Свет очей моих

Локи очнулся от ощущения прохлады на лице. Воздух пах цветами, свежими травами - то был аромат Альвхейма, который ни с чем невозможно перепутать. - Не шевелитесь, - мягко сказала Хильд, - вам надо лежать. Сейчас станет лучше, это очень хорошая, древняя магия. - Ты из альвов? – спросил Локи. - Да, а это мой дом, - ответила валькирия, и тут же поправила себя, - был мой дом когда-то давно. А потом случилась война, все ушли – погибать, а я – собирать павших. Никого не осталось, а дом есть. Вот я и стараюсь приходить сюда иногда, грустно будет, если дом тоже умрет. И Альвгейр любит это место, и потом: здесь Пауль… - Альвгейр это… - Мой конь. Он очень устает. Души павших героев – тяжелая ноша, а лошади очень чувствительные. - А Пауль тогда кто? – поинтересовался Локи. - Пауль – павший герой. Только ему нельзя в Валгаллу, он в нее не верит. И в меня не верил. Говорил, что в ад попадет за это. Какой ад? Хельхейм разве что. Но он в Хельхейм тоже не верит. Так и живет здесь, смотрит за домом. Локи страшно захотелось увидеть старый дом, павшего героя Пауля и валькирию Хильд, творящую древнюю ворожбу. А она ее творила, без сомнения. Иначе откуда это умиротворение в душе, для которого нет абсолютно никаких оснований. «Теперь надо спать, ветер принес с востока лепестки яблонь, они бесшумно засыпают сад, словно снег», но это был уже сон, потому что на шелковой траве длиннокудрая дева плавно кружилась в вихре разноцветных бабочек, белоснежный конь мирно пасся под присмотром добродушного Фьюри, который, видимо, изображал павшего героя Пауля. А потом солнце над полем с шелковой травой погасло, и канули в пустоту и девушка, и лошадь, и даже Фьюри. Реальность обрушилась на Локи, как камнепад, разметав волшебных бабочек и лепестки яблонь. Обещала чудо альвийская волшба, успокаивала, казалась сильнее безысходной яви, а время вышло, и это чудо-чудное, захихикав, как дешевая шлюха, испарилось без остатка. И не осталось ничего, кроме жжения в глазницах и безнадежной пустоты в сердце, в которую сорвалась и канула надежда на чудо. Он непримиримо возненавидел обманную светлую магию за то, что она закончилась, возненавидел невидимый Альвхейм, с его безмятежным воздухом, наполненным ароматами цветов. Музыкой было бы сейчас напряженное гудение Бивреста, разрывающего подлый Ётунхейм. Вот бы он сейчас послушал эту мелодию. Никакие альвийские напевы не сравнятся с ней. Локи сел, повертел головой, улыбнулся нехорошо. Инстинкт какой интересный – осмотреться вокруг, даже если нечем. - Зачем ты встаешь? Хильд сказала, что ты должен спать, - голос был слишком блеклым для живого существа. Локи замер, даже попытался принюхаться, чтобы определить, что за существо говорит с ним. Не чувствовалось ни движения воздуха, ни дыхания, ни тепла. - Ты что такое? – спросил он пустоту. - Пауль Гаус, ефрейтор второй пехотной дивизии восьмой армии Германской империи. Этот рапорт отчего-то развеселил Локи: - Мертвый солдат! Валгалла ему не нравится. Привередливый какой. Ты же зрячий мертвец? Все видишь, так? Пауль помолчал, предчувствуя недоброе, но бог обмана не нуждался в ответе. Он уже стоял рядом с кроватью. Локи провел пальцами по ткани рубашки, пытаясь узнать ее на ощупь, но память молчала, зато штаны были знакомые, а в сложившейся ситуации почти родные, потому что бог точно представлял, как они выглядят. - Подай сапоги мне, - распорядился Локи. - Хильд не велела... - Тупой какой покойник, - констатировал бог и метнул огненный заряд в сторону Пауля. - Ты демон! – провозгласил павший герой, попытался осенить Локи крестным знамением и чуть не получил огненный сноп в лицо, что-то с грохотом посыпалось за его спиной, затрещал огонь, проворно взбираясь по деревянным балкам. Пауль решительно развернулся и ушел в стену. - Сапоги куда-то дели, - сокрушенно пробормотал Локи, - глупость какая... Что-то для себя решив, он постарался определить, в какой стороне может быть выход. И почти не ошибся, направив мощный удар огненного хлыста на внешнюю стену. Стекла лопнули за спиной Локи, радуясь притоку воздуха, веселее затрещал огонь, побежал по стенам, распластался по потолку, что-то оглушительно хлопнуло. Глазницы тоже жгло, и сердце палило ядовитое пламя, черное, как окружающая безглазая пустота. «Зато я несу миру свет», - сказал Локи и метнул в пространство оранжевый, полыхающий шар. Стена рухнула и слепой бог ступил босыми ногами на траву, вслед за ним рвались огненные языки.