Белый тюльпан.

Тик - так, тик - так, тик - так…. Стрелки на часах невероятно громко подходили к отметки четыре часа. Сквозь плотные шторы первые солнечные лучи пытались проникнуть в комнату. Он лёг несколько часов назад, но сон так и не пришёл. Может, виной тому было слишком тёплое одеяло или что-то бормочущий снизу Канмин, он не знает. Все уже давно утихли, и только часы тикали не останавливаясь. Тик - так, тик - так… Ёнсын перевернулся на спину, сон не шёл. Возможно, это дедушка Морфей издевается над ним и не осыпает своим сонным песком. Он не верил во все эти сказки, он может собрать кубик рубика за тридцать секунд, он выучил около ста значений числа Пи. Он строит планы и каждая минута у него под контролем. Такой человек как он не может верить в сказки. Ему вставать через два часа, так гласит план. Сегодня выходной, но он не может нарушать свое расписание. Ёнсын не может себе позволить бессмысленно спать до обеда, ему нужно тренироваться и учиться, он ещё не достиг идеала. Ему нужно стать лучшим, ему нужно быть на высоте, он хочет быть нужным. А часы все тикают… Тик - так, тик - так, тик… так… Идеала он никогда не достигнет, лучше не станет, и нужным тоже. Он не может быть идеальнее того, на кого смотрит самым преданным и верным взглядом. Это чувство к старшему медленно убивает. Чувство быть нужным именно этому человеку приносит боль. Он ненавидит себя за это. Эти чувства неправильные, его никто не поймёт, но ему так хочется быть на месте его внимания. Ёнсын хочет, чтобы на него так же смотрели, так же касались. Он хочет быть центром его внимания. Он. Ему сложно смотреть на них, он часто стал прятаться в своих больших толстовках, изнурял себя тренировками. Он ненавидел находиться с ними, часто сбегал в комнату. Ему холодно, а их окружает эта приятная теплота. Он хотел немного тепла от него, хоть одного взгляда, не просто взгляда товарища по группе, а тот тёплый, тягучий взгляд. Ёнсын старается держать все в себе и не показывать эмоции. Он не любит плакать напоказ, но сейчас он один. Главное не разбудить Канмина. Часы отсчитывают секунды, а по щеке скатывается хрустальная капля. Тик. Так. Тик. Так. Кап. Кап. Кап… Он ненавидит себя за эту слабость, он обещал себе, что больше не будет надеяться. Он обещал, что перестанет завидовать. Но он завидует Ёнхо. Сильно завидует. Пока тот искал одобрения у лидера, на него смотрят так, что хочется кричать о несправедливости. Енхо считает его другом, и не замечает всех взглядов, прикосновений, шёпота. А он все видел, абсолютно все. Ёнсын не пытается стирать слезы. Да, на утро лицо будет опухшим, а глаза покраснеют. Да, будут расспросы, возможно даже он спросит его, что случилось, но Ёнсын отмахнется и придумает что-нибудь. Хотя всей душой хочет рассказать. Рассказать о своей слабости и зависти. Завидовать это плохо, Ёнсын понимает, но ничего не может поделать. Он не виноват, что так случилось, возможно во всем виновата наступившая весна, ведь так? Кап. Тик - так. Кап. Тик - так. Кап… Он не мог прекратить эти рыдания, слезы не останавливаются. Ему трудно, его колотит. Воздух стал невероятно тяжёлым. Ёнсын задыхается. Сжимая пальцами рубашку пижамы, он пытался надавить на грудную клетку, чтобы лёгкие смогли выпустить воздух. Он сел на кровати и пытался вздохнуть. Ком стоял в лёгких, а приступ паники подступил к горлу. Он постарался как можно тише спуститься с верхнего яруса кровати и скрыться в ванной. Ёнсын пытался повторять число Пи, но это совсем не помогало, он путался в цифрах и не мог понять, где находится. Заворачивая за угол, он в кого-то врезался, он хотел извиниться, но воздух из лёгких не хотел выходить. Ему стало страшно. Ёнсын судорожно вдыхал воздух, но он не мог выдохнуть. Он вцепился руками в ткань чужой футболки, его трясло, он не мог успокоиться, ему стыдно за себя. Паника брала верх над ним. Он был как в бреду, в голове шумело и кружилось. Он все так же цеплялся за кого-то. Этот приступ был сильнее чем обычно, возможно об этом приступе расскажут менеджеру, а, если об этом узнает Хоён, то над ним снова установят полный контроль. Он не хотел этого. Сквозь шум в голове он расслышал свое имя, его затрясло ещё сильнее, он понял, кто это. Ёнсын пытался что-то сказать, объяснить, что все хорошо, но он не мог ничего сказать. Его просто прижали к чужому телу. Он уткнулся головой в тёплую грудь, ему что-то говорили, гладили по спине, волосам, утирали его слезы. В бреду, он то и дело повторял его имя, ему отвечали, но он не слышал слов, а слышал стук сердца. Сердце Кехёна билось в быстром волнующем такте. Слушая его, истерика стала утихать. Возможно, ему не нужно становиться лучше, возможно его примут и таким… Тук, тук, тук, тук…. Тук… Тук… тук… Ёнсын очнулся на диване в гостиной. Он был укрыт пледом, а рядом на столике стоял стакан воды и серебристый блистер с таблетками. Успокоительное. Он ничего не понимал, как он оказался в общей комнате и что вообще произошло. Солнце светило во всю силу. Возможно сейчас середина дня. Ёнсын вздохнул, он нарушил план, весь день пойдёт насмарку, хотя он уже пошёл. Он вспомнил, что не мог уснуть, у него началась паническая атака и его успокоил Кехён. Он почувствовал, что лицо горит. Нет, он не может терять самообладание, это всего лишь случайность. Кто угодно мог выйти ночью из комнаты и услышать его хрипы. Кто угодно… Послышались шаги за дверью. Кто-то тихо переговаривался. Он не мог понять кто это, но он чётко расслышал про своё состояние и очередной приступ. Да это были Хоён и Кехён. Он не удивлён. Возможно, если бы эта паническая атака случилась намного позже, то его бы не успокаивал Кехён и он бы не почувствовал этого тепла. Да, он потерпит контроль Хоёна. Это та цена за близость с ним. Ёнсын, встал и намеренно громко подошел к двери, чтобы его заметили. - Ёнсын, - послышался обеспокоенный голос Хоёна. - Что, хён? - поднял голову к старшему. - Ты в порядке? - Да, мне стало лучше, - спокойно ответил он, пытаясь не смотреть на Кехёна. Ему показалось странным, что Хоён не ругался, а просто смотрел на него обеспокоенным и грустным взглядом. Ёнсын был рад этому. Больше не смотрите ужасы ночью, а то точно случится что-то ужаснее твоего приступа, - возмутился Хоён и ушёл. Ёнсын был в шоке от этого заявления. Он хотел спросить об этом Кехёна, но тот ушёл вместе со старшим. Он не хотел все это оставлять, так и решил добиться объяснений от него. Тик - так. За столом была странная атмосфера. Енхо сидел как на иголках и пытался как-то обратить на себя внимание старших, но получал только колкие смешки от макнэ. Донхон с Минчаном что-то обсуждали, а Хоен ворчал на них, что они не могут нормально поесть. Вроде все как обычно, но что-то не то. Он взглянул на Кехёна. Он хотел поблагодарить его, что не рассказал истинную причину приступа. Он смотрел не на Ёнхо, а на него, Ёнсына. Он не смог отвести взгляд, ведь он смотрел. Ему было все равно, как на него смотрят. На него смотрят. Ему было достаточно и этого. Было в этом взгляде что-то непонятное, что-то другое. Этот взгляд не такой как раньше, но и не такой, каким он смотрит на Ёнхо. В нем был интерес, Кехён хотел знать причину приступа. Кажется, что он стал опять задыхаться, но только не от паники. Этот взгляд так на него подействовал. Он резко отвернулся от старшего, пытаясь скрыть свое прозрение. Сердце билось чаще, кровь прилила к щекам. Ёнсын не мог это контролировать и решил быстро сбежать, сославшись на не очень хорошее состояние. Сердце билось как бешеное, было чувство, что сердце перетекло в виски и оглушительно билось. Туктуктуктуктуктуктуктуктуктуктуктуктук Ёнсын вслух перечислял цифры числа Пи и паника немного отступала. Это было так странно. В его взгляде не было привычного льда, он был намного теплее. Он пытался отогнать от себя мысль, что Кехён просто жалеет его после снятия приступа. Нет, он его не жалеет. Но тогда, что это был за взгляд? Ему хотелось снова почувствовать его на себе. Он хотел снова испытать тот интерес, что показывал Кехён. Ему было мало, очень мало. Он не жадный, просто ему хочется испытывать это чувство снова и снова. - Ёнсын, ты здесь? - за дверь послышался голос Кехёна. Ёнсын испугался. Неужели он пошёл за ним? Это что сон? Прекрасный сон, но когда он проснётся, он будет разочарован в себе. Ему не хотелось отвечать. А вдруг после этого молчания все станет прежде? Он не может этого допустить. Он не хочет как прежде. Не хочет задыхаться от безвыходности. Хочет избавиться от этого груза. Возможно его искренность испортит все, но ему надоело молча смотреть. Поэтому он встал и со всей уверенностью открыл дверь, и посмотрел в глаза Кехену. - Я хочу тебе кое-что рассказать, - попытался как можно увереннее сказать Ёнсын. Он решил: сейчас или никогда. - Тогда я войду?