ХХХ
Юра не вернулся с войны. Шальная пуля и заваленный на спину конь привели к перелому шеи и мозгам, которые впитались в землю. Арсений узнал об этом годы спустя. Долгое время он думал, что Юрий не захотел подвергаться соблазну и предавать свою жену. Арсений понимал его и не держал зла, но и причинять себе боль, расспрашивая об офицере Музыченко, он тоже не хотел. Так и жил пока однажды не приехал полк Юры. Потом была ещё одна война. И ещё одна. Они шли друг за другом, и Арсений потерял им счёт. Он заперся в своём дворце, пока не случился переворот, и его дворец не отобрали большевики. Лишив после этого званий и статусов, всех обязали служить народу и стране. Под страхом смерти отправляли в бой и так же стращали после победы. Арсений хотел жить. Он знал, что его после смерти ничего не ждёт: ни ад, ни рай, ни перевоплощение с воскрешением. Умерев, он станет пылью, и исчезнет навсегда. А он хотел жить, он верил, что однажды встретит своего Юру, и в этот раз у них будет общее будущее без войны и жены в его доме. Он не верил в идеи, которые пропагандировались, читал агитплакаты только ради полюбившихся поэтов, видел, что ничего хорошего из режима не получается. Но он молчал и ждал, когда же и этот режим падёт. А ещё он ждал Юрия. Но тот не спешил возвращаться к нему. Перестройка и лихие девяностые, расцвет телевидения и сотни заграничных сериалов. Один особенно хорош. В нём такая же любовь, как у Арсения с Юрой, вот только возлюбленные — два вампира. Если бы всё было так легко. Если бы Арсений мог обратить и оставить с собой, навсегда приковать к себе этим проклятьем, то сделал бы это. Эгоистично и подло, но сделал бы, если бы только мог. Но он не может. Вампирами не становятся, ими рождаются. Раз в сто лет во всём мире рождается вампира три, и они живут так долго, как только могут, ищут себе подобных и узнают у них тонкости бытия, чтобы затем поселиться среди людей и жить своей простой вампирской жизнью, чтобы однажды быть убитым (никто из вампиров ещё не умер своей смертью). Арсений решил стать актёром. Не ради оваций зала, а чтобы его нашли. Может быть, Юра ищет его, но страна слишком огромна, а Арсений давно забыт, чтобы поиск был лёгким. Кастинги и собеседования, пробы и постоянные отказы стали жизнью одинокого существа. Он не думал, что попасть в телевизор будет сложно, но прошло пять лет, а он всё ещё не стал звездой. А однажды он как-то проходил мимо небольшого театра, у открытой двери которого стоял зазывала. Театр импровизации приглашал на своё выступление. Времени было, как и всегда, бесконечно много, так что Арсений согласился. Он вошёл в советское здание, чтобы оказаться в советском почти пустом зале и увидеть на небольшой сцене несколько мужчин. Невысокий армянин с бритыми висками выступал лучше всех, он был настолько органичен внутри действия, что Арсений забывал обо всём. Он хлопал ему, когда актёры вышли на поклон. Он смотрел на него, когда актёры выпрямились и начали благодарить зал. Они встретились взглядами, но кажется армянин не заметил Арсения, он одинаково улыбнулся всем и ушёл за кулисы. Арсений не пошёл за ним, не остался чтобы дождаться его и больше не ходил в тот театр: ему не нужен армянин — ему нужен Юрий. Десять лет спустя они снова встретились. Его звали Сергей. Участник юмористических шоу и победитель разных соревнований. Внешне суровый, но совершенно спокойный и даже игривый по натуре, он очаровывал всех вокруг. Друзья шутили над его причёской, и он смеялся вместе с ними. Ни детей, ни жены, а только странная тяга к Арсению. — Да он же этот, — бросил Антон, когда Сергей спросил. не кажется ли ему Арсений странным. — Кто? — не понял Сергей и внимательнее вгляделся в фигуру смеющегося коллеги. — Гей? Антон усмехнулся. — Может и гей. Но он вампир. Наверное, приворожил тебя, вот ты и не сводишь с него глаз. Антон говорил это будничным тоном, не отвлекаясь от старенького тетриса, для него в собственных словах не было ничего необычного. Но для Серёжи всё звучало странно. Вампиры существуют — это все знают, но образ клыкастого кровопийцы никак не увязывался с этим голубоглазым солнцем. Тут было что-то другое. Серёжа нахмурился и снова посмотрел на Арсения. Было в нём что-то, что заставляло всё время поднимать на него глаза. Арсений поселился в его мыслях, а его образ никак не шёл из головы. Но почему? Арсений знал о внимании и чувствовал прожигающий взгляд, но предпочитал игнорировать это. Ему не нужны смертные и неинтересны случайные любовники, потому что где-то на земле всё ещё живёт человек с его душой. Он продолжал ждать. И пока Арсений игнорировал открытый флирт, интерес Серёжи становился сильнее. Ему нужно было остаться с Арсением, нужно было коснуться его или даже обнять. От этих желаний жгло руки, и каждую ночью во сне он воплощал их, чтобы наутро испытывать всё с новой силой. Это длилось так долго, что для Серёжи показалось вечностью, хотя для всех остальных прошла лишь пара недель. Пара недель холодности и отстранённости, пара недель шуток на грани фола и постоянных выговоров Стаса. — Не будь таким пошлым, — говорил продюсер, — это шоу не «18+». Серёжа извинялся, а потом снова срывался. Он не мог это контролировать: находясь рядом с Арсением, он нуждался в его внимании, а ещё лучше в его смехе и одобрении. Но получал лишь этот взгляд, говорящий, что он понял шутку, но смеяться не будет. И кто знает, сколько бы это всё продлилось, если бы однажды вечером после плодотворного рабочего дня они не собрались у Антона, чтобы посмотреть футбол. Но вместо наблюдения за игрой они просто говорили обо всём. Среди прочего Антон спросил: — Почему у тебя нет души? Все уставились на Арсения, который, вскинув брови, смотрел на Антона. После медленного глотка своего томатного сока, Арсений поправил чёлку, похлопал ресницами и максимально невозмутимо ответил: — Потому что я её подарил. Осознание было похоже на солнечный водоворот, который сначала затягивал с головой, а затем обрушивался на него холодным цунами. Серёжа забыл, как дышать и, не донеся своего стакана до рта, застыл. Другая жизнь, другие лица, другое время, но тот же Арсений, который гладил его по руке, не решаясь даже на поцелуй, хотя Серёжа, а в то время Юрий, видел желание в его глазах. Передача души не сложный процесс, но доступный только вампирам. Полученный дар нельзя потерять, и даже смерть не способна разделить две души. Но смерть стирает память и меняет лицо, поэтому вампиры и дарят души своим избранникам, чтобы потом те нашли их вновь. Серёжа нашёл. Теперь он знал, почему его так тянуло к Арсению, и что нужно сделать, чтобы Арсений потянулся к нему. Они снова на улице, и снова им нужно расходиться, Серёжа держит открытую дверь своей машины и смотрит на Арсения. Арсений стоит и чуть улыбается: он всё ещё держит оборону и ждёт. — Мне жаль, что я забыл, — говорит Серёжа, не сомневаясь, что его поймут, — но теперь я вспомнил и могу всё вернуть. Глаза Арсения округляются, а затем начинают светиться. Точно так же, как столетия назад. Они делают шаг друг к другу — их дыхание смешивается в морозном воздухе. Арсений обхватывает своими ладонями лицо Серёжи и смотрит на него словно в первый раз. Совсем другой, но всё тот же. — Можешь оставить себе, — говорит Арсений и наконец целует его. Теперь всё у них будет хорошо.Часть 1
7 мая 2020 г. в 20:18
Его звали Юрий. Сильный и статный офицер кавалерийского полка, которого товарищи любили за мягкий нрав и бархатный голос. Они встретились слишком поздно, чтобы успеть полюбить, но им хватило мгновения, чтобы понять это. Всего одно мгновение, когда один сидел верхом на своём коне, а второй держал поводья. Время остановлено, и судьба решена.
Юрий должен ехать домой, а затем снова в казармы. Все последние месяцы в высшем обществе говорили только о царе и его намерениях дать отпор туркам. Скоро начнётся война.
Арсений должен вернуться в свой дворец и закрыть его для всех, пока не настанут спокойные времена. Вампиров слишком мало, чтобы рисковать их не-жизнями ради удовлетворения глупых амбиций людей.
А хочется совсем другого: чтобы не было войны на горизонте, и жены в родном доме, чтобы можно было седлать коней и вдвоём охотиться на белок и зайцев, чтобы песни были только для одного слушателя, и чтобы взгляд глаза в глаза никогда не прерывался.
Юра улыбается, и глаза его блестят то ли радостью от предстоящей встречи, то ли от горечи грядущей разлуки. Он ничего не обещает, потому что не знает, что его ждёт на войне: умрёт ли он от пули, от сабли или в плену, будет ли раненым возвращён домой, или пройдёт всё от начала до конца и героем вернётся назад.
Арсений растягивает губы в улыбке, и в его взгляде лишь горечь: неважно, что там в будущем, если это будущее не для двоих.
— Я подарил тебе душу, — шепчет Арсений, — не забудь мне её вернуть.
Юра обещает, а затем этот долгий последний взгляд, после которого не нужно слов. Он пришпоривает коня и уносится прочь, оставляя за спиной свою любовь и облако пыли.