And their dark materials

В тот раз Кейтлин с Чарли похищали впервые. Это потом они оба почти привыкли к бесконечному круговороту нападений, чрезвычайных ситуаций, аварий и армагеддонов всевозможных видов и форм настолько, что стали забывать незначительные детали, сохраняя в памяти только то, что могло оказаться важным в следующий раз. Тот вечер на парковке, когда Кейтлин сначала чуть не отморозила ладони, пытаясь открыть двери собственной машины, а потом на секунду ощутила, как сознание уплывает в обморочное нигде от ужаса, когда обернулась и увидела Снарта и еще одного уголовника, — тот вечер и она, и Чарли запомнили во всех деталях. Кейтлин помнила, как Снарт приказал, и второй, массивный громила в странном костюме с прожженными дырами, схватил ее, грубо прижав к машине, стянул руки какой-то жесткой веревкой, сунул в рот кляп, а потом взвалил на плечо, как мешок с картошкой, и потащил. Чарли помнил, как деймон второго, собака, оскалилась, продемонстрировав острые клыки, и с намеком на правильный ответ поинтересовалась: — Сам пойдешь или помочь? — и он, уже ощутив, что Кейтлин отдаляется, испуганно кивнул и зацокал в нужном направлении. А когда глянул на будку охраны вдалеке, лишь мельком подумав, что, возможно, мог бы перетерпеть и добежать, чтобы привлечь внимание, деймон Снарта (харза Рахамиэль, если Чарли правильно помнил материалы дела), буквально соткавшись рядом из темноты юркой тенью, больно прихватил зубами за ногу чуть повыше копыта и приказал: — Не смей! — Чарли послушался: его тоже похищали первый раз в жизни, и он был деймоном ученого, а не полицейского. А вот дорога до логова бандитов запомнилась обоим плохо. Кейтлин с повязкой на глазах сидела на заднем сиденье, чувствуя, как затекают руки, и старалась не вспоминать картинки из учебника по хирургии и сочные рассказы профессора о последствиях длительного связывания. Еще в голове метались какие-то мысли о побеге, отвлечении внимания, даже о выпрыгивании из машины через дверь, снятую с фиксатора и открытую зубами вслепую — но все они были такими глупыми, что исчезали, не успев попасть в фокус внимания. Чарли же, едва взобравшись на высокое сиденье рядом с Кейтлин, бездумно дрожал и жался к ней, потому что с другого бока на него кровожадно глазела зубастая псина, а со спинки насмешливо пялился не менее зубастый Рахамиэль. Кейтлин и Чарли не сразу поняли, что уже приехали. — Мы на месте, госпожа! — елейно-ядовито протянул ее носильщик и, открыв дверь, снова выволок наружу, теперь, правда, позволив идти самой и даже сняв с глаз повязку. Сразу отыскав взглядом Чарли — споткнувшегося и влетевшего ей в ноги, но удержавшегося и выглядящего более или менее нормально, — Кейтлин осмотрела огромный ангар, в который они въехали прямо на машине. Потолка в темной вышине толком не было видно, горела лишь пара ламп на стенах, а по углам и просто рядами вдоль всего помещения стояли стеллажи с какими-то запчастями и механизмами. Выглядело это все то ли логовом маловменяемого механика, то ли перевалочной базой автоворов — и явно находилось в какой-нибудь тихой промзоне, куда никогда не забредет непосвященный. — Уютно, правда? — насмешливо спросил Снарт, подойдя со спины и заставив Кейтлин подпрыгнуть от неожиданности. — Жалко терять такое отличное место. Но, что поделать, чем-то обычно приходится жертвовать. — Ради чего? — неожиданно для себя самой спросила Кейтлин и отшатнулась от акульей усмешки. — Ради перспектив, конечно. Размен фигур. Вы же играете в шахматы? Она кивнула. — Если все пойдет по плану, я получу гораздо больше, чем это замечательное место. А чтобы все шло по плану, нужно придерживаться расписания. Так что звезды приглашаются на площадку. Мик! Пока они записывали дурацкое видео для Барри, подельник Снарта — «Мик» — держал Кейтлин за руку повыше локтя и пару раз больно дернул, шепотом потребовав как положено изображать девушку в беде. Рахамиэль снова цапнул Чарли за ногу, заставив тонко вскрикнуть. И Кейтлин почувствовала такую волну ярости, что страх на время отступил. Она задергалась, выкрикнула свою реплику с призывом не приходить и не рисковать, мало того, что даже не подумав, как глупо смотрится (ведь вырваться все равно не выйдет, ребята и сами разберутся, Барри же просто не сможет не прийти), так еще и доставив радость проклятому Снарту, явно помешанному на театральных эффектах. Эта же злость — не только на похитивших ее уголовников, но и на себя — позволила гордо продержаться, пока «Мик» привязывал Кейтлин к стулу. И только потом, когда тот, гнусно хмыкнув, отошел что-то шепотом обсудить со Снартом, Чарли же, дрожа то ли от боли, то ли от страха, прижался сбоку, а она даже не смогла погладить его, успокаивая — вот тут накатила паника. Похитители о чем-то тихо переговаривались в дальней части ангара, Рахамиэль крутился около них, вставляя реплики и в итоге взобравшись Снарту на плечо, а вот второй деймон, собака, сидел чуть поодаль, очевидно сторожа — и Кейтлин нашла время, чтобы рассмотреть его повнимательнее. И на некоторое время даже забыла о том, в какой ситуации оказалась. С таким деймоном она еще не сталкивалась, а уж повидать всяких странностей доктор Сноу успела, и пока училась, и потом, во время работы. Нет, деймон «Мика» не был одноглазым котенком (оказалось, что у его хозяйки генетический дефект, не проявлявшийся у женщин, но передающийся по наследству и так странно выплывший у деймона-самца). Не был собачьей блохой (требовавшей, чтобы все женщины его хозяина имели деймонов-собак). И даже не считал себя человеком, а хозяина своим деймоном (это, пожалуй, больше всего поразило ее во время той практики в психиатрии). Он был собакой — обычной, без лишних или недостающих конечностей, с полным комплектом глаз, ушей и прочих важных органов, и даже вполне типичной сукой при хозяине-мужчине. Вот только и пропорции тела, и окрас, и рисунок морды, которые Кейтлин теперь смогла разглядеть внимательно и в деталях, выдавали совершенно явного и откровенного метиса кого-то из булей. Массивная грудная клетка, широко расставленные мощные лапы, характерная лобастая голова с висячими ушами — но всему этому недоставало выверенной четкости чистой породы. Да и окрас почти без маски — Кейтлин не помнила названия, но была уверена, что для породистых животных это явная выбраковка. В отличие от настоящих собак, деймоны всегда имели четкую и идеально выраженную породу, и заводчики иногда даже лукавили, вешая на сайтах питомников фото не кого-то из своих животных, а подходящих деймонов. Метиса Кейтлин за всю свою практику не видела ни разу, хотя деймоны-псы по статистике встречались едва ли не чаще всех других вариантов. — Нравлюсь? — ехидно поинтересовались вдруг, и Кейтлин сперва даже не поняла, что вопрос адресовался ей, а спрашивал тот самый уникальный деймон. Спрашивал у нее, у человека, напрямую, первым и без всяких сомнений. Не у Чарли — у нее. От неожиданности, неловкости и какой-то глупой беспомощности — Кейтлин даже не представляла, что вообще делают в таких ситуациях, потому что предполагалось, что их не может быть, такого просто не происходит — она отвела глаза, хотя только что рассматривала деймона очень внимательно. Посмотрела на похитителей, так и обсуждавших что-то в углу, на абсолютно шокированного Чарли, даже на потолок, как будто там мог быть написан совет. Наверное, настолько глупо и неловко Кейтлин последний раз чувствовала себя, когда в магазине к ней в висящую на руке раскрытую сумку беззастенчиво влез чужой двухлетний ребенок. Он вытащил ее телефон, не реагируя на запрет и уговоры, а никакого ответственного за него взрослого вокруг катастрофически не наблюдалось. Кейтлин ощущала себя абсолютно ужасно: не зная, что делать, не имея возможности ни потерять телефон с важными данными, ни отнимать его у ребенка силой. На слабую попытку Кейтлин вернуть себе имущество мальчишка только насупился и крепче вцепился в корпус. Тогда она, сгорая от стыда и смущения, молилась, чтобы мать объявилась побыстрее. И почти то же самое ощутила сейчас: отчаянное желание, чтобы «Мик» вмешался и вернул ситуацию к хотя бы приблизительной норме. Но тот что-то горячо доказывал Снарту и не обращал на поведение своего деймона ни малейшего внимания. Зверюга же, вдоволь полюбовавшись на пленницу в идиотском положении, насмешливо с каким-то еще непонятным оттенком хмыкнула: — Что, сделаешь вид, что не слышала? — и наклонила голову, демонстративно изучающе уставившись на Кейтлин. Да, если быть до конца честной, Кейтлин действительно собиралась поступить именно так: сделать вид, что ничего не слышит, игнорируя вопиющее нарушение табу, как будто это отменит его, восстановив приличия. Обычно она поступала именно так: вела себя, как будто ничего не происходило, давая всем возможность исправиться и избежать неприятных выяснений между сгорающими от стыда участниками. А деймон, который мало того, что разговаривал с незнакомым человеком, так еще и делал это первым, был совершенным дичайшим нарушением всех норм и приличий. И от одной попытки примерить такое на своего, у Кейтлин запылало лицо. Кто-то из классиков, кажется, говорил, что если бы люди прикладывали к соблюдению моральных норм столько же усилий, сколько к соблюдению приличий, преступлений в мире бы почти не осталось. И, по мнению Кейтлин, был совершенно прав. Вот только не она начала первой, а лезть из кожи вон, давая другому возможностью остаться в рамках приличий тогда, когда этот другой с силой наметившего цель носорога ломится через них на неприличную волю, ей вдруг совершенно расхотелось. В конце концов, никто тут не двухлетка. И ощутив в себе детское желание сделать назло, Кейтлин не стала ему противиться. — Нет, не сделаю, — выдала она тоном, в ответ на который родители в детстве требовали «прекратить вредничать», и, стараясь не обращать внимания на обалдение Чарли, продолжила дикости: — Не знаю, нравишься ли. Пока понять сложно. Но интересуешь точно. Ты сама выбрала себе такой вид? Пару мгновений псина не двигалась, так же разглядывая Кейтлин, а потом вернула голову в нормальное положение и, если к собачьей мимике такое применимо, расплылась в ухмылке. — А то! — и плавно протопталась вокруг своей оси, демонстрируя все великолепие. — Хороша? Кейтлин снова растерялась, потому что ответить «Да» деймону-метису не позволяла логика и неубиваемая интеллектуальная честность, а «Нет» — вежливость. Хотя Кейтлин волевым решением запретила себе думать, насколько неадекватна, если не хочет быть невежливой с разговаривающим с ней напрямую деймоном взрослого человека. Спас ситуацию, как ни странно, наконец-то «Мик». — Джина, завязывай! — рявкнул он, отвлекшись от разговора. Но та и ухом не повела. — Кстати, да, Джина. Приятно познакомиться. Ты Кейтлин, я и так знаю. А это тонконогое бесполезное? — выдала она, окинув Чарли презрительным взглядом. И вот тут Кейтлин совершенно нелогично обиделась. Потому что да, ее деймон определился косулей: травоядной, копытной и легкой. Да, к этому прилагались длинные тонкие ноги. И, да, они вместе выглядели именно так, как и должны были: долговязая Кейтлин и длинноногий Чарли. И когда в детстве Чарли на пробу принимал форму всяких копытных (косуля, серна, газель, оленек, даже кабарга — он перебрал чуть ли не всех, кроме разве что лося, за что Кейтлин была ему искренне благодарна до сих пор), одноклассники дразнили их именно так. Но даже тогда Кейтлин считала, что они вместе смотрятся очень красиво и гармонично. Ей нравился ее деймон, что бы там ни говорили всякие обнаглевшие псовые! — Чарли. И ты права, для похищений, угроз и насилия он действительно бесполезен, — ядовито согласилась Кейтлин, и Джина непонятно фыркнула, а потом неожиданно сказала: — Ты не бойся. Сделает твой дружок, что надо, и с тобой ничего не случится. Именно в этот момент в случайно получившейся паузе почему-то чуть громче остального прозвучал вопрос «Мика»: — ...растяжку? Может, все-таки таймер? И обе — что Кейтлин, что Джина — замерли, а потом деймон рванула к своим. — Чего-чего?! Какой таймер? Какую растяжку? Вы охренели?! Скандал был эпичен. Надо признать, раньше Кейтлин ничего подобного не видела. Конечно, когда люди ссорились, их деймоны тоже могли сцепиться вплоть до катания клубком в пыли или просто громко ругаться между собой, а иногда и перебивать своего человека, пытаясь переубедить его — но Джина пошла дальше. Облаяв — в переносном, хотя иногда сбивалась на реальный лай, смысле — собственного человека, так и не спустившегося с плеча Снарта Рахамиэля и даже самого Снарта, в итоге она встала между Кейтлин с Чарли и остальными и уже менее зло, но вполне раздраженно рычала: — Вы совсем бошками поехали?! А если она реально взорвется? Блин, ладно, девку классную не жалко, хрен с вами, оба не сильно нормальные и лечиться не пошли. Но Флэш нас за нее, если что, из-под земли достанет! И все дружки Флэша скопом! Сядем опять, и на этот раз до конца жизни. Это в лучшем случае! Взрывчатку хоть уберите, Флэш и так к вам явится, понятно же! И, низко взрыкнув от переизбытка чувств, уставилась на Снарта. Тот устало поморщился. — Джина, хватит. Мик, уйми ее, — твердо велел он. Но получил в ответ только: — Ее? Не первый день же знакомы! Проще не обращать внимания. И, игнорируя собственного оскалившегося деймона, “Мик” направился к Кейтлин, обогнув возмущенную зверюгу по широкой дуге. — Ну, привет, доктор! — ухмыльнулся он и присел перед Кейтлин на колени, положив лапищи на края стула, к которому она была привязана; Чарли испуганно шарахнулся в сторону. — Ты, главное, не дрейфь: может, дружки твои и успеют. Может, конечно, нет, но тут уж как карты лягут. И принялся что-то налаживать под ее стулом. Взрывчатку. Бомбу. Которая останется прямо тут, внизу. С таймером... — Это бомба, — тихо прошептал Чарли, и Кейтлин только помотала головой в бессмысленном отрицании. А потом она на какое-то время, кажется, вообще выключилась из ситуации, потому что следующим, что Кейтлин осознала, был негромкий щелчок рядом и твердый приказ Снарта: — Все, пора. Двинулись. «Мик», пожав плечами на ее панический взгляд, поднялся и послушно потянулся за подельником, на ходу достав из кармана ключи от машины. Но потом остановился, вздохнул и повернулся назад. И Кейтлин на секунду малодушно схватилась за надежду, что он вернется. Что, хохотнув идиотской шутке, выключит устройство, которое на самом деле вовсе не бомба, а то и вовсе отвяжет от стула. Потому что, ну не может же такое происходить с ней всерьез! Но все оказалось проще: это мрачная Джина стояла позади Кейтлин, не делая даже попытки последовать за своим человеком. — Идешь? — спросил «Мик», выжидающе остановившись в нескольких метрах. — Нет! — мстительно фыркнула Джина, демонстративно плюхнувшись на задницу и уставившись на что-то очень увлекательное в дальнем углу. Пару секунд все молчали. А потом «Мик» тяжело вздохнул, подошел к деймону и, удрученно покачав головой, поднял ее с пола одной рукой и явно привычным жестом поправил так, чтобы с предплечья свешивались передние лапы с одной стороны и остальное тело с другой. И, проверив второй рукой кобуру с пушкой на бедре, пошел к выходу. Джина не сопротивлялась — но и не помогала, в упрямом молчании болтаясь мешком. — Ничего, я привык... — укоризненно пробормотал “Мик”, но ни сочувствия, ни ответа не дождался. Зато, пока парочка выясняла отношения, в комнату обратно вбежал Рахамиэль. Тревожно принюхался, цепко огляделся и, выяснив, куда все свернуло, кажется, успокоился. А потом, улучив момент, когда “Мик” проходил мимо, быстро поднялся на задние лапы и цапнул Джину за бедро. Никакой агрессии в этом жесте не было, челюсти он явно не сжимал, просто обозначил присутствие. Джина же, инстинктивно дернув лапой и глухо рыкнув, беззлобно фыркнула: — Придурок!.. — и Рахамиэль, окончательно успокоившись, снова убежал вперед. А Кейтлин где-то на краю сознания вспомнила, что так же — разве что чуть осторожнее и нежнее — вели себя деймоны Барри и Айрис, когда эти двое несерьезно ссорились: тыкались друг в друга носами или как будто между делом задевали друг друга боками, словно уверяясь, что все по-прежнему, что ссора только временная, а контакт, их «вместе» никуда не делись. Но эта мысль быстро забылась, потому что главное, о чем стоило думать — это бомба, на которой Кейтлин сидела. И маленький перочинный ножик, который сунула ей в руки Джина, пустив целый рой мурашек от ладони щекотным касанием носа. А вот удивляться, как прикосновение чужого к собственному деймону мог не почувствовать «Мик», прямо сейчас не стоило — заняться этим вполне можно было и потом, если оно наступит. К счастью, наступило. К моменту, когда Джо с Циско добрались до складов, Кейтлин — к вящей радости никак не способного ей помочь Чарли — сняла веревки с запястий, при этом почти не порезавшись, пара капель крови не в счет. И даже выбралась на улицу, растерянно пытаясь понять, стоит ли ей, не имея никакой связи ни с кем, пытаться вернуться в С.Т.А.Р. Лабс самой или остаться тут, дожидаясь спасителей, чтобы предупредить их о взрывчатке. В следующий раз она увидела Рори («Мик Рори, пироман и давний подельник Снарта» — зло объяснил ей Эдди) и Джину на видео. Кейтлин пропустила всю их схватку с Флэшем, пропустила геройство Эдди, арест преступников, но на их триумфальное водворение в тюрьму почему-то захотела посмотреть. Сосредоточенно-спокойный Снарт и скалящий клыки с его плеча Рахамиэль оказались вполне предсказуемы — побеждены, но не сломлены, другого Кейтлин и не ждала. А вот вид Рори и Джины почему-то как будто зацепил что-то такое живое и болезненное внутри, что сама Кейтлин даже не смогла опознать. Увешанный полицейскими, как елка игрушками, Рори рычал, что-то орал, брызжа слюной, бросался на собравшихся торжествовать зрителей, норовя вырваться, раскидав охрану, но взгляд Кейтлин остановился не на нем. Она смотрела на то, как мрачная Джина, глядя в пол, молча топала поодаль под конвоем таких правильных и эффектных на фоне ее несовершенства деймонов-овчарок — и вспоминала это ее «сядем опять, причем до конца жизни». И вместо того, чтобы радоваться аресту преступников, почему-то представляла, как Джина уляжется в углу голой камеры, положив голову на лапы, и будет смотреть в грязную исцарапанную стену, потому что до окна не достанет. И рядом как-то слишком грустно для наблюдения за торжеством закона вздыхал Чарли. В третий же раз забавной иронией они снова встретились лично. На свадьбе Барри и Айрис. Кейтлин с Чарли как раз устроились в дальнем углу почти пустого зала на лавке передохнуть хотя бы пару минут, потому что еще до начала церемонии успели убегаться так, как будто отплясывали всю предыдущую ночь и кусок утра. Поэтому услышав странное: — Привет! Здорово, что с вами все в порядке, — Кейтлин даже не поняла сперва, кто и что говорит. В метре от нее стояла Джина. Одна — но это как раз не удивляло. Виляла хвостом — что было менее привычным. И внимательно смотрела уже не на Кейтлин, а на Чарли — совсем нереально, судя по их прошлому опыту. А потом фыркнула, по-своему ухмыльнулась и обратилась к нему: — Привет! — совсем неожиданно, учитывая, что в первую встречу деймоны и словом не перебросились. От удивления Чарли не сразу нашелся, но Джина терпеливо ждала, так что в итоге он процедил: — Привет, — изо всех сил намекая, что еще обижается за прошлый раз. Джину это не смутило. Подойдя поближе и внезапно лизнув Чарли в нос, от чего бедняга сначала отпрянул и смешно вытаращился на нее, а потом зафыркал и одновременно попытался рассмотреть свою мокрую морду, уморительно сведя глаза к переносице, она дотрусила до Кейтлин и остановилась перед ней. — Почешешь? И Кейтлин снова зависла. Наверное, дело было в усталости и отсутствии угрозы для жизни, потому что в прошлый раз их дикий разговор шел как-то бодрее. Зато сейчас активизировался молчавший при похищении в испуганном ступоре Чарли. Несколько раз с отвращением потершись мордой о собственное плечо, чтобы убрать все следы гадкой фамильярности, он подошел ближе и, остановившись почти вплотную к Джине, высокомерно сообщил: — Между прочим, разговаривать с малознакомыми деймонами крайне невежливо. А тем более говорить с чужим человеком. Но на Джину и это не произвело никакого впечатления. А Кейтлин уже даже не пыталась выплыть из сюрреальности происходящего, с интересом ожидая, что будет дальше, и находя в этом какое-то извращенное удовольствие. — В курсе, — равнодушно протянула Джина, дернув ухом в сторону Чарли, и требовательно глянула снизу вверх на Кейтлин. — Так чешешь, нет? И наклонила голову очень собачьим жестом, одновременно и приподнимая одно ухо, чтобы лучше слышать, и открывая шею, которую следовало почесать первым делом. Кейтлин вспомнила все, что знала о табу на прикосновения к чужим деймонам, а потом то прикосновение мокрого носа к связанным ладоням. Она вздохнула, кивнула: — Чешу, — и на пробу поскребла ногтями по жесткой шкуре. Джина довольно выдохнула и назидательно выдала: — Давно бы так, — положила голову Кейтлин на колени и зажмурила глаза от удовольствия. Когда до них дошел Мик Рори, Кейтлин, улыбаясь, одной рукой увлеченно чесала Джине бока, пока та, развалившись на спине, изворачивалась, подставляя самые чувствительные места. Второй же гладила шею Чарли, стоявшего рядом, низко наклонив голову так, чтобы носом касаться морды блаженствующей Джины.