...
— ...Уверен,что всё хорошо? — уже в третий раз переспросил отец и Чондэ уже жалел, что позвонил родителям по видеосвязи, потому что после рассказа о случившемся они сильно переживали. — Я в порядке, пап, — снова ответил со вздохом парень, пытаясь улыбнуться как можно убедительнее, чтобы не заставлять родных переживать ещё сильнее, — у меня всего лишь остался шрам после удара, в остальном всё как и раньше. — Чондэ, я понимаю, что тебе хотелось отстоять свою точку зрения, но впредь постарайся не ввязываться в драки, — попросила Хвиин. — Мы ведь не сможем всегда уладить ситуацию. — Мам, пап, я... — Ким глубоко выдохнул, собираясь с мыслями, чтобы наконец озвучить свою просьбу, ради которой и позвонил. — ...я хочу взять академ отпуск на полгода. Для других будет странно, если после такой травмы я уже на следующий день приду на занятия, так что, думаю, так будет лучше. Я не хочу подвергать нашу команду риску из-за своей ошибки, нам и так приходится каждый раз скрывать свои особенности. — И чем думаешь заняться в эти полгода? Не думай, что сможешь так просто отсидеться дома. — Буду понемногу помогать Чунмён-хёну в библиотеке в качестве волонтёра или найду подработку, я пока не решил, — признался Дэ, — в любом случае, даже если я буду сидеть дома, без дела точно не останусь. — Мы свяжемся с деканатом в ближайшее время, так что будь готов снова встречать нас в гости. А сейчас иди спать, и так время позднее. — Мам, сейчас всего то девять вечера, — попытался в шутку возразить Чен, но потом решил, что всё же пора заканчивать этот слишком длинный разговор. Отключив телефон, ещё некоторое время смотрел на потухший экран, в котором отражалась почти полная луна, наконец спрятал в карман и поднял голову. Прямо сейчас вокруг было так тихо и спокойно – не только на этаже, но и на душе. Парень тихо выдохнул, после чего облокотился на перила балкона, сомкнув ладони в замок, и закрыл глаза. — Спасибо за этот день, ставший мне ценным уроком, и за моих друзей, кто не бросил меня в беде и всегда готов помочь. Прошу, защити их от ошибок и дурных помыслов людей... Пусть наши узы будут такими же прочным, как сейчас, как можно дольше...Troye Sivan - "Fools"
...Именно в тот момент на второй этаж поднялся Чунмён. Почти бесшумные шаги по лестнице не нарушали эту святую тишину ночи, мягким шёлком опустившуюся на их большой и пустой сейчас дом. Старший уже хотел зайти в комнату и даже взялся за ручку, но потом до слуха донёсся едва уловимый, но всё ещё различимый шёпот, заставивший остановится. Он обернулся, замечая силуэт на балконе. Через приоткрытую дверь в дом влетал ночной прохладный ветер, едва заставляя прозрачную тюль колыхаться, а серебристый свет луны оставлял светлую полоску на полу и блеклые дрожащие тени. Чунмён также тихо прошёл к двери, слегка отодвигая тюль, и выскользнул на балкон. — ...Аминь. — А ты ещё сложнее, чем кажешься, — негромко заметил Сухо, останавливаясь в дверях. Чондэ открыл глаза и обернулся. — Хён, я не заметил, когда ты пришёл, — затем проследил взглядом за тем, как старший подошёл ближе и также упёрся руками в перила, — только не говори, что подслушивал. — Я не стану подслушивать специально, зачем мне это? — спокойно ответил на это мужчина и снова перевёл взгляд на друга. — Но я удивлён узнать, что ты верующий. Значит первое впечатление слишком обманчиво. — На самом деле ты не первый, кто мне об этом говорит, — Чен опустил руки, не размыкая замок, — с другой стороны, приятно понимать, что люди ошибаются в своих суждения обо мне. — Это объясняет твою неконфликтность. Те, кто в своих убеждения боятся Бога, более сдержаны в словах и поступках. — Я не считаю, что это как-то влияет на то, что я пытаюсь избегать конфликтов. Наша семья не настолько религиозная, как может показаться. Но возможно я просто следую примеру отца – сколько себя помню, мы всегда вместе ходили в храм на праздники или перед каким-то важным событием, — Чондэ улыбнулся, вспоминая рассказы отца. — Когда я спросил, почему мама не ходит с нами, он сказал, что ему удалось только раз вытащить её в храм. — И что за событие тогда было? — Я, — хихикнул парень, рассматривая в лунном свете свои сцепленные руки. — Мама была на девятом месяце и папа уговорил её пойти с ним в храм. Кажется, тогда хён тоже с ними был. Папа говорил, что Бэкхён тогда испугался звона колокольчиков в храме и прижался к маме. Не знаю как, но... Наверное, я это почувствовал, — Чен разомкнул руки и чуть вытянул вперёд раскрытую ладонь, словно бы касаясь невидимой стены. — Почувствовал? — Я не знаю, как это объяснить. Вроде, я не должен такое помнить, но... Когда папа вспоминает об этом случае, я как будто слышу тот звон колокольчиков и тёплое касание кого-то рядом. Так странно, но почему-то приятно... Что хён даже тогда искал рядом защиты от своих страхов. — А что было потом? — старший не торопил, но и узнать всё было интересно. — Потом? Хён, потом я родился. Примерно через неделю после того случая. Ненадолго между ними повисла неловкая тишина. Чондэ перестал улыбаться, вновь возвращая нейтральное спокойствие, и почему-то чувствовал, что обязан задать интересующий вопрос. Он краем глаза посмотрел на Сухо, собираясь с мыслями, после чего всё же решился. — Хён, могу я... Спросить у тебя... — О чём? — Чунмён вновь обернулся к нему, глядя прямо в глаза. Это было одновременно привычно и так загадочно в этот момент. И возможно, не стоило сейчас нарушать эту тёплую дружескую беседу лишними расспросами, но порой слишком уж манит этот неизведанный океан чужой души. — Почему ты так отреагировал на вопрос Сехуна сегодня? Это как-то тебя задело? — Я и сам не знаю, почему, — вздохнул старший, снова поднимая взгляд в небо, к лику луны. — Но то, что я сказал – правда. В отличии от остальных, я не могу влюбиться в человека, просто посмотрев в глаза. Мне нужно провести достаточно времени рядом, чтобы привыкнуть и научится доверять – только тогда появится та самая искра в сердце и я полюблю. — Если ты знаешь об этом, значит уже влюблялся? — имел неосторожность напрямую спросить Чен и почти сразу же пожалел, стоило лишь снова взглянуть на старшего. Его руки до побеления сжались на перилах, а взгляд настойчиво ускользал от контакта. Молчание создало заметное напряжение, оттягивая момент ответа, что явно давался с трудом. Но даже не это было в тот момент необьяснимым и выходящим за рамки привычного. Нет, поражало другое, что заставило парня ещё больше жалеть о сказанном и мысленно ругать себя за неуместное любопытство. Сухо впервые заплакал. Ким Чунмён, их всегда сдержанный и улыбчивый хён, не унывающий даже в моменты опасности, сейчас беззвучно плакал от потревоженных в самых дальних уголках души воспоминаний. Блестящие в лунном свете слезинки медленно и слегка пугливо падали с ресниц, оставляя на лице тонкие нити своих следов. До этого, с тех пор как они собрались вместе, Чондэ ни разу не видел его слёз – старший был для него примером сильного человека, кого не могли вывести из душевного равновесия, казалось бы, никакие жизненные трудности. А сейчас понимал, что совсем его не знает. Сильные люди плачут, когда вдребезги разбиваются о рифы судьбы в море жизни. — Хён, прости... Я зря спросил... — Конечно же я любил, разве по мне не видно? — наконец ответил Чунмён, всё ещё не поднимая глаз, и его хриплый дрожащий от слёз голос не нуждался в обьяснениях. Но теперь уже не получится просто так запереть всё это и задвинуть обратно в самый дальний ящик, как когда-то. Вот почему не стал уходить от вопроса. — Мою первую любовь звали Мия. Мы вместе выросли на берегу моря. Самые первые воспоминания о море и бабушкином доме неразрывно связаны с ней, как и вообще все моменты моего детства. Мы дружили долгих десять лет, прежде чем в конце средней школы я осознал, что мы больше не дети и Мия для меня – тот самый человек, с кем я хотел бы прожить всю свою жизнь. Слишком преувеличено для пятнадцатилетнего парня, каким я тогда был, но даже сейчас, спустя столько времени, я думаю, что не ошибался. Мы с ней были как две половинки целого – иногда казалось, что мы могли понимать друг друга, просто посмотрев в глаза. Все считали нас странными, ведь для нас двоих побыть друг с другом наедине на берегу моря было куда важнее, чем шумные веселья и праздники, куда нас приглашали одноклассники... Старший наконец разжал порядком занемевшие пальцы и выпрямился, выдыхая. А затем повёл рукой в воздухе, глядя куда-то мимо своего плеча, и показал ладонью чуть выше. — Помню, как она всегда была ниже меня ростом, отчего я мог без особого труда в любой момент коснуться её мягких волос. Она всегда пахла морем, даже когда зимой мы не бывали на побережье неделями, но её волосы никогда не хранили другие запахи, кроме морского солёного бриза. Другие девушки носили длинные волосы и гордились ими, но моя Мия всегда была верна своей привычке – аккуратное карэ до уровня скул. Иногда она позволяла мне собирать её волосы и каждый раз была довольна, даже если результат был странным. А ещё... Ещё Мия любила любые касания – взяться за руки, коснуться волос, обняться. Чем старше мы становились, тем чаще и больше этих касаний – коротких, длинных, случайных или же намеренных. Это было нужно нам обоим – мы не говорили об этом, но понимали. Когда я решился сказать ей, мы встречали летний рассвет. Сидели на берегу моря, накинув на плечи одну большую кофту, и держались за руки. Для меня было сложно сказать об этом, ведь мы практически выросли вместе, как брат и сестра. Но Мия меня понимала и когда я смог ей сказать, посмотрела мне в глаза. Её глаза умели говорить лучше любых слов и в тот момент в них была радость. Она слегка коснулась кончиком носа моего и улыбнулась. Тогда был наш первый поцелуй – мы никогда не целовались так, как это делают взрослые. Мы были всего лишь влюблёнными тихими подростками и нам хватало коротких касаний. То лето было самым счастливым в моей жизни... Чен никак не прервал этот рассказ – не уточнял, не задавал лишних вопросов, понимая, что может снова разрушить эту атмосферу тайны, куда его решили впустить ненадолго. Поэтому просто слушал и следил за мимолётными движениями друга, желая узнать продолжение этой истории. Обычно такие красивые истории любви не длятся слишком долго и обрываются трагично, отчего воспоминания об этом причиняют нестерпимую боль утраты. В этом...судьба с ним была согласна. — ...Я никогда не понимал, почему людям так необходимо искать что-то плохое в тех, кто выбивается из общепринятых норм. После того лета, последующих осени и зимы снова наступила весна. Мы все пошли в выпускной класс средней школы и буквально с первых же тёплых дней все начали распускать о моей девушке дурные слухи. Только и делали, что шептались на каждом углу, стоило нам с ней только появиться. Будто бы Мия вступила в какую-то секту, сбегает из дома и ведёт себя совершенно неподобающе порядочной девушке. Но я знал, что это ложь. У Мии всегда были непростые отношения с мамой, вот почему она практически жила с нами. Я хотел защитить её, но не знал, что должен сделать. Мия говорила, что пока мы вместе, ей ничего не страшно. И я верил этим словам. Но... Иногда я думаю, что... Всё же чего-то о ней не знал. Почему она не хотела видеться с мамой или почему часто убегала в одиночку посреди ночи к морю. И знаешь... Возможно мне стоило бы тогда быть чуть более наглым, чтобы влезть в её душу и понять всё... Чунмён снова сделал паузу, чувствуя, как новая слеза обжигает кожу лица ночной прохладой, а сердце сжимается от воспоминаний. Чтобы хоть немного успокоится, он сделал несколько вдохов и вдохов и почему-то начал наплевать смутно знакомые строчки песни в этой тишине: — I see swimming pools and living rooms and aeroplanes I see a little house on the hill and childrens' names I see quiet nights poured over ice and Tanqueray But everything is shattering and it's my mistake... — Так что... Тогда произошло? — охрипшим от молчания голосом всё же спросил Чондэ, глядя на него. — ...Это было в одну из майских ночей. В тот вечер мы пошли смотреть вместе на закат и в последних лучах солнца я видел странную грусть в её глазах. Так, как будто ей нужно было уехать далеко и навсегда забыть меня, но не хотелось. Когда я спросил об этом, Мия посмотрела мне в глаза и сказала, что это пройдёт. Тогда я не понимал, что не так. Когда мы уже собрались уходить с пляжа, она вдруг замедлилась и поцеловала меня, а потом отпустила мою руку. Сказала, что хочет немного дольше побыть у моря. А я... Я просто с ней согласился и ушёл домой. Я даже не думал, что вижу её в последний раз... Когда я проснулся утром, её нигде не было. На её кровати лежало письмо, написанное её почерком и даже спустя столько времени я не могу забыть эти строчки:"Спасибо, что всегда был рядом и никогда не верил слухам. Однажды ты всё поймёшь и отпустишь. Не смотря ни на что, я буду любить тебя бесконечно долго. Твоя Мия"
От этих странных слов сжималось сердце и по коже пробегал колкий холод. Звучало как прощание... — Я думал, что она правда переезжает, но не сказала мне об этом. Думал, что ещё успею застать её на пляже и побежал туда. Я на самом деле боялся... что больше её не увижу. Когда же прибежал на пляж, где мы ещё вчера гуляли... Нет, её там не было. Но там, где мы обычно сидели, остались её туфельки. Я ещё час бегал по всему пляжу и звал её, но мне никто не ответил... Когда меня спрашивали, я не рассказал о записке. Но даже без этого все согласились, что Мия утонула. Некоторые говорили, что намеренно, но я в это не верю. Моя Мия не стала бы так делать, я знал её достаточно долго... — Хён... — Но знаешь, было так странно, когда после летних каникул мы все снова пришли в школу и... Её никто не помнил. Все смотрели на меня, как на психа, как будто я её выдумал. Но я не выдумал её, потому что иначе... Моя жизнь тоже была бы выдумкой, — Сухо выдохнул, стирая ребром ладони невысохшие следы слёз, и снова опёрся руками о перила. — Иногда... Мне кажется, что в этой жизни я не могу быть счастлив с теми, кого люблю. Все женщины, кого я любил, умирали – мама, сестра, моя бабушка и Мия. Рядом со мной никого не осталось. До недавнего времени я не общался практически ни с кем. С тех пор, как переехал в Сеул и поступил в лицей, а потом и университет. Все мои знакомства сводились только до крайней необходимости и я думал, что вряд ли смогу сблизится с кем-то... Пока Кай не рассказал мне о нашей миссии. Тогда я подумал, что... Возможно, только возможно, я смогу снова без страха сблизится с кем-то. Но я рад, что не ошибся. — Тогда, могу я задать ещё один вопрос, но менее личный. — Ты слишком любопытный, Дэ, — заметил Чунмён, уже заметно улыбаясь, — хорошо, задавай. — Если ты боялся именно сблизится с кем-то и жалел, что потерял свою первую любовь, тогда почему... — младший ненадолго замолчал, посмотрев на него. — ...почему тогда кошмары в ту ночь не вытянули твой страх наружу, как это было со всеми нами? — Я же уже говорил, Дэ — я не ошибся, когда принял предложение прийти на встречу к сонбэ, как и не ошибся, решив довериться вам, совершенно незнакомым и таким разным людям. Мы виделись часто из-за всяких форс-мажоров и я даже не понял, как всего через две недели мы уже все вместе обсуждали переезд в один большой дом и то, что теперь у меня будет шумный сосед по комнате. Пускай наша дружба – это не то же самое, что любовный интерес, всё же сейчас, когда мы живём под одной крышей, я снова могу доверять кому-то и не боятся, что останусь один. — Польщён слышать, что достоин твоего доверия, хён, — подмигнул Чен с привычной улыбкой. Но потом всё же добавил: — Знаешь... Даже если наша задача – только стать сильнее и победить Ледяного Короля, я уверен, что даже потом... Ты не будешь один. Никто из нас уже не будет одинок. Я верю, что даже если нашим путям будет суждено разойтись после победы, мы всё равно не будем одиноки. Сколько бы времени не прошло, но мы точно сможем ещё не раз встретится и вспомнить всё, что прошли вместе. И когда после разлуки мы все вновь соберёмся за одним столом, клянусь – это будет нечто волшебное! — Не буду загадывать так далеко, но уверен, что так и будет, — согласился старший и по-дружески взьерошил волосы Чондэ, отчего те даже наэлектризовались, смешно торча иголками. — Потому что мы все – уже нечто волшебное.