100 дней: Школа

Когда Ганнибал настоял на том, что Эбигейл должна по-настоящему закончить своё образование, Уилл не спорил. Всё равно возраст их дочери по новым документам был меньше настоящего. Уилл не слишком разбирался во всём этом — паспортах, маскировке и смене внешности, не разбирался раньше. Путешествуя с Ганнибалом, они с Эбигейл многому научились. И всё же — Ганнибал вёл, а они подчинялись. Он был намного опытнее — Уилл, хоть и часто погружался в разум преступников, никогда не делал всего этого наяву. Не скрывал улики, не продумывал планы побега, не пытался скрыться. Иногда — довольно часто — Уилл сомневался в том, правильный ли сделал выбор. А потом смотрел на Эбигейл, возвращающуюся домой, на Ганнибала, готовящего для них троих завтрак, и его накрывало осознанием правильности. Не той, что подразумевают все нормальные люди, но той, что была нужна именно ему. Уилл устал бежать от своей тьмы, сопротивляться тому, что всегда было внутри — задолго до знакомства с Ганнибалом. Единственным, кто когда-либо мог понять его и так же, как сам Уилл, погружался в чужие разумы, был Ганнибал. И Эбигейл. Уилл пока ещё не простил их обоих и не мог доверять Ганнибалу полностью — слишком часто он предавал его, но… Но и сам Уилл почти предал его. Почти отдал ФБР. Почти. Они с Ганнибалом сейчас словно кружили в каком-то сложном танце. Слишком запутанными были их отношения, а множество эмоций внутри Уилла переплелись в тесный клубок — не найти ни начала, ни конца. Непонятно было, где боль от предательства переходила чуть ли не в восхищение, а желание снова доверять — в ненависть. Но Уилл всё равно пошёл с ними. И сейчас, когда они вдвоём сидели на залитой светом кухне и утешали плачущую Эбигейл, их с Ганнибалом эмоции не слишком-то отличались. Разным было то, какие действия они готовы были предпринять ради Эбигейл и её улыбки. Уилл слушал всхлипы своей дочери и крепко сжимал её плечо. Он никогда не умел показывать поддержку, в отличие от Ганнибала — уж он-то всегда знал, какие социальные взаимодействия от него требуются. Но сейчас он был искренен — по крайней мере, Уилл очень хотел в это верить. Эбигейл плакала, потому что её обидчики зашли слишком далеко. Прежде она не рассказывала им обо всём происходящем в школе, старалась справиться сама. Внутри Уилла закипела злость — та же самая, что и в его последний вечер в доме Ганнибала. Она не застилала глаза, не путала мысли, лишь заставляла разум работать кристально ясно. Уилл знал, что хотел с ними сделать — и что он мог сделать. На секунду Уилл вернулся в прошлое — кровь на полу, кровь везде. Не его — других. Джека, Аланы… Кровь Ганнибала на его рубашке. Кровь на руках Уилла, на ноже, что он держал в руке. Кровь его жертв. “На что ты готов ради семьи, Уилл?” — спросило его подсознание голосом Ганнибала. Сейчас Уилл готов был на всё. Поэтому, когда за завтраком Ганнибал спросил, пойдёт ли он с ним и Эбигейл на ночную охоту, Уилл ответил “да”, ни секунды не сомневаясь. На лицах членов его семьи появились улыбки. Они были счастливы. И за это счастье кому-то ещё не раз придётся умереть.