Омега поневоле / The unwilling omega

Куроо провёл между ними сцепку ещё два раза. После последнего они лежали вместе, Цукишима расслабился на груди Куроо, пока узел оставался в нём. Всё прошло идеально, и чувствовал он себя совершенно комфортно, прижимая нос к шее Куроо. Куроо вздохнул, мягко провёл руками по спине Цукишимы и нежно поцеловал его в щёку. В любое другое время Цукишима противился бы таким прикосновениям, но сейчас… всё было по-другому. Он никогда не чувствовал такого уюта раньше. Даже с Ямагучи. После ещё одного глубокого вдоха, он задержал запах Куроо в лёгких, а затем мягко выдохнул его.  — М-м-м, — сказал Куроо, лениво потягиваясь, чем напомнил кошку. Цукишима немного пододвинулся, когда узел спал, и Куроо вышел из него. Он прикусил губу, чтобы сдержать горловой стон. — Это было прекрасно. Куроо снова говорил опьянённым голосом. — Уже закончилось?  — Гон? — Куроо остановился и уставился куда-то вдаль, будто искал что-то, и затем кивнул. — Да. Думаю, что да. Ослабевает хотя бы.  — Как он заканчивается так быстро? Ты провёл сцепку со мной лишь три раза.  — Это химические вещества в нашем мозге. Химические вещества в твоём аромате изменились, когда наступила твоя течка, предупреждая каждого альфу о том, что ты готов к зачатию. Поскольку ты попросил меня помочь пройти тебе через это, я был в непосредственной близости. Эти химические вещества должны были вызвать мой гон, который нацелен на то, чтобы… эм… связать себя с омегой, пока та не забеременеет, — даже в темноте Цукишима видел, как вспыхнуло его лицо. — Течка закончилась, и я провёл с тобой сцепку, моё тело понимает, что всё прошло успешно, и гон заканчивается. То есть, если бы у тебя была настоящая течка, мой гон начался бы во время неё и продолжался бы до тех пор, пока течка не закончилась. Однако она закончилось рано, и гон начался немного позже. Итак, поскольку у тебя уже течки нет, химические вещества моего тела вернулись к норме.  — Ты и правда учёный, — пробормотал Цукишима возле его ключицы.  — Говорил, что мне нравится биология и химия. Они так лежали ещё несколько минут. Цукишима наслаждался теплотой кожи Куроо, а затем тот ласково подтолкнул его: — Хоть мне это всё очень сильно нравится, ты всё же должен вернуться к своей команде. Разумом Цукишима понимал, что да. Но он не хотел двигаться. Это означало покинуть Куроо, и так как завтра последний день лагеря, шанс провести время вместе сводился к нулю. Не то чтобы Цукишима нуждался в этом. Это просто было приятно. Он был уверен, что эти мысли появились из-за секса, прилива эндорфина, которое он почувствовал, принимая узел Куроо несколько раз.  — Ты прав. Ещё не так уж и поздно. Они даже не заметят, что я отсутствовал.  — Отлично! Так что у тебя не будет проблем.  — Тц. Это раздражает.  — Я знаю, но таковы правила, — пожал плечами Куроо, и этим действием чуть не вытеснил Цукишиму с кровати. Пусть тот и не хотел, но он использовал эту возможность, чтобы подняться. Он почти заскулил лишь от того, что приходится покидать Куроо. Цукишима прикусил губу, натягивая свою одежду, неистово краснея от вида жидкости, скользящей по ноге.  — Я собираюсь принять ванну. Ты останешься тут на всю ночь?  — Да. Тренер Некомата запер меня. Он будет подозревать что-то, если я сейчас выйду.  — Хорошо. Тогда увидимся завтра.  — Спокойной ночи, Цукки. Цукишима выпрыгнул из окна, тяжело приземляясь на землю. Он на мгновение остался там, разглядывая окрестности, а затем направится в общежитие. На расстоянии он всё ещё мог слышать звуки, исходящие из спортзала, поэтому, несмотря на отсутствие часов, он знал, что ещё не так уж и поздно. Когда он пришел в комнату Карасуно, там никого не было. Он взял свою одежду для сна и понял, что оставил свои принадлежности для душа в ванной комнате сегодня. Направляясь туда, он был рад, что у него будет время наедине, чтобы помыться и обдумать то, что произошло. Как только он открыл дверь, все эти мысли тут тут же улетучились. Если бы не грязь на его ногах, он бы развернулся и подождал, пока все уйдут. Как бы то ни было, он хотел поскорее избавиться от неё. Основываясь на запахах, сейчас здесь находились омеги их команды. Со вздохом он нашел свои душевые принадлежности, принял быстрый душ и затем присоединился к остальным в купальне.  — Цукишима! — позвал Нишиноя через пар. — Мы думали, ты ещё тренируешься со своим альфой. — Он не мой альфа. — Мы бы пригласили тебя, но так как завтра наш последний полный день здесь, мы думали, что ты хотел провести с ним больше времени.  — Последний раз говорю, Ноя-сан: он не мой альфа. Он просто помог мне во время течки. Хината глубоко вдохнул и мгновенно побледнел. — Так ты… эм… просто… ну знаешь?..  — Я просто что? — отрезал он, опускаясь в воду. Глаза Сугавары пронизывали его кожу, как лазер, и он вздохнул: — Что?  — Ты только что помог ему с гоном, не так ли? Цукишима почувствовал, как кровь отливает от его лица, а затем приливает с невероятной скоростью. — Это точно не ваше дело, — посмотрев вниз, он увидел засосы по всей своей груди. Он опустился пониже, чтобы вода могла их скрыть. Он даже не заметил, когда Куроо сделал это. Что, если он укусил его пахучую железу? Он обеспокоенно приподнялся.  — Все хорошо. Никакой метки. Последовал вздох облегчения. Хината был как никогда тихим, почти что стеснительно глядя на Цукишиму, а затем снова утыкаясь взглядом в воду.  — Что ты будешь делать во время следующей течки?  — Какая разница?  — Что ж, — начал Нишиноя, — Куроо живет в Токио. Мы живем в Мияги. Это не так далеко поездом, но и не дешево тоже.  — Мне не нужен Куроо. Я просто вернусь к тому, что делал раньше. Нишиноя и Сугавара переглянулись, приподняв брови.  — Что? — спросил Цукишима, сузив глаза.  — Я не думаю, что ты понимаешь, как это сложно.  — Да, — добавил Нишиноя следом за Сугаварой. — У тебя была течка с альфой, и снова быть одному… это почти что нереально.  — Уверен, что смогу справиться. Сугавара скривился. — Да, я тоже так думал. Дайчи болел во время одной из моих течек, и ему было не до этого. Так что я решил, что так будет лучше. Лишь один раз, так ведь? — он покраснел и обхватил руками голову. — Это было ужасно. Как будто моё тело знало, что я упускаю, и я просто сходил с ума. Мои родители заперли меня в комнате, и я попытался вылезти через окно, так что им пришлось закрыть и его. Я исцарапал свою собственную кожу. Цукишима встревоженно посмотрел, как серьезно кивает Нишиноя, погруженный в свои мысли.  — Я испытывал что-то подобное. Асахи не мог прийти, и я думал, что у меня едет крыша. Я не помню многое из этих четырех дней. Лишь то, что рассказали мне родители, и это было… не очень. Цукишима загрустил, подумав о том, чтобы во время течки он будет без Куроо. Он не понимал, откуда это взялось, но это чувство появилось глубоко внутри, и он тяжело вздохнул. Успокаивающий запах Сугавары вскоре охватил его, помогая расслабиться.  — Как вы делаете это? — спросил он, глядя на старшего омегу.  — Что? А, эту успокаивающую штуку? — Сугавара пожал плечами. — Тут нужна практика. Я должен быть спокойным, когда делаю это, и затем я сосредотачиваюсь на ком-то, от кого исходят негативные феромоны. Занимает время, чтобы научиться, но помогает всех успокаивать.  — И вот почему ты мамочка нашей команды! — засмеялся Нишиноя. Хината всё время молчал, уставившись в воду. — Эм-м-м… как это, быть с альфой? — вдруг спросил он. Цукишима взглянул на него и отвернулся обратно: — Я не буду говорить о своем собственном…  — Это замечательно! — выкрикнул Нишиноя. — Течки короче, и это довольно приятно. Намного лучше, чем эти тупые игрушки. Хината побледнел, и Цукишима немного — немного, это уж точно — забеспокоился, что другой первогодка близок к потери сознания. — Игрушки? Все трое развернулись, обеспокоенно глядя на Хинату.  — У тебя… нет игрушек для течки? — спросил Сугавара, излучая тревогу.  — Нет? Мои родители оба беты, и мы не говорим об этом дома.  — Мои тоже, но… ох. Мой брат принёс мне всё, что было необходимо, — сказал Цукишима, почесывая лицо.  — Ты на подавителях? — спросил Сугавара, и Хината закивал.  — Ох, да. Моя мама позаботилась об этом. У меня течка каждые три месяца.  — И они также являются противозачаточными? — спросил Нишиноя. — Потому что некоторые нет.  — А-ах… не думаю. Но я же не с альфой или что-то такое! — Хината опустился в воду, почти скрывая под ней свое лицо.  — Да, но лучше подстраховаться, чем потом жалеть. Ну знаешь… всякое бывает, — Сугавара выглядел неуютно, и впервые Цукишима учуял успокаивающие феромоны, исходящие от Нишинои. Это был приятный запах, и хоть он был обращён не к нему, но помог ему расслабиться тоже.  — Ты точно должен поговорить с родителями о замене. Лучше приготовиться к такому. Если ты хочешь, кто-то из нас может помочь.  — Только не я, — сказал Цукишима.  — Жаднишима, — пробормотал Хината.  — Не то чтобы я эксперт, — тут же парировал он. — Мой брат принёс мне всё, что требовалось. Сугавара прервал их: — Когда твоя следующая течка? Хината замер, обдумывая это и отсчитывая дни. — Где-то через три недели.  — Как долго они обычно длятся? Он скривился, обхватывая руками свое лицо: — Три или четыре дня. Сугавара выдал странный звук, что напоминал сдавленное мурлыканье. Цукишима никогда не слышал такое раньше, и это было… странно.  — У тебя есть что-то для течек?  — Нет. Мои родители отправляют мою сестру к друзьям во время неё, и они следят, чтобы у меня была пища и вода, но это всё.  — Хината, как твой семпай, я достану тебе игрушки для течек, как только мы вернемся в Мияги.  — Ведь это совсем не неловко, — пробормотал Цукишима под нос, пока Нишиноя продолжал сидеть в позе Будды.  — Э-эм… а что… что насчет Кагеямы?.. — тихо спросил Хината.  — Я всё, — внезапно сказал Цукишима, выходя из ванны. Он не хотел продолжать слушать это. Он знал о половой жизни Сугавары и Нишинои больше, чем хотелось бы. Это уже достаточно плохо. И он не хотел быть свидетелем того, куда заведёт этот разговор.  — Цукишима, постой, — сказал Хината. Жалобный тон заставил его остановиться, когда он обернул вокруг талии сухое полотенце. — Как ты выбрал Куроо-сана? Как ты знал, что всё будет хорошо?  — Потому что я доверяю ему, — сказал он, пожимая плечами. — Это всё, что нужно, — он покинул комнату, несмотря на то, что Сугавара говорил ему остаться, и прошёл к раздевалкам. Он быстро оделся, не желая продолжать этот разговор. Когда он вернулся в их комнату, Ямагучи и Кагеяма сидели на кроватях, о чем-то болтая.  — Цукки! — позвал Ямагучи. — Как твоя тренировка блока? — Отлично, — сказал он, снимая очки и ложась на футон. Он попытался уснуть. Он ненавидел лгать своему лучшему другу, но и не собирался вдаваться в детали. Ещё и в присутствии Кагеямы. Возможно, он расскажет всё по возвращению в Мияги.