Con amore

— Ты знал, что Хаус говорит по-китайски? — Кэмерон оторвалась от микроскопа и взглянула на Чейза, наносившего краску на стекла с мазками костного мозга очередного пациента. — А еще на хинди, испанском, португальском и даже русском! — восторженно произнесла она. — Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий, — глубоким голосом произнес Чейз, ставя секундомер. Кэмерон удивленно посмотрела на него. — Вау. Это было… Неожиданно, — она убрала со вспотевшего лба прядь волос. — Годы в медицинской академии не смогли выбить из меня религиозную чушь, — попытался пошутить Чейз. Чувствовать на себе восхищенный взгляд Кэмерон было приятно. — Брось. Это так необычно, — Кэмерон улыбнулась. — И, все-таки, знание клинической лабораторной диагностики пригодилось мне больше, — пожал плечами Чейз и пододвинул к себе второй микроскоп, — давай сюда стекла. И можешь открыть окно? Такая жара. *** — Ни лейкозов, ни миеломной болезни, все чисто, — заключил Чейз, когда препараты закончились, — Хаус снова ошибся. А мы снова задержались в лаборатории до полпервого ночи. — Он что-нибудь придумает. Всегда придумывает, — Кэмерон устало откинулась на спинку стула. — Помнишь того пациента с болезнью Эрдгейма-Честера? Никто не верил Хаусу, но он оказался прав и… — Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто, — лукавые огоньки в глазах Чейза не соответствовали сильным словам, которые он произнес. — Чейз, — Кэмерон снова улыбнулась, — когда ты цитируешь Библию, у тебя голос такой… Густой. Чистый. Не знаю. — О, великая сила Святого Писания! — усмехнулся Чейз, ловя на себе ее взгляд, — Идем, подброшу тебя до дома. Дождь пошел. *** — Ты так ловко описал Хауса цитатами из Библии… А про меня там что-нибудь есть? — Кэмерон хитро улыбается и пытливо смотрит на Чейза. Они стоят перед ее домом, дождь закончился, густой влажный пар поднимается от нагретой за день земли. Чейз запрокидывает голову, улыбается и прикусывает губу, глядя в ночное небо. — Что ты вспомнил? Ну, говори! — Кэмерон легонько толкает его в бок. — Ты обидишься, — пытается отшутиться Чейз, смотрит в ее сверкающие глаза и нараспев начинает: - И вот — навстречу к нему женщина, в наряде блудницы, с коварным сердцем, шумливая и необузданная; ноги ее не живут в доме ее: то на улице, то на площадях, и у каждого угла… — Хватит, хватит! — смеется Кэмерон, — Вы такое в семинарии учили? — На факультативе, ага, — улыбается Чейз и делает шаг к ней. Кэмерон замирает. — Чейз, я… мне надо домой, — торопливо говорит она, разворачивается и скрывается за дверью. — Множеством ласковых слов она увлекла его, мягкостью уст своих овладела им. Тотчас он пошел за нею, как вол идет на убой, и как олень — на выстрел… — Чейз грустно улыбается и идет к машине. *** -…может быть аутоиммунное, или геморрагическая лихорадка с почечным синдромом… — задумчиво произнесла Кэмерон, глядя на доску с симптомами. — Лихорадка Ласса, Денге, тромбоцитопеническая пурпура, — продолжил Чейз, — в любом случае, кровь на свертываемость, тромбоциты… — И время остановки кровотечения. И пробу жгута, — подвела итог Кэмерон. — Вы опять переспали? — как всегда бесцеремонно влез Хаус. Форман подавился кофе и закашлялся, Чейз с Кэмерон переглянулись. — С чего вы взяли? — Чейз вопросительно приподнял брови. — У обоих красные глаза, ты пьешь вторую чашку кофе, Кэмерон отчаянно зевает… А на дифдиагнозе не спорите друг с другом, как обычно, а выдаете гладкую версию, — Хаус отхлебнул из своей чашки. — Правдоподобную версию, — уверенно ответила Кэмерон и посмотрела прямо в глаза Хаусу, — Вообще-то, вчера по вашей милости мы полночи провели в лаборатории разглядывая костный мозг. — Ладно, — Хаус пожал плечами, — Идите. Берите кровь и все остальное. — А как же моя версия с сыпным тифом? — раздался возмущенный голос Формана. — Если найдешь у пациента вошь, тогда и рассмотрим твой сыпной тиф. Все, давайте. У меня сериал скоро начнется, — Хаус уткнулся в ноутбук и надел наушники. — Странно, что он так быстро отстал, — сказала Кэмерон Чейзу, когда они шли по коридору. - Господин мой мудр, как мудр Ангел Божий, — театрально произнес Чейз, Кэмерон рассмеялась. Форман посмотрел на них, покачал головой и ускорил шаг. *** — Значит, все-таки, сыпной тиф, — разочарованно произносит Кэмерон, снимая халат. Они стоят в раздевалке вдвоем, торжествующий Форман ушел на час раньше, в то время как Кэмерон с Чейзом пришлось заполнять кучу документов и отчетов. Самодурство Хауса, что поделать. — Мы не могли знать, геморрагические лихорадки подходили лучше, — пожимает плечами Чейз, — видела, какое лицо было у Хауса, когда Форман принес эту несчастную вошь? Кэмерон смеется. — Жалко, что камеры не было под рукой. Ну что, идем? Они выходят из больницы, жаркий вечер благоухает запахами вербены и жимолости. — Подвезти тебя? — Чейз старается, чтобы голос звучал уверенно и непринужденно, но по глазам Кэмерон понимает, что она чувствует его волнение. — Чейз, вчера ночью… я устала. Была разочарована бесплодными поисками лейкозов. И очарована библейскими цитатами в твоем исполнении… — она замолкает. — Это вежливое «нет»? — выдыхает Чейз, стараясь скрыть разочарование. — Я… — Кэмерон дергает головой, — Что там было дальше, в той цитате? Вышла она в наряде блудницы, необузданная, и?.. — Она схватила его, целовала его, и с бесстыдным лицом говорила ему… — мелодично произносит Чейз и молчит, когда Кэмерон приближается к нему. Он видит, как быстро расширяются ее зрачки. Она делает вдох и прижимается губами к его губам. Чейз на секунду замирает, прикасается руками к ее волосам и притягивает ее еще ближе. *** — Я же говорил, они опять переспали, — Хаус выуживает из рук Уилсона нераспечатанную банку пива, открывает и делает глоток. Они стоят на парковке и пытаются открыть машину Уилсона, ключи в очередной раз барахлят. — Нет, Хаус, посмотри как мягко он ее целует, никаких собственнических жестов… они еще только начинают, — Уилсон качает головой и тоже смотрит на Кэмерон и Чейза. — Ну да, ты-то у нас знаток, — фыркает Хаус. — В отличие от тебя, да, — ехидно произносит Уилсон. Двери, наконец, открываются. — Ну что, едем, или будем дальше любоваться на парочку твоих подчиненных? — Мне не нравится, когда кто-то в команде спит друг с другом, — хмуро говорит Хаус, залезая в машину. — Сначала они ведут себя как голубки, а потом ссорятся, как кошка с собакой. — Дай им шанс, хорошо? — Уилсон хлопает дверью и бросает последний взгляд на Кэмерон и Чейза. — Интересно, что он ей говорит? У него такое одухотворенное лицо, а она так смотрит… — Остановите поезд, я сойду! — Хаус корчит очередную гримасу, Уилсон смеется и заводит автомобиль. *** - О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедер твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника… — руки Чейза скользят вверх от тонких ступней Кэмерон по ее длинным голеням и округлым бедрам. — Живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями, — он гладит ее плоский живот, прикасается языком, Кэмерон издает тихий стон. — Два сосца твои — как два козленка, двойни серны… Что? — Чейз останавливается, глядя, как Кэмерон старается сдержать смех. — Вот это уже странное сравнение, что там дальше? — она игриво проводит указательным пальцем по скулам Чейза. — Шея твоя — как столп из слоновой кости; глаза твои — озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой — башня Ливанская, обращенная к Дамаску, — быстро произносит Чейз и хмурится, когда Кэмерон начинает смеяться. — Не нравится Библия? Могу процитировать учебник по анатомии, — обиженно говорит он, — «бедренно-половой нерв проходит через толщу большой поясничной мышцы и её переднюю поверхность, располагаясь позади мочеточника и направляется к паховой области…» — Все-все, хватит! — она улыбается и гладит его лицо. — Хватит цитат на сегодня. Иди ко мне.