик, в лице на дух не переносящего чудовище дяди, начал говорить специально и исключительно для него одного. Призраки, демоны, ходячие, лютые, темный путь... Кончилось всё это, правда, плохо. И не только для чудовища, но и для него, для Лань Ванцзи. Их обоих отправили в библиотеку, одного переписывать три тысячи правил клана Лань, а второго надзирать за первым, а что ж еще? И хотя он, Ванцзи, честно старался, кончилось это еще хуже, чем началось. Подсунутыми ему в книгу бесстыдными картинками, хватанием за Бичэнь, криками, ну и заклятием молчания, куда же с чудовищем да без него? Хотя Ванцзи после каждого его применения давал себе слово, что этот раз точно будет последним. Потому что, например, как ведут себя нормальные, но попавшие под это заклятие люди? Они просто молчат и тихо ждут, когда догорит ароматная палочка, и все пройдет само собой. Но только не чудовище. Тот демонстративно корчится, мычит, хватает высокую тонкую шею и изо всех сил пытается разомкнуть губы, нанося себе мелкие, но довольно кровавые травмы. А потом ходит пару дней, алея распухшим поврежденным ртом и непроизвольно облизывая многочисленные трещинки. И Ванцзи прямо чувствует, как зубья зацепившего его неведомого колеса проворачиваются еще один проклятый раз. И главное, зачем чудовищу сдался этот темный путь, если сам он, начиная от высокого хвоста на макушке и заканчивая кончиками пальцев в сапогах, прямо-таки переполнен духовной энергией? Это очевидно любому, даже дяде Лань Цижэню, это невозможно отрицать или оспаривать, его Суйбянь легок и стремителен, он почти не уступает Бичэню, ну, разве что совсем чуть-чуть. Не считая идиотского названия, разумеется. И вдруг такой интерес! И интерес этот не мимолетен, нет. В ту же ночь, находясь в дозоре и осматривая в связи с некоторыми нехорошими событиями последних дней не только внешние стены, но и внутренние помещения, Ванцзи заметил, как из дверей библиотеки струится легкое красноватое свечение. Мгновенная догадка прошила мозг, ну и, конечно, так оно всё и оказалось! Огромное помещение тонуло во мраке, свечи были не тронуты, но над одним из столов медленно горел висящий в воздухе талисман, заливая сидящего за ним человека дрожащим красноватым светом. Это был тот же стол и то же чудовище, что и несколькими часами ранее, но изменения были разительны, и они были налицо. Во-первых, одежда и причёска. Ванцзи прежде никогда не видел ни чёрного ханьфу, надетого вопреки установленным правилам, ни красной ленты, весьма условно придерживающей рассыпанные по плечам густые волосы, и главное! Такого серьёзного и сосредоточенного выражения на обычно чересчур подвижном лице. Едва заметная складка меж сведенных тёмных бровей, плотно сжатые яркие губы, длинный смуглый палец, медленно скользящий по невидимой строке... А когда последний горящий иероглиф начал чадить и гаснуть, сидящий, не поднимая головы, небрежно щёлкнул пальцами, и талисман покорно и ярко вспыхнул вновь. Не издав ни звука, Ванцзи отступил в темный коридор и прижался лбом к прохладной гладкой стене. Странное чувство овладело тогда всем его существом, ему показалось, что заглянул он вовсе не в родную до последней циновки и чернильницы библиотеку, а в незнакомую, наполненную черными призрачными тенями пещеру, где безраздельно и уверенно хозяйничал залитый красным магическим светом, повзрослевший и могущественный... кто? Молодой господин Вэй? Вэй Ин, вот как его настоящее имя! Мысль пресечь столь вопиющее нарушение режима умерла, даже не родившись, и Лань Ванцзи молча продолжил нести свой ночной дозор. А когда через несколько часов снова заглянул в этот коридор и увидел в его конце всё тот же красноватый свет, то просто развернулся и пошел к себе в покои, пытаясь по дороге вычислить сумму сожженых талисманов, путем деления общего времени горения на время горения каждого талисмана в отдельности. С последующим умножением итогового результата на количество затраченных на этот каждый талисман духовных сил. Цифра выходила настолько внушительная, что глупец, устроивший столь затратное мероприятие, по-хорошему должен был весь последующий день провести в усиленной медитации, чтобы хоть как-то восстановиться, но не тут-то было! Чудовище в полной комплектации, с братом, сестрой, а также ужимками, прыжками и болтовней, присутствовало везде, где вполне могли бы обойтись и без него. Справа от ложа что-то тихо звякнуло и загорелось приглушенным синим светом. Ванцзи вздохнул и повернул голову, хотя и так знал, что это внезапно ожил мирно дремавший в ножнах Бичэнь. Клинок выдвинулся совсем немного, на ничтожную пару цуней, но возникшая с недавних пор проблема меньше от этого не стала. В общем. В какой-то момент Лань Ванцзи понял, что его духовное оружие тоже реагирует на чудовище и, в отличие от своего хозяина, реакцию эту скрывать не собирается. Все вокруг, включая само чудовище, были уверены, что Второй Нефрит клана Гусу Лань постоянно хватается за Бичэнь, не в силах стерпеть очередную выходку или шалость, но на самом деле это было не совсем так. А иногда и вовсе наоборот. Можно даже сказать, он с трудом удерживал холодно вспыхивающий и норовящий выпрыгнуть из ножен клинок, совершенно не представляя, что может произойти, если пустить этот загадочный процесс на самотёк. Особенно тяжко им с мечом приходилось, когда попавшееся навстречу чудовище висело не на своем несчастном шиди, а на ком-то другом, чаще всего на всё том же Не Хуайсане, непонятно с какой целью присланном на обучение в их знаменитую школу. При виде хохочущей и томно прикрывающейся веером парочки Бичэнь едва заметно, но очень возмущенно мерцал и с такой силой рвался наружу, что усмирять его приходилось чуть ли не обеими руками. Хотя порой хотелось плюнуть и просто посмотреть, что же все-таки произойдет? Почему-то представлялось следующее. Разъяренный Бичэнь молнией вылетает из ножен, прижимая высокую тонкую фигуру к ближайшей стенке, и удерживает ее поперёк груди, не давая двигать руками. А он, Лань Ванцзи, медленно идет к откинувшему черноволосую голову чудовищу, наблюдая, как нервно дергается на нежной шее острый мальчишеский кадык, как расширяются удивленно темнеющие глаза и как сползает с ярких губ вечно-дерзкая ухмылка. И подойдя настолько близко, насколько позволяет разделяющая их узкая полоска металла, он склоняется к теплому розовому уху и отчетливо говорит... Говорит... Говорит что? Мгм? Или... В общем, если нечто подобное случится, он точно покажет чудовищу, как расставлять слова таким образом, чтобы в них появлялся смысл. И это, разумеется, будет прекрасно, но что происходит с его мечом прямо сейчас? В комнате ничего подозрительного не чувствуется, значит, что-то случилось снаружи? Но что? Ночь сегодня на удивление ясная и теплая, лунный свет, неторопливо стекая с низких черепичных крыш, плещется на усыпанных белым гравием дорожках, вокруг ажурных беседок слабо клубится туман, тишина... Тишина? Ванцзи прислушивается и медленно поворачивает голову в сторону ученических цзинши. Его красивое лицо леденеет, челюсти крепко и яростно сжимаются. Это... это же... Чудовище и его свита! Громко разговаривают, перебивая друг друга, хохочут, кажется, что-то разбили. Да не что-то, а... кувшин! Ну точно! Вот оно, значит, как! И это уже за гранью. Одно дело познавательные ночные чтения в библиотеке, и совсем другое - то безобразие, что происходит на его территории прямо сейчас. Это нужно пресечь немедленно и самым жестоким образом. Неважно, какое наказание получат нарушители, будет ли это устное порицание, или наказание ферулами перед Храмом предков клана Лань, а лучше всего была бы немедленная отправка по домам всех троих участников данного непотребства. Тем более, что Не Хуайсану в принципе нечего делать в Облачных Глубинах, а двое остальных пусть едут в свою обожаемую Пристань Лотоса, и любуются там на глупые провинциальные пруды, на эти, как их там... лотосы и на якобы прекрасных девушек, хотя откуда бы они там взялись? А он, Лань Ванцзи, наконец-то сможет жить, как жил всегда, упорно тренироваться, усердно учиться, играть на гуцине, и не только "Успокоение". Он исполнит свой родовой долг, оправдает все возложенные на него надежды, он всегда будет идти по правильному пути! И начнет, пожалуй, прямо сейчас. Хотя дежурство сегодня не его, и можно было бы просто отправиться спать, но нет! Он должен. Итак - верхнее ханьфу, лобная лента, одну руку на рукоять верного меча, другую за спину, и вперёд! И Лань Ванцзи идёт плавной, но твёрдой поступью туда, где неподвижные кроны локв бросают причудливые тени на полные лунного серебра дорожки, туда, где звучит веселый, но запрещенный правилами смех... Туда, где самый лучший жизненный выбор не имеет абсолютно никакого значения, а всем заправляет его вечный антипод - судьба!