***
Лу Яо не спит в ту ночь, слова Юнин застряли в его голове. Это ведро холодной воды над его головой, осознание того, что она права. Лу Яо стонет в подушку и пинает его под одеяло. Как он мог? Из всех людей, как он мог влюбиться в бабника, в натурала Цяо Чушэна? На следующее утро Лу Яо выглядит ужасно. Вариант того, что Чушен влюбится в ответ является невозможным. Его сердце сжалось от этой мысли, но Лу Яо игнорирует ее. Решение простое. Согласно рациональному мышлению и логике, пока он проводит меньше времени с Чушеном, перестает быть в том же пространстве, что и он, за пределами дела, перестает видеть его с другими женщинами, Лу Яо может просто… перестать испытывать чувства. Не то, чтобы мужчина это заметит, думает Лу Яо, кусая губы. Лао Цяо, вероятно, был бы рад, что он больше не играет в крыжовник и не прерывает потенциальные свидания. Мысль о том, что Чушен счастлив быть избавленным от него, сжала кулаки. Он должен быть доволен тем, что был хорошим сюн-ди Цяо Чушэна, и знал, что Лао Цяо, по крайней мере, не оставит его в опасных ситуациях, если он сможет помочь. Не обращая внимания на острую боль, Лу Яо направляется на станцию, чтобы закончить дело, которого они сейчас ведут. И это больно, когда Лу Яо говорит, что он хочет пообедать один. Больно, когда он отвергает предложение Чушэна отвезти его на обед или отправить его домой после дела, и когда Чушен приходит на обед, Лу Яо делает некоторые оправдания необходимости увидеть друга или выполнить поручение, сбегая из дома. Когда он получает новое свидетельство или улики по следующему делу посреди ночи, он отправляет Юнин или Ау Доу сообщить Чушену, а не самому совершать поездку, чтобы он не увидел вещи, которые он не хочет видеть. Юнин не одобряет и, похоже, точно знает, что делает, поэтому Лу Яо тоже начинает ее избегать. — Что с тобой случилось? — спрашивает Чушен однажды в машине, на пути к месту их последнего преступления. — Ты, кажется, очень занят. Я вижу тебя всё реже и реже. Лу Яо неловко откашливается: — Я… эмм… Правда? Мы проводим так много времени вместе над делами, как и в прежние времена. Чушен бросает на него острый взгляд, но Лу Яо решительно не оглядывается на него. — Сан Ту, если… если ты на меня злишься, я мог бы сказать или сделать что-то… Лу Яо тихо выдыхает. Как бы то ни было, он не ожидал, что Чушен подумает, что все это его вина. Внезапно чувствуя себя виноватым, Лу Яо успокаивает своего… друга. — Ты ничего не сделал, — твердо говорит Лу Яо, глядя в окно. — У меня все хорошо, Лао Цяо, не волнуйся так сильно. — Хм… Сан Ту, если у тебя есть что-то, что ты хочешь сказать, ты знаешь, что всегда можешь прийти ко мне, верно? Если кто-то издевается над тобой, если Юнин глупит… Я всегда готов помочь, ты это знаешь, верно? Чушен говорит это так искренне, и Лу Яо без труда верит ему. Чувствуя в стороне, он знает, что Лао Цяо не оставит его, когда он больше всего в нем будет нуждаться. Это не меняет того факта, что Чушен не думает о нем так, как того хочет Лу Яо. Это не меняет того факта, что если Чушен действительно узнает, что беспокоит Лу Яо, он, вероятно, оставит его или проведет черту между ними обоими. Лу Яо скорее попытается стереть свои чувства к этому человеку, чем дать ему знать правду. — Когда Юнин не смешна? — фыркает Лу Яо, обходя тему. Он слышит, как Чушен вздыхает рядом с ним, но, к счастью для них, их пункт назначения быстро приближается, и все личные разговоры на данный момент отложены. Вся эта вещь избегания длится три недели, и Лу Яо мог бы сойти с рук немного дольше, если бы «этого» не произошло.***
Ворвавшись в больничную палату в панике, Лу Яо едва дышит, пока его взгляд не падает на больного, сидящего в постели. — Ты… — он сглатывает, пытаясь отдышаться, — ты не… Чушен смущенно смотрит на него, и тогда Лу Яо узнает, что его обманули. Повернувшись на пятках, чтобы выйти, потому что это был чертовски низкий удар, Лу Яо чуть не ударился лицом о дверь, которая закрывается за ним. — Бай Юнин, ты! — Лу Яо кричит, пытаясь повернуть ручку, но она оказалась запертой. — Поговори с ним! — раздался приглушенный голос с другой стороны двери. Когда Юнин впервые сказал ему, что Чушен был ранен в перестрелке по его последнему делу, Лу Яо бросил всё дома, чтобы прийти в больницу с Юнин, даже не думая об этом. Честно говоря, Юнин была очень убедительна со всеми своими слезами и соплями. — Почему ты репортер? Ты должна просто пойти и стать актрисой! — Лу Яо кричит в ответ, но он слышит только хихиканье. — Я тебе доверял! — Лу Яо. Голос Чушенга останавливает его, и Лу Яо затрудняется снова дышать по совершенно другой причине. У него все хорошо, так почему ему одновременно плохо? — Хорошо вам обоим, — говорит он, тем не менее, оборачиваясь и позволяя обманутому гневу скрыть свое беспокойство от пребывания в одной комнате с Чушенгом сейчас. — Ребята, вы думаете, это было смешно? — Если бы я этого не сделал, кто знает, как долго ты ещё избегал бы меня, — вздыхает Чушен, — Кроме того, на самом деле это не ложь. В меня стреляли, это просто недостаточно серьезная травма, чтобы остаться на ночь. Лу Яо видит резкие белые повязки вокруг его туловища, и его предательское сердце сжимается в беспокойстве. — Сан Ту, что происходит? Ты был сам не свой эти несколько недель, это начинает меня беспокоить, — продолжает Чушен, — мы не проводили какое-то время вместе за последние три недели, ведь ты определенно избегаешь меня. — У меня есть своя жизнь, чтобы вести за пределами станции, — говорит Лу Яо сквозь зубы. — Кто сказал, что я должен проводить с тобой время? Ты живешь своей жизнью, я живу своей, вот как это работает. Чушен кивает, подходя ближе к Лу Яо, когда они говорят, и ему некуда бежать. — Это правда, но, учитывая то, как ты был в панике, когда пришел сюда раньше, я подумал о нескольких возможностях твоего поведения. Он приближается с каждым шагом, и Лу Яо говорит: — Остановись прямо здесь. Не подходи ближе… Чушен игнорирует его и продолжает: — Поэтому я подумал, что твоя сестра или, может быть, твои старшие братья на этот раз разработали какой-то сложный план, чтобы ты вернулся домой, но Лу Мяо говорит, что у нее и ее братьев есть дела поважнее, чем попытаться вернуть тебя домой, когда твой отец одобрил твое пребывание здесь. — Ты… подожди, ты связался с моей семьей? — А потом я подумал, что, возможно, кто-то шантажирует тебя, — улыбается Чушен, и Лу Яо чувствует себя укоренившимся при виде этой вызывающей улыбки. — У тебя проблемы? Но Ау Доу, Салим и Юнин говорят, что ты не встречал никого необычного или недавно не получал какие-то странные письма. На это Лу Яо отвечает: — Если бы кто-то шантажировал меня, я бы узнал, кто это был в течение дня или двух. — Это тоже приходило мне в голову, я просто хотел быть уверен, — соглашается Чушенг. Лу Яо подпрыгивает, когда мужчина ставит свои руки на дверь, по обе стороны парня. Смешно, что Чушен может заставить его почувствовать себя в ловушке, несмотря на то, что он короче его, и он поворачивается в сторону, потому что его сердце колотится в ушах в непосредственной близости. - Что ты... - Итак, Юнин сказала мне кое-что интересное этим утром, — пробормотал Чушен, его голос был низким, и Лу Яо не смог сдержать непроизвольную дрожь своих рук появившуюся от его близости, впервые за три недели: - И она сказала мне, что ты стал ревнивым. Из-за женщин, висящих вокруг меня. Такое ощущение, что все дыхание покинуло его, страшно наполняя его, потому что, конечно, Юнин всё рассказала Чушенгу. Закрыв глаза, Лу Яо готовится к отвержению, к извиняющимся глазам или, что еще хуже, к смеху, спрашивая его, не шутка ли это. Вместо этого он слышит тихий вздох: - Яо, иногда ты немного глуп. - Что... Он замолчал, когда чужие губы накрыли его собственные. Сначала это был целомудренный поцелуй, но когда Лу Яо расслабился, инспектор углубил поцелуй и подняв обе руки прижал парня к себе ещё ближе. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Чушен сначала говорит: - Ты должен был только сказать мне. Я думал, что ты не заинтересован во мне. Ошеломленный Лу Яо протестует: - Ты никогда не показывал намек, что я тебе интересен! - Сан Ту, ты единственный, кто осмеливается говорить со мной так, как ты. Я плачу за большинство твоих блюд и доставляю тебя в любой ресторан, который, по твоему мнению, тебя интересует. Я нарушаю некоторые правила в станции, если ты дважды посмотришь на что-нибудь дорогое на месте преступления. Я несу тебе кофе и чай, когда ты просишь меня. Ты думаешь, я позволю кому-нибудь еще сделать это со мной? Когда до Лу Яо наконец дошло всё это, он почувствовал себя неловко. - Ну, — отвечает он, накаляя щеки, — а как же Мей Лан, Цзы Ян, Цуй Эр, Ма Ли и… - Я не вижу никого, кроме тебя, — говорит Чушен. - Если ты так ненавидишь это, я буду меньше тусоваться с моими друзьями, мужчинами или женщинами. Конечно, Лу Яо не стал бы просить его сделать это. - Сан Ту, ты собирался оставить меня без всяких объяснений? В следующий раз просто поговори со мной, - и когда Лу Яо снова смотрит на Чушенга, он одоряет его искренним взглядом: - Ты для меня важнее всех. Утомленный и смущенный, Лу Яо прижимается лицом к плечу Чушенга, пытаясь спрятаться от мужчины, но объятие тоже приятно. Руки Чушенга окружают его и крепко сжимают, как будто он никогда не отпустит его. Это действительно очень хорошо, и Лу Яо думает, что теперь он готов умереть в объятиях Чушена. - Я сделаю тебе ужин сегодня вечером, — говорит он, — и я хочу завтра взять рыбу из Бай Ле Лу. - Хорошо, — смеется Чушен в ухо. Затем они слышат тихие хихиканья и в замешательстве оба мужчины поворачиваются к двери, и тогда они видят, что дверь слегка приоткрыта, и Юнин, Ау Доу и Салим выглядывают с усмешками на лицах. В ужасе от того, что их поймали, Лу Яо собирается притвориться, что все нормально, когда что-то приходит на ум. Лу Яо не забыл, как Юнин предала его дважды. - Бай Юнин! - он кипит, и Чушен позволяет ему преследовать свою сестру. Он наблюдает, как они оба исчезают по коридору, а затем по лестнице с плохо замаскированным весельем. - Инспектор, вы возвращаетесь на станцию, чтобы написать заключительный отчет? - Салим спрашивает, любопытно. - Я сделаю это завтра, сначала я пойду домой, — усмехается Чушен, проходя мимо них. В конце концов, Лу Яо пообещал ему ужин сегодня вечером.