Запах осеннего солнца.

      Прохладный, напоминающий морской, воздух заполняет комнату. Тело немного дрожит, ощущая дуновения ветерка. Вдыхаешь его глубже, полной грудью, словно чувствуешь себя живым. И сразу вспоминается тот парк рано утром и тёплые слова о любви и вечном. И сразу хочется вернуться туда, услышать его улыбку и смех, увидеть, как солнце играет на его веснушчатых щеках. Как трепет ветер его рыжие, вечно крашеные волосы. Как он берёт тебя за руку, улыбаясь и смотря прямо в лицо. Как вы потом сидите в этом самом парке на небольшом кусочке земли у реки. И не существует более ничего в этом мире, кроме вас двоих. Как он подбегает к прохожим, прося дать закурить, как неловко мнётся, слыша в ответ, что ещё мал для такого, как почёсывает свою рыжую макушку. Как он идёт к тебе и светится от того, что получил желаемое. Как дразнит тебя, присаживаясь рядом, как пугает, от чего ты чуть не сваливаешься в реку. Как потом он извиняется за намокшие штаны и обувь и обещает донести тебя до дома. А затем правда подхватывает и несёт, от чего ты смущаешься и прячешь голову в его куртке. И зачем ему куртка? На улице ведь август, самое начало. Но утром прохладно, да и не думали вы об этом, убегая вдвоём в этот парк рано утром. Перед домом не хочется расставаться, но он треплет тебя по волосам и вновь сверкает яркой улыбкой. Ты замечаешь синяки на его шее и руках, но он лишь отмахивается: «Ударился. Прости.» Но как ты можешь быть спокоен, зная, что замечаешь такое не впервые? Но ты выдавливаешь из себя улыбку, зная, что он не любит, когда ты беспокоишься о нём.       Дома ты залезаешь на излюбленное место и смотришь в распахнутое наполовину окно. Видишь в конце улицы рыжую макушку и следишь за ней, пока она не покидает пределов поля зрения. И воздух, этот воздух с запахом осени и солнца.       А ведь вы встретились осенью. В парке. В том самом, где гуляли сегодня. Это была, как вы думали, единичная встреча. И хруст листьев под ногами, и скамейка под тем старым деревом, и пасмурная погода после вчерашнего дождика, и он — сияющий лучик солнца, идущий по парку. Он первый заметил тебя, улыбнулся, а ты смутился, не понял такого простого жеста. А он посмеялся, сказал, что ты хмурый, как пасмурное небо. Да, тогда-то в их жизнь и пришёл запах осени с лёгким оттенком солнца. Иногда к этому запаху примешивались морские нотки. Они были вдвоём в том большом городе, гуляли по набережной в ту слякотную весну, но почему-то казалось, что даже там чувствуется этот запах осени. Наверно, потому что «он» был рядом. Тогда фонари освещали им просторную набережную, под ногами снег и вода, а рядом идёт тот самый «лучик». Ты часто говорил ему, что он будто отделился от солнца, потерялся. С его-то рыжими волосами, веснушками, покрывающими светлые щеки и улыбкой, заставляющей согреваться. Он лишь смеялся в ответ, говорил, что вроде как не сбегал от солнца: оно само отпустило его на эту землю погреть всех замёрзших.       Ты помнишь вид ночного города из кабинки колеса обозрения. От того, что он бегал, она периодически пошатывалась, но ты лишь улыбался, наблюдая за ним. Вы сделали тогда множество фото. Особенно смешно было после колеса, когда он ударился о подброшенную им же бутылку воды. Ты тогда забеспокоился, попросил показать лоб, а он показал язык, да ещё и проворчал, что это он должен заботиться о тебе, а не наоборот.       За окном темнеет. Закат заливает комнату, освещая её оранжевым светом. Ты вновь вспоминаешь его и ваш первый закат. Второй раз вы встретились на море, случайно. Набережная ночью была шумной, яркой, не такой, как днём, когда всё было спокойно и тихо. Ты просто видишь в толпе эту рыжую макушку. Ты не мог её забыть: после встречи в парке она мелькала перед тобой, словно видение. Он тоже узнает тебя, улыбается также светло, тепло, затмевая даже яркие аттракционы за его спиной. Вы гуляете по пляжу, проходя по камням и слушая плескание волн. Забираетесь на пирс, откуда открывается великолепный вид на уже почерневшее в ночи море и на сияющую от луны дорожку на нем. Вы сидите рядом, ты чувствуешь его большую руку на своей, сжимаешь своими пальцами его. Тебе кажется, что так надо, так правильно. Ты отводишь взгляд, думая, что он увидит твой румянец на щеках. А он зовёт тебя по имени, от чего ты внезапно поворачиваешься к нему. Ты чувствуешь что-то тёплое на своих губах, что-то согревающее и приятное. Почему-то ты видишь его розовые веснушчатые щеки, хотя кругом темнота. И ты считаешь это таким уместны, нужным, также как и он. Вам кажется, что так и должно быть.       А после этого вы встречались вновь и вновь. И каждый раз он приносил с собой тот самый запах осени и маленький лучик солнца. Он говорит, что ты упавший на землю кусочек пасмурного неба. И тебе не обидно, нет, тебе приятно, что он тоже считает тебя чем-то невероятным. А зима привнесла нотки апельсинов в воздух. Апельсинами пахло от него, на что ты в очередной раз усмехался и говорил, что так, наверное, пахнет солнце. Он снова смущался, всегда смущается, когда сравниваю с лучиком, поэтому и называет в ответ «тучкой». Но ты уже тогда видел эти синяки. Ты спрашиваешь, но получаешь в ответ лишь очередную смешную историю о неудачном падении и его неуклюжести. Ты не спрашиваешь, так ли это, ты стараешься верить. Тогда, на морозе, твою руку согревает его тёплая рука. Ты потерял варежку, на что он решил согреть тебя так, своим теплом. А на Новый год ты получаешь в подарок синие варежки с белым орнаментом, и тебе кажется, что ничто не согреет тебя холодной зимой сильнее, чем они. Но ты ошибался. Тебя согревал он в ту новогоднюю ночь, прижимал к себе сильно-сильно, пока ты изгибался в его объятиях, дарил тебе ласку и заботу, пока ты грелся в его улыбке. Та ночь была их первой… Во всех смыслах.       Уличный фонарь мигает вдали, давая понять, что уже поздняя ночь. Ты и не заметил, как просидел половину дня перед окном, вспоминая о нём. Той же зимой ты заболел: простудился, пока вы гуляли по городу. Видимо, варежки всё же были отличным подарком. Он сидел у твоей постели, смотрел на тебя обеспокоенно. Ты никогда не видел его таким. Ты просишь его согреть себя «улыбкой солнца», и он согревает, отдаёт всё тепло, что у него есть. И ты понимаешь, что он больше осеннее солнце, нежели летнее. Пусть и яркий, громкий, активный, но тебе словно всегда его мало, как солнышка тогда, в осеннем парке. Ты слезаешь с окна, думаешь, что если заразишься вновь, не сможешь больше стерпеть того обеспокоенного взгляда, каким он одаривал тебя во время болезни. «Лучику» не пристало меркнуть при «пасмурном небе».       При ваших следующих встречах, на которые он приходит всё реже, ты видишь на нём новые синяки. Слушаешь очередную историю о его нерасторопности, но не веришь. Говоришь ему прямо, но он лишь хмурится. Заверяешь, что просто волнуешься о нём, но он вновь смущается, говоря, что опять не выполняет свои «обязанности парня», ведь его пара волнуется за него. А потом он переводит тему, и ты ведёшься. Всегда вёлся, потому что любишь его слушать. Если бы и вправду хотел его выслушать, ты бы настоял.       И очередная прогулка в парке. Летнее солнце греет твои плечи и спину, но идущий подле «лучик» даёт тебе намного больше тепла. Ты замечаешь, что он в кофте, просишь её снять, но он не хочет, говоря, что прохладно, видимо, от тебя. Ты неловко мнёшься, не зная, как реагировать, а он говорит, что ты невероятно милый, и чмокает в нос. Ты обнимаешь его, стараясь показать, насколько сильно ты его любишь, а он обнимает в ответ, сжимая даже сильнее, чем ты, в своих огромных руках. Вы не помните, когда стали говорить «люблю», но вам и не важно. Вы будто чувствовали, что ещё при первой встрече должны были сказать друг другу это слово. Видимо, судьба решила, что раз не сказали тогда, надо устраивать и вторую, и третью, и четвертую встречу.       Ты ждёшь его у входа в парк. Последний день лета, холодает, а ты оделся легко, думая, что он придёт раньше, согреет тебя своим теплом. Он не берёт трубку, а ты не знаешь его адреса. Он не говорил про дом или семью, но тебе казалось, что это и не важно. Теперь это не кажется таким пустяком. Ты решаешь отправить ему последнее сообщение и пойти домой. Ты сидишь на пресловутом подоконнике, чувствуя запах уходящего лета, но тебе хочется чувствовать другой: запах осеннего солнца.       Вы не видитесь неделю, а уже начало учёбы. Ты волнуешься: он так и не ответил на сообщение, хотя прочитал его. Ты думаешь, что обидел его чем-то, извиняешься, звонишь каждый день и каждую перемену в школе. Но он не отвечает, и тебе больно. В груди что-то сжимается, ты думаешь, что это сердце разрывается на части, почему-то даже не ощущаешь его. Ты не чувствуешь того самого запаха, пусть и осень, пусть и те самые листья, и солнышко выглядывает из-за туч.       Родители беспокоятся, ведь ты не ешь уже несколько дней, много спишь, а в школе просто сидишь и смотришь в окно, будто ожидая увидеть там кого-то. Ты понимаешь, что заставляешь их волноваться, но ничего не можешь поделать: ты не видел своего «лучика» полмесяца. Возможно, стоило бы ринуться его искать, но ты чувствовал, что не знаешь где, как и когда. Любимые места пусты, ты проверял, а большего ты о нём не знаешь.       За обедом мама включила телевизор, а ты впихиваешь в себя еду. Местные новости звучат на фоне, а ты в один момент останавливаешь ложку у рта, услышав знакомое имя. Ты смотришь и не можешь поверить: на экране его лицо. Такое же улыбающееся, такое же яркое, с веснушчатыми щеками и ярко-рыжими окрашенными волосами. Говорят, он покончил с собой. Говорят о насилии со стороны отца — единственного родителя. Говорят о перерезанных венах. А ты не веришь. Ты думаешь, это шутка, игра, кто-то что-то не так понял. Но ты видишь это лицо, слышишь слова диктора, и тебе кажется, что ничего этом мире тебя больше не интересует.       Ты лежишь на кровати, потерял сознание во время ужина. Родители беспокоятся, крутятся около тебя, а ты весь в слезах ничего им не говоришь. Они знают о нём, он бывал у них пару раз. Они тепло приняли его, были рады их «дружбе». О большем ты им не говорил: думал, что не поймут, был увлечён «лучиком» и ничем более. Ты не понимаешь, почему его любимое осеннее солнце сделало это, всё ещё думаешь, что это просто шутка, что сейчас он позвонит тебе или напишет, и вы встретитесь в парке или в городе и пойдёте гулять. Он возьмёт тебя за руку своей огромной лапой, как ты в шутку её называл, посмеётся, пошутит, а ты улыбнёшься, засмущаешься в ответ. На прощание он поцелует тебя в щёку или в губы, заставляя краснеть ещё больше. Обнимет тебя крепко-крепко и подарит своё тепло, тепло лучика солнца.       Ты пару дней не выходишь из комнаты. Ешь мало, от чего мама почти в слезах забирает полные тарелки. Вечно сидишь на подоконнике и смотришь к окно, в конец улицы и ждёшь его. В один день мама приносит конверт, говорит, что положили в ящик утром, адресовано тебе. Ты дёргаешься, но не обращаешь внимания и смотришь в окно дальше. Но взгляд почему-то всегда соскальзывает на белую бумагу, лежащую рядом. Ты берёшь конверт и видишь этот почерк, такой знакомый и родной. Веришь, думаешь, что вот она, реальность, но дата на конверте ещё с недель трёх назад, и тебя словно окатывает ледяной водой. Ты решаешь пойти в парк, в то самое место, и почитать его, будто чувствуя, что должен это сделать. Мама не хочет тебя отпускать, но ты заверяешь, что так надо, умоляешь её. И она верит, отходит от входной двери, позволяя выйти на улицу.       Ты не замечаешь шуршание листьев под ногами, кряканье уток в дали, не видишь усыпанную оранжевым, красным и жёлтым гладь озера. Ты спешишь к той самой скамейке, где увидел его впервые. Ты находишь то самое место, присаживаешься и аккуратно открываешь спрятанный до этого в кармане накинутой наспех куртки конверт. Видишь оранжевую бумагу, усмехаешься, думаешь, что это точно он. Начинаешь читать и… И не можешь сдержать слёз. Он говорит о том, как впервые встретил тебя, такого одинокого, сидящего на скамейке в пасмурную погоду и как решил тогда согреть тебя, хотя бы улыбкой. Как думал, что это последняя, встреча, а он не сказал заветного слова. Он понял это сразу, ощутил, полюбил. Как при вашей второй встрече он смущался и думал, что поступает глупо, но решился и ни разу не пожалел об этом. Как был рад ходить с ним по набережной, ловя волны и смеясь от того, как ты жалуешься на камни, калечащие твои ноги. Как был счастлив узнать, что тебе нравится исходящий от него запах апельсинов, потому что обожает этот фрукт. Извиняется за редкий запах сигарет: он пытался бросить ради тебя. Как был рад новогоднему подарку. Хотя ты не помнишь, чтобы что-то ему дарил, ведь не знал, стоит ли, не знал, что вы уже так близки. Тебе было ещё непривычно. Но он пишет, что рад был получить тебя, рад, что ты настолько сильно любишь его, что решился на такое. Пишет, что никогда не забудет свою любимую «тучку», что только ты помогал ему цепляться за жизнь в этом мире. Пишет, что он ненавидит то, как живёт: свой заваленный бутылками и мусором дом, который он уже не успевает убирать, своего отца, который беспробудно пьёт и бьёт его, свою беспомощность от того, что запирается в ванной и калечит себя, смотрит за свои порезы, думая, что от этого станет легче. Он пишет, что рад, что ты ничего не знал. Просит не винить отца, ведь тот уже получил своё от жизни — дальше некуда. Просит не забывать его и не винить за то, что не удержался, не смог зацепиться за последнюю ниточку жизни в виде тебя. Просит гулять в их любимом парке, посматривать на пасмурное небо и вглядываться, нет ли там просветов от лучиков солнца.       Ты читаешь и не можешь сдержать слёз. Бумага намокла, помялась, а ты сильнее сжимаешь её в руках, не веря, что всё это не сон. А люди вокруг гуляют, оглядываются, смотрят, обсуждают, не зная, что ты потерял.

Что больше нет в воздухе того запаха осеннего солнца.