Зима внешнего мира

— Капитан Базз Би! — А? — Поступил приказ отступать. От грандмастера Хашвальта, — парень не из его личного взвода, Базз видел его впервые — Хашвальт лично послал? Впрочем, ничего другого им и не оставалось. Яхве хотел убить Короля Душ — то, к чему они готовились тысячу лет, и причина, по которой сам Яхве едва не погиб столько же лет назад. На войне как на войне. Развалины от зданий, лязг мечей о ножны, кровь погибших — нагоняло тоску, хотелось убраться отсюда скорее, потому что настроение грозилось остаться на уровне «очень и очень плохо» надолго. Если продолжить такими темпами. Один из редких моментов, когда Базз исполнит приказ Хашвальта беспрекословно. Неприятное ощущение отвлекло, выдергивая из мыслей. Край перчатки загнулся вовнутрь, отчего кожа начала чесаться, и Базз поправил его резким движением. Улицы впитали в себя прохладу, пахнущую терпкими цветами. Уже темнело, и над небом Общества Душ опускалась прохладная ночь. Был виден полупрозрачный месяц и очертания звезд. Пора заканчивать и сворачивать атаку. Обе стороны ночью должны были набраться сил, а утром продолжить наступление и атаку. Но все-таки… Базз задавался вопросом: это вот у него судьба такая — наблюдать за апокалипсисом? Он, конечно, улыбался всегда, отпускал стебные шутки; хорошо, что он так привык прикидываться дурачком, что почти сам в этом верил. Базз бы не подумал, что разрушенные постройки Общества Душ и огонь на фоне — который был везде — будут напоминать ему о пожаре. Несколько сотен лет прошло, а Базз все еще страшился поднимать руку, высекать искры из пальцев, а ведь едва сам себе поверил, что вот — теперь точно все равно. Но нет, не все равно, и убивать он ненавидел. Он не чувствовал реально неприязни ни к шинигами, ни к пустым, а его гордость квинси ограничивалась простым трактатом: «Пока есть сила — плевать», ну и желанием убить Яхве — единственное убийство, на которое Базз готов был пойти и для которого пахал больше двух сотен лет с особым пристрастием. Он не убивал ни единого шинигами. Слабаков вырубал мгновенно, а сильных противников изматывал, пока те едва уже держались на ногах, а потом шмалял огнем и вырубал четким ударом по шее, сбивая ход духовной энергии: и враги валились пачками. Такая простая схема, а рабочая. Впрочем, Базз был уверен в своем ударе: после него минимум восемь часов в полной отключке. Он проверял. Бамби незаметно к нему подобралась и, не понизив голоса, сказала прямо в ухо: — Почему ты их щадишь? — с интересом в глазах, хотя и отступила шага на два, когда Базз злобно на нее метнул взгляд, ибо нехрен в ухо кричать. Тем не менее он выдохнул: ну это же Бамби, у нее никогда тормозов не было, так что смысла строить из себя недовольного никакого не было — сам ведь не пресекал такой ее манеры общения. Базз почесал затылок, вздохнул, отводя взгляд в сторону: — Не знаю, а убивать зачем? — Яхве сказал. Это же шинигами, Базз. — Понятно, — тихо протянул Базз. Яхве много чего говорил, но это не значит, что все его требования выполнялись. — Я подумаю, — сказал он, напряг ноги и в мгновение исчез из поля зрения Бамбиетты. И даже если бы она захотела, не угналась бы (а ведь попытаться могла, если не все сказала, что собиралась): Базз потратил десятки лет на упорные тренировки, среди штернриттеров у него одна из самых быстрых техник Херинкьяку. Пусть Бамби, конечно, была стервой, но они как-то спелись, и Базз был уверен, что та не сдаст, отчего-то он ей доверял, поэтому позволял себе говорить при ней разную чушь. Такую, которую никому слышать не следовало, потому что за такое сажали в карцер на месяц. Но Бамби не выдавала ни разу. Базз опустился ногами на землю и уперся плечом в какое-то здание, еще не тронутое взрывами и огнем. Сейчас руки стали наполняться усталостью, и та растекалась по телу неравномерно: до Базза только дошло, насколько он вымотался, шмаляя огнем уже три часа кряду. Надо бы перевести дух. Он открыл тень во дворец, окунаясь в ее черноту. Выбор между ней и «добраться на своих двоих» сейчас был очевиден, потому что заплетался даже язык, не то что ноги. Базз вынырнул из тени у стены: во дворце было спокойно и воздух был мягким, не жестким и не тяжелый, наполненный плотной реяцу. Яхве спал. Когда Силберн был насквозь пропитан Юго и его силой, это значило лишь одно — сейчас он здесь сильнейший, пока Яхве видел сны о будущем. Возможно, в них Король Душ был мертв, а все шинигами погребены в Аду — Баззу оба варианта на самом деле не нравились. Он тихо прошагал в направлении винтовой лестницы, затем добрался до своей комнаты вдоль прохода. Постоял у двери секунд тридцать и подумал: а надо ли это все ему? Он что, дурак? Неужели взаправду сейчас сделает то, что сделает? Ладно, окей, все равно, — решает Базз. — И похуже вещи делал. А спасовать уже тупо. Он повернул тяжелую дверную ручку, впуская свет из коридора, и тот поструился по светлому бежевому полу, понемногу растворяя мрак. Базз потянулся к выключателю, ввинченному в стену, прямо у самой двери. А затем, подумав, убрал от него руку, так и не включив свет, и закрыл за собой дверь со щелчком, пронесшимся в тишине. Если прислушаться, то можно было услышать, как стрекотали цикады. Базз вздохнул, потер виски, устало прикрыл глаза: сначала отдохнет, стоило немного все взвесить, может станет ясно, куда двигаться дальше. Хотя бы «как». Он добрел до широкой кровати, на ходу вытряхивая ноги из сапог, а себя самого из командирской шинели, и всего остального, кроме штанов. Базз упал лицом в подушку: ничего не хотелось. Настроение было паршивым — шинигами оказались не такими уродами, как учили в академии, как обсуждали его сослуживцы (еще когда он был простым рядовым), как говорил Яхве — как сам лично считал до какого-то времени, в конце концов. На войне не было правых, неправых — это битва их взглядов, интересов, концептов, чего угодно, но не более — не ради мира и не ради всеобщих целей. Победят квинси — будут учить новобранцев в академии, что шинигами — уроды; победят шинигами — будут учить совсем еще зеленых юнцов, что квинси — все зло, и должны гореть в аду. Внезапно весь дворец обдало волной духовной энергии, и Базз опустил веки, впитывая шелестящее, проникающее чувство. Духовная сила Юго. Она воспринималась чуть ли не как своя собственная. Разморенный мыслями Базз постепенно погружался в дремоту, но сам же ее пресек, резко согнувшись на кровати. Ну, хватит, неприятное чувство из глубины оцарапало: это надо было отдать, он два месяца тянул, но все никак не решался, а завтра снова война — и будет не до этого. Черная коробка, вся из бархата, сама попалась под руку, когда Базз пошарил ладонью в прикроватном деревянном комоде — такого же кремового цвета, как и пол в комнате. Базз покрутил коробку в руке, осмотрел придирчиво, немного сжал. Ладно уж. Базз даже не накинул ничего поверх: выбежал из комнаты, как был: в штанах и перчатках, которые натянул перед самым уходом и которые с ним будут везде — и похоронят в них — Базз как-то в этом не сомневался. Ночь была его любимым временем суток, потому что никто не мельтешил, включая прислугу. Вряд ли бы Цан Ду поверил, что Баззу Би, который обожал орать во все горло, больше всего по нраву ночь лишь потому, что она была тихой. И он бы не был неправ целиком — еще Баззу нравилась прохлада и свежий ветер, обдувший лицо, когда он выбежал на улицу, но который исчез, когда он уже мчался в другое крыло замка, поворачивая на коридорах и огибая пролеты. На Юго он наткнулся именно там, откуда и ощущалась его духовная сила, вот только затормозить на полном ходу не успел, отчего чуть в него не впечатался, но успев рукой коснуться стены, он хоть как-то смог притормозить. Их разделяло жалких сантиметра два, Базз слышал свое дыхание, его дыхание, и вцепился в бархатную коробку. — Почему не спишь, Базз Би? — небрежно поинтересовался Хашвальт. Базз вскинул взгляд, чтобы смотреть прямо ему в глаза. — Завтра мы выступаем, — он повторял это на сегодняшнем собрании, он повторял это перед сегодняшней атакой. Повторил это и для Базза лично прямо сейчас. Базз усмехнулся, как усмехаются веселые люди, которые хотят расположить к себе, и эта усмешка переросла в тихий смешок. Он почесал выбритый затылок: — Да мне… Не спится как-то, — честно признался он. И это было правдой. Если не принимать в расчет, что по большей части Базз не мог сомкнуть глаз из-за Юго. — Чепуха в голову лезет, снится хрень, вот и решил прогуляться, может быть нагуляю себе сон. — Тебе следует хорошо отдохнуть, Базз Би, — Хашвальт хлопнул его по плечу. Они так и не сдвигались, между ними все еще были эти два треклятых сантиметра. Но Хашвальт отпрянул первым. — Доброй ночи. — Он уже было собрался обогнуть Базза и плавной походкой направиться по своим делам (скорее всего спать, даже грандмастеру полагался отдых перед битвой). А Базз… А Базз схватился за его локоть, выдыхая придурковатое: «Погоди». И сейчас он понял: это то самое время — время, когда он творит лютую хрень, не думая о последствиях. Они стояли так еще какое-то время (совсем незначительное). Впрочем, Хашвальт, прежде чем выдернуть его в реальность, учтиво выждал минуту, пока Базз соберется с мыслями: — Базз Би? — и Базз разжал руку. Протянул другую с черной коробкой перед собой. — Это тебе, Юго, — детское прозвище Хашвальта приятно легко на язык, заставляя его ощутить слабый мандраж, протекшийся по спине. От воспоминай, прохлады на голом торсе, от нахождения рядом — всего разом. Лицо Хашвальта было нечитаемым. Он протянул руку, чтобы забрать футляр, и его пальцы задели ладонь Базза. «Это всего лишь касание», — напомнил он себе. — Что это? — Хашвальт повертел коробку в руках, внимательно осмотрел, но открывать ее он не спешил. — Просто подарок. На удачу. — Но почему сейчас? — Хашвальт, помогая второй рукой, откинул верх со щелчком. — Потому что… Потому что потом он бы мог не успеть. — …момент кажется мне правильным, — пожал Базз плечами. — Красиво, — сказал Хашвальт и достал медальон. — Он почти такой, как тот, который ты хотел в детстве. Но это другой, я не нашел тот же самый, поэтому достал похожий. — Базз не знал, оценит ли Юго спустя все эти годы. Базз Би сделал это ради себя. Потому что он помнил, как хотел порадовать его еще тогда, но не успел, потому что тренировки, Яхве, Ванденрейх… «И предательство», — прошелестело в мыслях, подрывая момент, но возвращая в реальность, будто макнули головой в ледяной прорубь. Да, они ведь завтрашние враги. А сейчас Базз дарил Юго амулет на удачу, — своему сегодняшнему лучшему другу. — Спасибо, Базз, — и Юго улыбнулся, — он просто чудесный, — сейчас это был именно Юго, не грандмастер Юграм Хашвальт. — Но мне нечего тебе подарить в ответ. Мышцы одеревенели, руки застыли в нерешительности — нет, он не осмелится даже пожать Юго руку, мечтать о поцелуе «на прощание» просто, черт побери, нелепо. Бесцветным голосом Базз Би произнес: — Мне ничего и не нужно, Юго. Спокойной ночи. А как оказался в своей комнате, он не знал. Ноги сами его несли. Несли прочь. Хашвальт еще пытался что-то сказать вслед. Руки зашлись в тряске, лоб покрылся холодной испариной, Базз Би снова и снова прокручивал в голове все это: ресницы Хашвальта, его благодарность и слабую улыбку глубоко уставшего человека. Черт, вот черт… Базз много думал, но тело успокоилось, кровать вновь показалась теплой и мягкой, глаза не пялились в белый потолок. И Базз Би провалился в мутный, поверхностный сон. Ему снились нежные руки Хашвальта на его шее и как Базз целовал его в губы, как обнимал до треска костей, как признавался ему в любви. А в конце Юго холодно на него посмотрел, как смотрел на всех своих подчиненных и сказал: «Мне нечего подарить тебе в ответ, Базз». Базз Би открыл глаза, схватил рукой часы, стоявшие на тумбе: четыре сорок два утра. — Знаешь, Юго, а ведь ты подарил мне так много беспокойства, — бросил он в темноту. А через час Базз в спешке натягивал на себя форму, потому что скоро ему выступать со своим отрядом с северной стороны. Все штернриттеры собрались у Сильберна, как и приказывал Хашвальт — в полной боевой готовности. Базз окинул всех взглядом, кивнул Бамбиетте, когда та на него посмотрела. Бамби рассеянно махнула рукой в знак приветствия: утром она была вялой, апатичной и из нее и слова не выдавишь — зато волосы идеально уложены и макияж. Базз скривился — ну вот никогда он этого не поймет: зачем вставать на полтора часа раньше, просто чтобы обмазаться помадой и уложить волосы — один хрен после взрывов Бамби не останется ни помады на губах, ни укладки на голове. Ни у кого. Остальные были как обычно, и утреннее пробуждение на два часа раньше больше ни на кого не повлияло. Базз прошелся вальяжной походкой и встал слева от Цан Ду. — Не помри там, что ли, — бросает ему Базз Би, — без твоих чайных церемоний будет тоскливо: китайцев то у нас больше нет. — Цан Ду усмехнулся. — Если сбреешь свой ирокез, то выживу, — тихим голосом сказал он, но Базз все равно расслышал подначивающую интонацию сквозь спокойный и мерный ритм речи Цан Ду. — Чтобы посмотреть и умереть уже потом. От смеха, — и на его лицо наползла гаденькая, его фирменная усмешка, которая смотрелась немного зловеще из-за шрама перечеркивающего губы ближе к правому их краю. На самом деле у Базза от души отлегло: Цан Ду точно не погибнет. — Сука ты, — засмеялся Базз. А суки на войнах не погибают — так и сказал ему. — Как новички? — Цан Ду не обратил внимание ни на обзывательство, ни на вскинутый в угрозе кулак Базза Би. — Выдрессированы. И это было правдой. Базз, конечно, ныл Цан Ду каждый раз, как они собирались в баре выпить, какие же у него бестолковые желторотые придурки в этот раз. Не новобранцы, выпустившиеся из академии, а будто с улиц набрали — кого ни попадя. — Я рад, — ответил Цан Ду. — Ты тоже не намерен умирать, я полагаю? — Верно полагаешь, узкоглазый, — усмехнулся Базз, а потом собрался было сказать Цан Ду, что тот был хорошим другом, но Хашвальт и Яхве уже появились перед всеми. Хашвальт начал произносить речь, а Базз осекся на полуслове. Речь длилась минуту. А затем Базз быстро и четко отдавал приказы, объяснял как делиться на группы и как атаковать врагов. Только окликнул Цан Ду перед самым выходом и сказал: — Удачи там. Цан Ду кивнул.

***

Базз мчался в воздухе расправляя крылья фольштендига вдоль движения: так он перемещался на максимальных скоростях. План был прост как пятифунтовая монетка из Мира Живых: с одной стороны — Яхве сражается со стариком Ямамото и убивает его, с другой — Базз защищает всех своим фольштендигом от огня главнокомандующего. И Базз едва успел вовремя, потому что Яхве сражался со стариком вообще не думая о подчиненных вокруг. Баззу самому стало тяжело сразу же от давления, которое стояло в атмосфере из-за из битвы. Тут же главнокомандующий охватил огнем все вблизи нескольких сотен метров (ужасающая мощь) — Базз не был уверен, растягивал ли он свою огненную защиту на такое расстояние. Но все что осталось, это выдохнуть, сконцентрировавшись на поддержании защиты. Жёстко высеченное: "Банкай!" резануло по ушам. Базз закрыл глаза: — Блять-блять-блять-блять. Это был все еще не банкай! Ну, сейчас они все сдохнут, — вот что подумал Базз Би. Только вот ничего не произошло: весь огонь исчезал, пока полностью не пропал, и Базз сразу же перекрывал свой собственный: в ритм, чтобы никого не повредить: из-за дисбаланса пламя Базза могло прорваться и повредить союзникам. Но он был наготове, чтобы снова его растянуть по всей площади в случае необходимости. Вот только не особо-то пришлось, потому что дальше все случилось быстро: император уже умирал, Ямамото развеял банкай, а Базз был готов схватить Юго и валить отсюда так быстро как только было можно — Юго ведь сам не свалит — императора убили. Вот только императором оказались братья Ллойды. Базз сам уже ничего не понимал, и собирался рвануть к Юго, как появился реальный Яхве, захватил банкай Ямамото и разрубил его. Взгляд умирающего старика пробрал до костей, Базз услышал их отчетливый хруст. Неожиданно со всех сторон полетели осколки: стекла, металла, бетона. И много пыли в глаза, так что Базз едва успел крикнуть: «Юго!», и тот среагировал, инстинктивно дернулся в сторону, а Базз Би рванул на него, обнимая, закрывая его спиной. Какой-то кусок гравия рассек Баззу бровь, а затем в них влетела плита, которую пришлось разнести пламенем в шелуху, вот только это полетело в них всех. И в момент духовная энергия Бамби исчезла. — Ох, — выдохнул Базз Юго в плечо. — Черт побери, да нет же… Да что бы Бамби вот так вот… Базз почувствовал кровь на своем лице, все было в дыму и пыли из-за взрыва погибшей Бамбиетты. Он инстинктивно прижал к себе Юго, и только сейчас до него дошло, что тот обмяк в его руках, словно манекен. С лица Хашвальта тянулась широкая полоса крови: выплетавшаяся из волос, стекающая со лба к губам, а затем стекающая с подбородка двумя тонкими струями. Руки, держащие Юго, тряслись. В голове был лишь крик, ноги сами рванули в замок — нужно было привести Юго в чувство. И Базз нырнул в тень, обхватывая Юго обеими руками поперек груди, потому что с кем-то можно было отлететь даже на несколько километров от изначального места прибытия. Нужно было крепко держать того, с кем перемещаешься и прикладывать максимум концентрации. Поэтому Базз прихватил его за плечи, выходя из тени. Юго, обмякший и слабый, падал на него, и если их разница в росте в пять сантиметров никогда не была помехой раньше, то сейчас Баззу было некомфортно, даже ее хватало, чтобы от страха тряслись колени: а вдруг не донесет, если уронит, если поранит, если… Слишком много «если». Базз открыл дверь в свою комнату пинком ноги, потому что на аккуратность не было ни терпения, ни свободных рук. Сейчас, когда они шли вплотную, Базз смог сравнить: пусть Юго был выше, но куда тоньше и еще уже в плечах. Он аккуратно уложил Юго на кровать, смахнул длинную прядь с его лица, которая настойчиво лезла в прикрытые глаза. И махнул через него на вторую половину кровати, сразу же перегибаясь к прикроватной тумбе: чистые тканевые салфетки, полотенце, дезинфицирующая жидкость — достал все одним махом. Базз вытер кровь со лба, деликатно (и так на себя не похоже) смочил волосы, отделяя каждый волос, стирая красные разводы. — Все будет хорошо, Юго. Блять. — Базз швырнул красную от крови салфетку на пол и смочил другую обеззараживающим раствором, приложил ее ко лбу. А затем поднялся с кровати, скинул по пути в ванную ботинки и смочил холодной водой компресс. Подумав, подставил под струю голову. Как же давило в затылок. Базз уперся руками в раковину, только перчатки мешали, и он стянул их: одну зубами, убрав голову из-под воды, а вторую стряхнул на пол. В зеркало словно и не он смотрел на себя — двойник, тень, Юграм Хашвальт, но не он сам, нет. Не Базз Блэк — его тень. Он смазал засохшую багровую дорожку, растирая кровь в порошок. А затем стал тереть лицо ладонями, смоченными в воде. Четыре дня измучили его, довели до белого каления и беспомощной почти что истерики. — Что же ты со мной делаешь, а, Юго? Вопрос в никуда. Хашвальт не сменил положения, в котором его оставил Базз, и, кажется, не дышал, но когда Базз было подорвался, то грудь Юго поднялась на вдохе, и он зашелся сильным кашлем, а затем с его рта вышел глухой стон. — Живой, — прошептал Базз губами. — Ф-фух, — он коснулся голой рукой влажных волос и перекинул их в сторону, чтобы челка не лезла в глаза. Казалось, ноги вот-вот подкосятся. — Юго… ты как? — позвал он. Хашвальт глубоко задышал и пошевелился, скидывая одеяло к ногам: — Не знаю, не очень, — тускло произнес он. — Прости за это. «Не благодари, мы ведь друзья», — фраза из прошлого, такого далекого, застыла на губах подобно сухой пыли: скрепила обе губы, слова не выдавить из горла. Теперь это было таким неуместным, что Баззу хотелось содрать с себя кожу. Так ведь всегда было: Базз спасал его, а Юго извинялся и говорил, что не будет бесполезным в следующий раз. Вот уже тысячу лет ничего не менялось: Хашвальт был в его жизни всегда, и от него никогда не избавиться. Если не как лучший друг, если не как любовник, то как почти враг, которого Базз должен был убить, но сейчас спасал и больше всего не хотел его смерти. Это очень печальные для них обоих выводы. Они будут всегда вот так? Как два моральных урода — метаться по углам, а потом?.. А что же, мать его, потом? — Не стоит, — Базз небрежно вскинул рукой у лица. — Я привык спасать твою шкуру с четырех лет, ты забыл? Глаза Юграма блестели сквозь всю комнату, которая была между ними: — Нет, — он отвернулся к окну, и Базз потерял его острый цепкий взгляд. — Не забыл, Базз. Боже, эти моменты… Эти самые их моменты, которые случались единожды между десятками лет, когда они могли перекинуться больше, чем парой слов, как на общих собраниях. Во время этих моментов ненависть внутри Базза погибала, и он корил себя за это каждый раз, но и поделать с этим не мог ничего — видимо был слабаком. Он хотел любить его больше, чем ненавидеть за предательство. Да, оно было со вкусом горечи, да Базз никогда еще не был на таком дне прежде. Казалось, вкус пепла на языке был с ним с того момента. Не когда родители погибли, не когда он потерял все. Когда Юго выбрал Яхве. Когда Базз спал в их хижине в одиночку и знал, что Юго больше никогда не вернется. — Знаешь, иногда мне кажется, что ничего не поменялось, и мы все еще живем в лесной хижине вместе. Просто стали больше пропадать на охоте и тренировках друг без друга, — Базз и сам не знал, что на него нашло и зачем он говорил это, он просто надеялся, что Юго подорвется с кровати, замажет ему по лицу жесткой пощечиной, может, двумя — чтобы больше никогда: никогда не смел нести эту хрень. Это их другая жизнь. Это их другая, подошедшая к своему концу много веков назад жизнь. Но Юго смотрел, Базз продолжал: — И что я не ложусь с тобой спать, потому что ты где-то задерживаешься, а просыпаюсь без тебя, потому что ты ушел на тренировку. Юго. Спать вместе было здорово. Было тепло и… «Это все чего я хотел на самом деле». — Ты опять все ломаешь, Базз, — вздохнул Юго, садясь на кровати. — Все мои планы. — К-какие планы? — от того, с какой интонацией произносил слова Хашвальт, тугим жгутом перетягивало горло. — А подставляться под камни тоже было в твоих ебанутых планах, а?! Или мне стоило позволить тебе там подохнуть? Или… О, да! Я знаю! Любимый Его Величество Яхве героически спас бы тебя, наплевав на войну! А-ха-ха, да ему было поебать, он смылся!! Но ведь наверняка знал со своей способностью видеть будущее. Это ведь я спас тебя. Это ведь я люблю тебя. Все это повисло в воздухе. Базз Би сказал, безмерно тихо: — Извини. Разрастающаяся тишина наполнила все пространство между ними и всю дистанцию, которую они выстраивали. Застыла, подобно льду. И лед разбили вместе с тем, что он в себя вобрал — теперь между не было ничего, они были обнажены друг перед другом. По крайней мере маска Хашвальта стала трещать. — Ладно, — Юграм не выражал ничего, весь он никак не отреагировал. Раньше Хашвальт его бил, разбивал ему лицо и не оставлял на нем живого места после таких слов в сторону Его Величества, но теперь он смог выдавить из своего рта лишь: «Ладно»? — Тебе жалко мне и пары слов сказать что ли? — Базз не орал, не вскинулся на Хашвальта и вообще не сделал ничего. Его хватило только на этот вопрос, прозвучавший так тяжело и отчаянно, что на лице Хашвальта прорисовалась жалость. Базз увидел, как ему было больно впервые за это время. Он не мог дышать. — Почему все так, Юго? Это тоже «твои планы»? Он не ответил, но встал с кровати. Предельно аккуратно, чтобы не коснуться белыми туфлями постели Базз Би. Да, если бы Базз его раздел, возможно, у них была бы еще минута, пока Хашвальт собирал свои вещи. Но он был одет, и подошел вплотную. — Это испытывающий взгляд грандмастера Хашвальта? Чем бы это ни было, а для Базза попыткой зацепиться и спастись от потопа. Но Юго решил его утопить — Базз усмехнулся своим мыслям, — и уткнулся своим лбом в его плечо, щекоча светлыми волосами шею. — Базз, — позвал он. — М? — Базз Би хотел погладить Юго рукой по спине, но остановился, и его рука нерешительно застыла в нескольких дюймах от лопаток. — Ты глупый, — прошептал Юго с обидой ему в плечо. — Ты будто совсем не вырос, такой же дурак, — Базз бы не разобрал ни единого слова, не говори это Хашвальт вблизи его уха. Спорить не хотелось. — И за это тоже прости. Они простояли так минуту, а Базз так и не решился ни сказать ничего кроме короткого извинения, ни обнять. Спустя минуту Юго из детства стал грандмастером и выронив: «Береги себя» в качестве прощания и, скорее всего благодарности за помощь, вышел, тихо щелкнув дверным замком. Базз пялился на свои ноги, сполз по закрытой двери на пол и уткнулся лицом в колени, обнимая сам себя: он снова ничего не смог сделать. Посидев так еще немного, он решил, что хватит себя жалеть. Развернул черную створку тени и прошел сквозь нее. Общество Душ напоминало Ад — первое впечатление, которое сложилось, когда Базз окинул взглядом поваленные здания, раздробленные серые плиты, которыми здесь была устлана любая улица, раскиданные тела шинигами в черных косодэ. Запах крови, горелой плоти. Базз начал действовать, как от него требовалось: по уставу. Он не считал, сколько пало от его рук. Цель — нашинковать как можно больше мелких сошек, потому что, когда их было много, они мешались под ногами. А еще это приносило толику облегчения, если быть честным. Пусть Базз и боялся этой своей стороны. — А ты, я погляжу, во всю разгулялся здесь. Тебе весело? — вот только и тени веселости на лице мелкого Хицугаи не было, когда он рукой потянулся к гарде меча. Базз его сразу узнал. — Хочешь присоединиться? — и Базз без предупреждения шмальнул в него из пальца. Огненный луч пробил его насквозь и прошел еще далеко, задевая несколько зданий подряд. Вот за что Базз любил эту простую атаку, так это за то, что на нее можно было нанизывать врагов как на шампур. — Как-то откажусь. Уж извини. Так же неожиданно атаковал уже он. Окей, они квиты. Неожиданно между ними появился Цан Ду. Базз удивленно нахмурился, а Хицугая не изменился в лице, только руки напряглись. Видимо, готовился сражаться один против двоих. — Чего тебе? Не видишь я немного занят, — зло выпалил Базз Би. — Говори быстро и не крутись под ногами! — Базз Би, — Цан Ду не отрываясь смотрел на Хицугаю, отчего у Базза сложилось впечатление, будто он и не к нему обращался. — Император явно приказал, кто с кем сражается. И это мой противник, если ты забыл. — Да блядь! — в сердцах выпалил он. — А теперь уходи. Цан Ду был готов атаковать, но Хицугая решил сделать это первым. Они с Баззом ушли из-под удара. Впрочем, Базз свалил, стоило Цан Ду кинуть на него злобный взгляд: с узкими зрачками и подрагивающими ресницами. Ладно, Базз дураком не был. Сам не любил, когда у него отбирали соперников. Но ушел недалеко: на крышу близлежащего здания, чтобы наблюдать за боем. Капитан Хицугая пусть и выглядел как ребенок, но тактику вокруг боя выстраивал не по-детски. Почувствовать явную ловушку удалось лишь в самом конце. Когда Хицугая блеснул взглядом зеленых холодных глаз, а банкай в руках Цан Ду вышел из-под контроля — уже было поздно. Цан Ду не успел. Ноги сковало льдом, а Хицугая не упустил момента — за секунду Цан Ду был погребен в ледяной глыбе. Це-ли-ком. Дышать представлялось невозможным, было чертовски холодно, в груди щемило, а лед сдавливал все тело, будто его сжимали в огромной ладони. Сквозь толщу льда ничего не было видно, а глаза, казалось, и не видели вовсе. Никаких размытых силуэтов, никакой толщи замерзшей воды, и никакого Хицугаи. Цан Ду его даже понимал: врагов еще было много, некогда смотреть на поверженных. Время остановилось и не текло никак: ни медленно, ни наоборот ускоренно; жизнь не проносилась перед глазами. И Цан Ду в сердцах подумал, что, черт возьми, какой же паршивой она была, его жизнь. Духовной энергии он тоже не ощущал, впрочем. Осознанные мысли исчезли под накрывающей лавиной смирения перед близившимся забвением. Одна все-таки промелькнула, когда сквозь тело прошелся треск: «Уйди». «Оставь меня», «Уже не важно сейчас, моя сила никому не страшна». Кусок льда треснул, откололась глыба и воздух коснулся открытой кожи. Теперь большая половина лица и часть плеча были на свободе. Только Цан Ду это не согревало. Базз, с несвойственной ему деликатностью, нагревал лед, плавя его в воду, матерился. Цан Ду больше не видел. Видимо, глаза промерзли и отказали — сплошь тьма. Получается, что у него остался лишь слух. И голос: — Прекрати… Базз Би, — губы шевелились так вяло, собственная речь показалась чужой. Базз добавил жара, освободил Цан Ду плечо, а затем лед перестал сковывать шею. — Блядь, придурок. Какой же ты тупой идиот! — Базз Би его бы ударил, если бы не боялся, что после этого всё. Ужас холодил пальцы и разум: собственный огонь выходил из-под контроля: Базз Би давно успел позабыть какого это — не иметь контроля над собственной силой. Да и вообще — не иметь контроля. — Базз Би, я умираю. После того, как его тело вытащили уже наполовину, Цан Ду так и не сделал вдоха, поэтому сказать что-то тоже не был способен. — Заткнись, я тебя вытащу, китайский ублюдок, посмотри на себя! Как ты мог проебать! — и все-таки Базз Би вдарил со всей силы о лед с самого края, и ледяные щепки попали Цан Ду в лицо. — Цан Ду!! — Цан Ду!! — Цан!.. Ду… — вторую часть имени Базз произнес настолько тихо, что смог услышать пульсацию внутри горла: настолько шум внешнего мира стал незначим теперь. Базз Би закричал.

***

В дворце ощущалось присутствие только Юго: больше здесь никого не осталось. Комната Цан Ду была не заперта. Базз опустил его тело на кровать. — Побудь пока здесь, друг. Я потом тебя заберу. Посмотрев на умиротворенное лицо Цан Ду напоследок, Базз вышел в тусклый коридор. Вспомнилось, с чего все началось. Цан Ду был первым, с кем он действительно подружился — Базз Би направили в качестве рядового в его отряд. Цан Ду ничего из себя не строил, был не то чтобы приветливым, но не был хамлом — он уважал своих подчиненных. Он был его вторым и последним другом. Базза тогда определили в казармы, и в первый же день он пошел разыскивать Юго — очень много невысказанного накопилось. И было достаточно времени, чтобы все это много раз прокрутить в голове, чтобы именно то; чтобы было по-настоящему тем, что он думал. Всегда у него было так: по-глупому, вспыльчиво. Так, чтобы потом сожалеть слишком сильно. У Базза было так много чувств. Он ненавидел Хашвальта. Он любил его. Поэтому Базз схватил его за руку в коридоре-переходе между разными частями замка: жилой и рабочей, где располагались некоторые рабочие помещения Аскина — одни из многих. — Я смотрел на тебя три дня. — Что? — Юграм удивился и нисколько не попытался скрыть этого, и руку не выдернул. — Перед тем как познакомиться с тобой, я наблюдал за тобой три дня, — объяснил Базз. — Помню, как на третий день еще храбрился минут десять, перед тем, как все-таки окликнуть тебя. Я притаился на дереве, — взгляд сам метнулся к полу, потому что в глаза Базз больше смотреть не мог. — И думал, что ты очень красивый. Я был сыном лорда, и думал, что ты был принцессой. Я не знал, как с тобой познакомиться. А потом я услышал, как тебя мальчишки называли Юграмом, — и еще много как Юго называли тогда: ведьминым сыном, уродом с болота, грязнокровкой; и Базз выбил дерьмо из каждого. — И я так удивился, но не перестал тебя считать красивым, и то, что ты был мальчишкой не облегчило мне задачу, — изо рта Базза вырвался шальной смешок, он нервничал, но хотел все это рассказать. — И я окликнул тебя тогда, потому что уже не мог ждать. Базз отпустил его руку, а Хашвальт вздрогнул, будто его окатили ледяной водой или будто дернулся от языка пламени. — Нет... — тихо, будто отрицая вообще все в мире, в полуистерике, он выдавил лишь это. И Базз не знал, что сказать и как себя вести. Просто... почему? Почему именно так, когда он обнажил душу, Юго даже сейчас ничего не делает. Не дает ему никакого ответа. К черту. Все к черту, пошло к чертовой матери! Базз гордо вскинул подбородок и вцепился пятерней в лицо Хашвальта, сжимая мягкие щеки. — Ты сожрал мое сердце, Юграм. — И Базз резко его отпустил. А Хашвальту было плевать, его взгляд потускнел, и из глаз ушел блеск, но больше будто ничего не случилось: Базз Би подчиненный, Юграм — его грандмастер. — Не знаю, как ты прошел во дворец, — Хашвальт коснулся рукой своей щеки: на ней остались красные следы от пальцев. — Но в следующий раз ты будешь отправлен в карцер незамедлительно. Я не сделаю Цан Ду выговора за то, что его подчиненный не слышал про устав, — Хашвальт намекал на то, что если еще хоть раз Базз Би посмеет распустить руки, то… — Но я скажу ему напомнить тебе о правилах по поводу нахождения в Силберне посторонним и о субординации. Это был не Юго. Казалось, это даже был не живой человек. Впрочем, Цан Ду влепил ему затрещину такую, что в глазах плясали звезды. Ну, и сверлил еще неделю тяжелым взглядом. Баззу повезло с капитаном тогда — Базз Би, — Юграм безжалостно вырвал его из воспоминаний. Он дернулся, выдохнул, нахмурился, свев брови на переносице. Прислонился к стене, глядя на Хашвальта исподлобья: — Ну и как ты тут оказался? И почему здесь? Соскучился? Юграм поправил крест Квинси, который служил держателем для белой мантии: — Почувствовал твою реяцу, — просто ответил он. — Я знаю, почему ты здесь, но сейчас ты должен… — Я много чего должен, Юго, — перебил его Базз. — Не только тебе, — на последнем слове он сделал акцент. Тело вздрогнуло инстинктивно, от неожиданности. Хашвальт погладил его по щеке. — Я знаю. — И скрылся в тени мгновенно. Базз положил руку на свою скулу, где мгновение назад были пальцы Юграма, и тоже нырнул в тень, чтобы вернуться в битву: «Чертов, дурацкий Юго», — думал он. Смылся так быстро, что… что Базз опять ничего не успел.

***

У Базза разболелось в груди, и он понял: «Случится херня». Он сорвался в херинкьяку на пределе своих возможностей: скорость вряд ли бы ему что-то сейчас дала, но успокаивала. Мелкие шинигами даже не понимали, как погибали и кем были убиты. Двоим Базз Би раскрошил головы, вдавив их лица в каменные плиты, устилающие площадь посреди Общества Душ — и он знал, что потом будет раскаиваться: каждая смерть висла тяжелым грузом на шее, как лишний камень на ожерелье, с которым оно выглядело солиднее, а вот носить уже невозможно — неподъемное. Сердце все еще ныло, пусть и стихло: не так, как после того, как Хашвальт наткнулся на них. Шинигами убили Цан Ду, они убили Бамби, они убили почти их всех. Теперь их было за что ненавидеть. Базз пытался найти противника посильнее, хоть кого-нибудь. Пока не наткнулся на Куросаки, окруженного девчонками из компашки Бамби и Пепе (господи, как же Базз Би терпеть не мог). Базз шмальнул в одну из них из пальца огненной струей: он собирался победить этого рыжего придурка своими руками, без остальных штернриттеров. — Свали, — небрежно бросил он ей в спину. Она вздрогнула раз, другой, под ошеломленные взгляды и медленно-жутко повернула свою голову через плечо: — Базз… Би… — она выдохнула это, хрипя, словно вот-вот умрет. Но Базз знал, что никто из высшего состава не мог умереть от его пылающего пальца даже если примет на себя тысячу таких же ударов. Но, видимо, девчонка была измотана предыдущими битвами, поэтому этот урон был для нее ощутим. На него посыпались угрозы: — Ты что творишь?! Охреневший урод! — Я убью тебя! Пепе смеялся и чесал свою бородку, пропуская отросшую щетину сквозь пальцы — Базз отвернулся, потому что было мерзко за этим наблюдать. — Как интере-е-есно, — на своей летающей штуке (то ли седушке, то ли полноценной подушке — Баззу было все равно) он выглядел комично. — Могу и в тебе пару дырок оставить, если так интересно, — Базз даже не смотрел в его сторону. — Свалите, уроды. Я беру этого «Одного из пяти военных потенциалов» на себя. А вы можете неспешно прогуляться до Силберна. Буду признателен, если подохнете по дороге, — он выдавил едкую усмешку. — Ты… конченый ут-тырок, — пролепетала та, в груди которой была сквозная дыра. Базз собрался порекомендовать ей смыться и зализать раны, вот только Силберн стал подниматься, уходя в небо. «Что?» — подумал Базз, не догоняя. А потом рыжий вскинулся и попытался быстро от них улизнуть, но они напали на него разом. Базз отреагировал позже всех, но тем не менее первый удар нанес он. На второй его не хватило. В глазах потемнело. «Ах… Вот как». Император общеголял его и здесь — предал его первым. Аусвелен — способ забрать силы любого из квинси, которыми император когда-то наделил. «Блядский, блядский Яхве!» Про фольштендиг, как высшее проявление силы квинси, можно было забыть навсегда. Но Базз успел выстрелить тремя огненными пальцами, и его вышвырнуло далеко — в окно какого-то здания в сотнях метров от Куросаки и остальных неудачников, над которыми уже стоял столб бирюзового света. В конце концов лишиться фольштендига — лишь его — это отделаться меньшей кровью. Попади он под столб, потом не собрал бы ни единой стрелы. Базз встал на ноги. Ничего не изменилось по ощущениям, только легкая слабость и покалывание на лице появились, но не отвлекали и особого дискомфорта от не было. Базз спрыгнул с двадцатого этажа на землю с грохотом и звонким хлопком. Окей, надо было найти остальных не-неудачников, переживших Аусвелен. Ведь до замка теперь хрен он сам доберется, а вместе у них еще был шанс. Базз быстро их разыскал по следу духовной силы. Теперь не он один хотел размазать Яхве по стенке: какая ирония. А их шансом стал новый главнокомандующий Готэя. Базз его имени не помнил, да и это уже было не важно от слова «совсем». Важно было лишь одно: — Сделка, — ответил за всех Базз Би в лицо главнокомандующего. И на его лице расцвела добродушная улыбка. Он прикрыл глаза, усмехаясь: — Сделки это всегда кстати, — сказал он. — Что за она? — главнокомандующий взглянул на Базза единственным глазом — испытывающе. Об отсутствии второго можно было понять сразу: глазница была спрятана за глазной повязкой. Хотя у капитана Зараки глаз тоже был скрыт повязкой, вот только он у него был. Хрен их поймешь. — Враг моего врага — мой друг, — просто ответил Базз. Главнокомандующий понятливо вздохнул: — Предательство — гадкая вещь, — многозначительно, однако, прозвучало; а еще не до конца понятно, слишком нейтрально, поэтому его мотивы не были как на ладони. — И что же вам требуется. Базз прислушался к себе: Яхве был во дворце. И Юго — он тоже. — Вы ведь отправляетесь во дворец? Яхве перенес его туда вместе со всеми, кто в нем остался, чтобы добраться до Короля Душ. Возьмите нас с собой.

***

Базз привык, что небо над Силберном либо нормальное, либо серое, когда неделями шли ливни. Сейчас же оно было чем-то непонятным: розово-фиолетовое, похожее на космическое, но светлее и словно гуще. Подошва грубого сапога коснулась грубо сорванного края напольной плитки. Вокруг была раскидана земля и весь остров с замком в центре был в ней — да, Яхве было реально плевать на то, что случится с Силберном. Хотя бы оторвал не просто замок, но и прилежащие вокруг него сады. На то, чтобы оказаться у самого входа ушла секунда. — Юго мой. С Яхве делайте, что хотите, — сказал он остальным, подоспевшим за ним штернриттерам. И не дождавшись ответа, поспешил за следом духовной силы Юграма. И в голове четко стоял вопрос: «Почему?» За что ты со мной так? Почему мы сражаемся; почему ты ловишь мои стрелы, которые я пускаю с намерением убить его; зачем ты ловишь их так, что твои руки в крови. Ведь я хочу целовать их. И тебя. И твои губы. Базз вспомнил, как решился впервые за долгое время взять Юго за руку не как его друг, когда все для себя решил. И тогда Юго сжал ее в ответ как друг. Он ничего не понял, а Базз себя ненавидел. «Было так много поводов набить мне лицо, и я никогда не мог понять, почему ты этого не делал. Я не решался поцеловать тебя долгие шесть лет, Юго», — и мчался по коридорам, специально не используя тень — к черту ее. К черту, к черту, к черту! Он найдет его сам, на своих собственных ногах. Сейчас так не хватало того самого, когда они были подростками. Когда можно было смотреть, притворяясь, что случайно. И позволять себе касаться рукой его плеча. И сжать, будто это акт поддержки, хотя будто это могло поддержать кого-то кроме Базза. — Ты все-таки пришел, — грустно сказал Хашвальт, и от мальчишки в нем — голубые глаза в обрамлении светлых ресниц, все такие же большие. — Базз Би. — Пришел, — согласился Базз. — Я даже не буду просить тебя драться со мной. Хотелось сбить с себя всю спесь, ухватиться за плечо и выцепить его руку своей, даже если бы это было неуместно. Базз не желал кричать и кидаться на Юго с обвинениями. Он знал, что вспыльчивый и никогда не сдерживал эмоций. Всего лишь маленькая просьба: — Зови меня Баззом. Совсем как в детстве, когда я хотел тебя защищать, ведь сам себя ты не мог. Почему все вышло именно так, а, Юго? Я защищал тебя, а ты… ты защищал его. — Но Базз не осмелится спросить это вслух. Отчего-то. — Я ведь… — горло сдавило. — Я ведь хотел лишь один чертов поцелуй, — удивленным шепотом. — Мне бы хватило, если бы ты всего лишь коснулся моих губ. Или щеки. Или. Или просто сорвать уродливое «друзья», нависшее над ними — друзьями детства, которыми они никогда не являлись. Ни единого дня Базз не посмотрел на него, как на друга. — Юго. Ты снова сбежишь? — ладонь разгорелась теплом, Базз использовал сразу три пальца. — Ты боишься мне проиграть, а, Юго?! — заорал он во все горло, скаля зубы и выдувая из руки тугую жаркую струю, сносящую все вокруг, плавящую белые стены Силберна. Хашвальт уклонился, будто от выстрела водяного пистолета. — Трус, — закашлявшись, Базз надсадно выхрипел это. — В любом чертовом исходе ты погибал, — Юго дрожал. — Я перерыл все. Ты никогда не соглашался. Зачем ты пришел?! Зачем!! — он ударил ногой: Силберн пошатнулся вибрацией. А Базз шокировано застыл, не дышал даже. — В любом варианте будущего, каким бы оно ни было… ты случайно погибал от моего меча, не успевал увернуться… И мне… — Юграм поднял голову вверх, и слезы стекали по его щекам: Яхве простит их ему, Яхве откроет ему свою спину, Хашвальт все сделает правильно. — Юго… — Да хватит уже, Баззард. Ты ведь все понимаешь — вот, что значит его полное имя сейчас. — Нам запрещено драться друг с другом. Нарушение карается смертью. И сколько бы ты не провоцировал — я не стану сражаться с тобой. — Ты продолжал терпеть все мои выпады, — сказал Базз. — Снова и снова!! Сколько бы я не дерзил!! — Ты ломаешь все мои планы, Базз. — Я знаю. Хашвальт вздохнул. Глядя на него, осунувшегося в плечах, с бледной кожей… Базз рванул. И обнял его, сжимая плечи и талию: — Прости. Прости-прости-прости, — залепетал он Юграму на ухо. — Я такой урод. Как ты меня терпел вообще… Хашвальт склонил голову: — Мы все еще можем уйти. — Но ты ведь хотел поступить по-другому, так? — Теперь не важно, — Юго погладил его по спине, уткнулся подбородком в плечо. — Мы предатели, за нами будут охотиться шинигами после победы в войне. Нам некуда… — Уйдем куда угодно, — Баззу страшно. — Вообще похуй, главное вместе. Главное, не как друзья. — Да, Базз. Да. Сколько бы он не дерзил.