Шесть лет назад
Прошло три дня после выпускного. Радуясь оценкам, выставленным в аттестате, Чонгук прикрывает глаза от удовольствия. Лучики щекочут лицо парня, попадая то на небольшие губы, то на румяные щёчки. Сегодня вечером он с Тэ должен идти в ресторан, для того чтобы отметить удачное завершение учебного процесса. Вспомнив о встрече со старшим, улыбка невольно коснулась губ Чона. Хён такой милый: хочет выглядеть брутально, даже пообещал отпустить бороду. Для Чона это вполне себе мило. Как они оказались в одном классе с разницей в два года? Тэхён пришел в школу позже, поэтому был старше всех в классе, а Гук с точностью до наоборот. Впадая в свои воспоминания младший не замечает ничего вокруг себя. Абсолютно ничего, даже красный автомобиль, летящий на него. Сзади слышно обрывистый крик, и только сейчас парень замечает машину, которая и не думает остановиться. Как в фильмах, которые Чонгук смотрел со своим хёном, время начинает замедляться. Вместо того, чтобы отойти, Чон продолжает сквозь тонированое стекло отчаянно разглядывать лицо водителя, естественно ничего не получается. В ушах стоит крик, доносящийся из-за спины. А он всё разглядывает это отражение солнца, которое повисло вместо лица того, кто сейчас сидит за рулём иномарки. Отражение не слепит, просто немного покалывает в глазах. Чонгук, будто играя с ним, наоборот старается не моргать. Резкий толчок в спину, Гук отлетает с дороги мчащегося автомобиля. Удар. Сейчас до младшего доходит, что крик был подозрительно знакомый. Слишком подозрительный, настолько, что сейчас Чон просто боится повернуть голову, и увидеть на асфальте Его. Того, чей звонок не смеет пропускать, чьи сообщения оказываются прочитаны менее чем за секунду после их отправления. Того, от которого сердце совершает тысячу ударов в минуту, каждый раз грозясь остановиться, хоть и продолжает отбивать свой ритм, как только улыбка озаряет Его губы. Сглатывая ком, который так неожиданно подступил к горлу, Чонгук пытается набраться решительности, которая сейчас просто необходима. Просто повернуть голову и посмотреть вниз. Просто повернуть голову и посмотреть вниз. Посмотреть вниз и просто повернуть голову. Просто опустить взгляд и повернуться на сто восемьдесят градусов. Эта пульсирующая, бьющаяся мысль проносилась в голове разными вариациями. Звучит одинаково ужасно, как не переставляй слова, смысл остаётся один — осознать, что это был именно Он. Ему нужна помощь, а Чонгук просто стоит в прострации. Пугаясь с каждым мгновением всё больше и больше, Чон зол на себя. Сзади лежит Тот, кто возможно дороже всех, а он даже не может повернуть свою тупую бошку и позвать на помощь, сделать вообще хоть что-нибудь. Может, Ему уже и не нужна помощь, а если нужна, но так и дальше будет продолжаться, то, скорее всего, в этом не будет смысла. Хрипящий стон. Нет никаких сомнений что это Он. Оковы оцепенения спали с разума Чона, и он наконец-то осмелился повернуться. С момента удара не прошло и минуты, хоть и казалось, что он стоит так уже более получаса. Первое, что видит Гук — оборванный край огромной чёрной футболки, которая всегда ему так нравилась. До боли знакомые тоненькие браслеты, сплетённые вручную из небольших ниточек кожи. Чёрные джинсы, перепачканные в пыли асфальта, кое-где небольшие дырочки-потёртости. Клетчатая рубашка, ранее завязанная на бёдрах, сейчас лежала на Его лице. Господи, с какой же силой был удар? К счастью, если это можно так назвать, машина остановилась, не переезжая тело парня — видимо, в какой-то момент водитель успел что-то предпринять. Дверь машины открылась, тот, кто был за рулём вышел, хватаясь за голову. Мужчина позвонил в скорую, сообщая адрес невидимой собеседнице. Сбрасывая с себя остатки ужаса, Чонгук подлетел к лежащему на земле, откидывая с Его лица одежду. Крови нет возможно только снаружи? — Тэхён? — Чон не прикасался к нему, вспоминая все уроки ОБЖ, вероятно, у старшего что-то сломано, — живой, — выдохнул младший, — где болит? Чон приподнял старшему футболку, осматривая того на повреждения. Синеватых пятен нет, Тэ не бледный, кожа не холодная и не влажноватая. Внутренних кровотечений нет — уже хорошо. Пульс для такой ситуации нормальный, а дыхание вполне себе ровное. Старший в сознании, моргает, признаки жизни подаёт. Будто просто переципился и упал на спину. Нет ощущения, что его только что сбили. Несколько ссадин на руках и всё. Может, пострадали ноги, только об этом Гук узнает только по приезду скорой. — Пресвятые угодники, — прошептал Тэ, поднимаясь на локтях, — что это за херня? — никакой боли нет, очевидно, кости в порядке, только тело ломило как после долгого сна, — у меня ничего не болит, спасибо. — Глупый, ты мог умереть, — Чонгук восстанавливал своё сбившееся дыхание, — хён, не вставай. Сейчас приедут медики, осмотрят тебя. У тебя нет крови, внутренних повреждений на вид тоже. По крайней мере, на верхней части твоего тела. — Спасибо большое, — Тэхён немного замялся, всё же спросил, — мы знакомы? Боль. Вся душа сейчас рассыпалась на миллиарды пылинок. Он не помнит Чонгука. Тэ чувствует, что это не обычный незнакомец, однако узнать лицо младшего не мог, как бы не пытался залезть в туман своей памяти. Губы, руки, глаза и даже щёки кажутся такими знакомыми, зато имя никак не приходит в голову. А у Гука сейчас потрясение сознания. Налепив на себя самую широкую улыбку, Чон старался говорить нормально, а не цедить сквозь зубы. — Мы лучшие друзья, — на долю секунды парень замолчал, — были одноклассниками. — Я помню свой класс, — хён приподнял бровь, — тебя, кажется, там не было. Тэхён забыл только Чона, с которым у них были самые тёплые отношения. Замечательно. Шедеврально. Превосходно. О лучшем можно было только мечтать. Занавес. Конечная станция. Нужная остановка. — Такое бывает при травмах мозга, — ещё шире улыбнулся младший, у которого щёки сейчас лопнут от такого, — после такого удара, — он кинул злобный взгляд на водителя, — это не удивительно. — А про себя отметил, что удивительно только то, что всех кроме него помнит. — Ты плачешь? — Ким не помнит Чона, зато помнит чувства, когда смотрит на младшего (забота и волнение), — что такое? «Ты не помнишь меня. Вот что такое.» — думал Чонгук, вытирая слезу, на деле говоря совсем другое. — Всё нормально, просто пыль в глаза попала. Нет. Никакая это не пыль, и Тэ прекрасно это знает. Есть ощущение, что этот парень, который перед ним сейчас сидит, всегда, когда врёт, теребит края футболки или кофты. Именно это сейчас и делает Гук: плотно сжимает пальцами лёгкую ткань. Однозначно врёт. — Ты же плачешь из-за того, что я тебя не помню, да? — хён всегда хорошо понимал людей, особенно Чонгука. Пусть, сейчас он его не помнит, это не важно, — я постараюсь вспомнить тебя, только не ври мне. Если ты мой лучший друг, ты знаешь какой я. Чонгук, безусловно, знает какой хён. Добрый, отзывчивый и всегда за правду. За правду потому, что слишком хорошо разбирается в людях. Поэтому сейчас Чон кивает, теперь оставляя на своём лице чуть кривую, зато настоящую улыбку. А Тэхён смотрит, и понимает, что помнит привычки этого парня, и не может вспомнить ни имени, ни моментов с младшим. Скорая приехала вместе с полицией через пять минут после звонка. Пока фельдшер поддерживал Тэхёна, помогая зайти в машину, Чонгук перекинулся буквально парой фраз с полицейскими, нацепив максимально серьёзную мину для 17-ти летнего мальчика. Те что-то кивнули, записывая в бумажки номер Гука. Врача скорой помощи нигде не видно. Сейчас же Чон собирается ехать в больницу вместе с Тэхёном. Ничего такого, старшего просто обследуют детальнее. В карете скорой помощи Чонгук говорил уже с врачом (который оказался хорошо знаком с семьёй Чонов и Ким). — Я осмотрел его. Внутренних кровотечений нет, дыхание в норме. Возможно, есть ушибы. Его обязательно нужно проверить на травмы головы. Там точно есть повреждения. — Как ты это понял? — врач, который только взглянул на подростков, узнал в них детей своих друзей. — Господи! Чонгук, что с Тэхеном произошло? Пак Соджун, так зовут врача, уже собрался подойти к пострадавшему. Внимая то, что говорит Чонгук, он остановился. — Кататимная амнезия, — прошептал Чон, надеясь, что Тэ не услышит, — он совершенно не помнит меня. Не знаю, только ли меня, но то, что у него проблема, это точно. — Сейчас мы это и проверим, — Пак заботливо потрепал Гу по волосам, — всё будет хорошо. Вылечим. Мужчина подошел к Тэхёну. Дверь закрылась, теперь они едут по направлению к областной больнице. Чон только и успел подумать о том, что, если мама увидит их с Тэ, точно упадёт в обморок. Особенно хёна. Порванная футболка, грязные штаны. В первой фразе матери сто процентов будет фигурировать фраза «Япона мать», это то, в чём Гук ни на секунду не сомневался. — Ой, здравствуйте дядя Пак, — добродушно усмехнулся Ким, — как там ваша дочка? Он опередил вопрос врача о том, помнит ли его Тэхён. Чонгук, услышав это помрачнел. Затем подумал, что хорошо, если Тэ помнит всех остальных. — Дочка хорошо, — Соджун озадачено посмотрел на младшего через плечо, — ты помнишь, как произошла авария? — Да, — Тэхён потёр задницу, которая нещадно ныла, — я оттолкнул своего лучшего друга от машины, а потом меня ударило машиной. Я, когда падал, ударился головой о капот, и пятой точкой об асфальт. Последней моей мыслью было «только не он». Думаю, я имел ввиду лучшего друга. — Хорошо, а как зовут друга? — контрольный вопрос. — Лучшего друга, — слегка возмущённо поправил Тэ, — не знаю. Бархатный голос звучал раздосадовано. Чонгук шумно выдохнул. Не злиться на себя. Не злиться на себя. Идиот. Как можно было просто стоять посреди дороги? — Вот это уже плохо, — врач понимал, что лучше отойти от темы Чона, — а ещё раньше какие мысли были? — Какого чёрта он творит? — Тэхён сделал акцент на «он», — мне кажется, что вместо он должно быть имя. «Спроси у него как его зовут» — прошептал врач, отходя от Тэхёна. Жестом, Пак пригласил Гука на разговор с Тэ. Чонгук представился. Уже через пять минут Тэхён смеялся над шуткой младшего. В душе у последнего кошки скребли, но он должен. Должен заставить своего хёна вспомнить всё. Всю дорогу до больницы Гук рассказывал о себе. Иногда Тэ кивал, давая знак, что это он знает. Чон успел поделиться с Тэхёном своей догадкой о словах матери. Ким снова посмеялся. После обследования Соджун сказал, что какое-то время потребуется Тэхёну, чтобы вспомнить его, поэтому им нужно проводить время вместе. Этот вечер они, как и планировали, провели вместе. Только Ким ничего не помнит о их дружбе. Не страшно. Чон расскажет. Я заставлю тебя вспомнить меня.***
Первое воспоминание пришло к Тэхёну в больнице. Когда парни шли по коридору, чонгукова мама всё-таки их заметила. Когда она начала подходить, рассматривая старшего, Чон шепотом, так, чтобы Тэ услышал, отсчитал.Три.
Два.
Один.
«Япона мать, Тэхён, Чонгук, вы в свинарнике гуляли?» Тэхён взрывается хохотом на всю больницу. В памяти всплывает момент из первого класса, когда их сажают вместе. Ни у Чона, ни у Тэ нет друзей, поэтому они начинают хорошо общаться и заниматься детской ерундой. Чон Чонгук младше на два года. Ким радостно сообщил об этом Чонгуку. Второе воспоминание приходит тогда, когда они вечером сидят у Тэхёна дома. Тэ случайно достаёт свой личный дневник, а там целый раздел про Чона. Ким не показал этого Чонгуку, решив, что почитает завтра, когда Чон уйдёт. Он вспомнил, как записывал то, что любит Чонгук. Младший обожает читать. Обожает шашлыки из баранины. Обожает помогать людям. Третье воспоминание настигает глубоко ночью. Чон уже давно спит, вот к Тэхёну никак не плывёт это чувство эйфории перед сном. Зато старший вспоминает, что на каждой ночёвке Гук закидывает на него ногу, утыкаясь носом в грудь. Это показалось хёну странным и довольно милым. Только после этого воспоминания Чон принял привычную позу. Дальше умиляясь, Тэхён положил ему руку на лопатки и… Спокойно заснул, будто только этого и ждал. Тэхён не называет Чонгука по имени. Только Гу. После прочтения дневника, какая-то часть всей жизни будто вернулась на место. Будто поезд вновь стал на старые, привычные рельсы. Но не ехал. Потому что ещё половину Тэ только предстояло узнать. В дневнике написано о не совсем братской любви. Может быть, Ким поймёт это позже. На данный момент он вспомнил только первый год их дружбы. Дальше пелена. Густой туман, в котором путаются мысли, отрывки воспоминаний с Чонгуком. Они там есть, но пока не наступит день, туман не рассеется, а пазл не восстановится. Следующие два месяца Тэхён всё больше и больше узнавал Чонгука. Младший оказался чертовски добрым, милым, любезным и красивым. И вот, поставив галочку возле последнего воспоминания, Тэ удивляется, как мог это забыть. Единственное, что ему не нравилось, так это то, что он вспомнил свои чувства. То чувство, когда видит младшего. В животе бабочки не то, что порхают, а долбят отбойным молотком. После того, как Тэ вспомнил свою любовь, при одном взгляде на Гука сердце бешено колотилось и выпрыгивало из груди. Единственная ложь, которую Тэхён всю сознательную жизнь маскирует ото всех — любовь к этому маленькому вредине.***
Наступила зима. Теперь эти двое живут вместе. Они поступили в медицинский, попав в одну группу, разумеется. Раньше в школе они часто смеялись на уроках, в университете же отнеслись ко всему этому с большим пониманием и ответственностью. Прошло уже столько времени, что и говорить страшно. А такое ощущение, что красная инфинити только неделю назад сбила Тэхёна. Парни, кстати, никогда об этом не говорили. Неожиданно начался какой-то карантин, поэтому на учёбу можно не ходить. Чонгук как всегда выхватил у Тэ из рук телефон, пряча за спиной. Старший слишком часто проверяет ленту в Твиттере. Побежав в зал, Чон запрыгнул за диван. Тэхён на цыпочках осматривает комнату, внимательно слушая все звуки. Ну, попадись ему Чонгук, он ему задаст. Где же маленький проказник? — Выходи, Гу, — Тэхён пропел это своим нежным бархатом, — я же не кусаюсь! — Кусаешься, — подал голос младший, — иногда даже больно. Чон ойкнул. Снова выдал себя. Каждый раз одно и то же. — Попался, — Тэхён хотел сам достать Чонгука, — вылезай, кролик. Он сказал это, переклоняясь за быльце дивана. В это же время Гук встал. Совершенно случайно получилось так, что они коснулись губами. От нелепости ситуации, никто из них не одёрнулся в первую секунду. Затем Тэхён как ошпаренный отлетел на метр. — Чонгука, я… я… — Тэ пытался выдавить что-то из себя, получалось откровенно хреново. — Всё нормально? — Чон пялился на хёна откровенно, — м-м бывает, случайно столкнулись. Случайно, ага, конечно. — Ты врёшь! — ахнул Тэхён, — ты это специально сделал! Чонгук не отдавал себе отчёта в том, что делает. Поэтому самозабвенно продолжил свою речь. — Ты что, хён, — он уже действительно смутился, — я случайно встал тогда, когда ты подошел. Младший теребит край футболки. Тэхён всё помнит. Он качает головой со стороны в сторону. — Расскажи это кому-нибудь другому, не мне. Я тебя слишком хорошо тебя знаю, — Ким подходил ближе к Гуку, — ты нашёл мой дневник? — Нет, — вот тут Чон уже не врёт, про дневник он ничего не знает, — а что в нём такого? Тэхён уже стоял слишком близко, когда Чонгук вышел из-за дивана. — Да так… — Тэ рассматривал Гука вблизи, — ничего… «Боже, как близко» — подумал Чонгук. К своей глупости, не только подумал. — Тебя смущает это? — усмехнулся Тэхён, оголяя ряд белых, как молоко, зубов. — Смущает… Что смущает? — младший только сейчас понял, что сказал вслух, и округлил глаза. — То, что я так близко к тебе? — хён облизал губы. — Н-нет, с чего бы? — Чон опять наминает футболку, и поняв это одёргивает руки, — хён, я… — Чонгука перебивают. — Слушай, — теперь голос сменяется на серьёзный, — я тебе кое-что скажу, а ты пообещай, что никогда не перестанешь со мной общаться. — Тэ, даже при всём желании не говорить с тобой, я… — его опять перебивают. — Пообещай. — Тэхён непреклонен. — Я обещаю, что не перестану общаться с тобой, — на одном выдохе выпаливает Гу, желая поскорее узнать, что хочет сказать старший. Тишина… Можно услышать, как тэхёново сердце бьёт по груди с огромной силой, чуть не пробивая рёбра. — Прости, — в голосе хёна столько вины и сожаления, — тогда, перед аварией, я шел к тебе признаться в чувствах. Когда увидел эту сраную инфинити, которая летит сломя голову, я потерял крышу. Я безумно испугался за тебя. У меня пролетела перед глазами вся наша дружба. Я понял, что никогда так сильно не боялся тебя потерять. В тот момент, когда я ударился головой, я думал только о тебе. Когда я забыл тебя… Ты стянул тогда у меня с лица рубашку, и я понял, что всегда любил тебя. Мне стало больно от того, что я не мог вспомнить твоего имени. Чонгук молчит. Это оно? — Я люблю тебя, — Тэ говорит это, и краснеет — не как друга. Не как брата. Оно. — Тэхён, — Чонгук заливается краской, — не знаю… Опять перебивает. Чёртов Ким Тэхён. Когда нужно, никогда не слушает. — Я напомню, что бить людей нельзя, — Тэ сказал это с грустной улыбкой, — если я этого не сделаю, я буду жалеть всю свою чёртову жизнь. — Ты о ч… — Чон, понятное дело, не договорил. Тэхён сделал последний шаг, оказываясь в сантиметре от Чонгука. В ту же секунду, не теряясь, накрыл чонгуковы губы своими. Тэ совершенно легко сминал податливые губы младшего. Не выдержав такого напора, Чон прикрыл глаза и запустил руку в рассыпчатые волосы старшего. Это долгожданный поцелуй для обоих. Чувствуя, что Гук не против, Ким прижимает его к себе за талию, мгновенно ощущая напряжение в штанах. Не только у себя, а и у того, чьи губы так тепло целуют хёна. Он оторвался буквально на пару секунд. — Ты хочешь меня? — такой вопрос Тэхён прошептал прямо на ушко любимому. — Да… — Чон то краснеет, то бледнеет, пытаясь восстановить скачущее дыхание. Долго уговаривать старшего не нужно. Он стягивает футболку со своего Гу, и от того милого мальчика не остаётся ничего. На смену него приходит любовь, яркое и пылающее в огне желание. Тэхён припадает к тонким ключицам, оставляя сине-красные подтёки, что так красиво смотрятся на бледной коже. Понимая, что в зале они далеко не зайдут, хён подхватывает Чонгука на руки, занося в комнату и укладывая его на общую кровать. Старший поглаживает сквозь джинсы Чона крепкий стояк. Чуть прижимая, он дразнит младшего. Тэхён готов отдать всё, чтобы снова и снова смотреть на лицо Гука, когда он вот так закусывает губу. Тэ не спешит, снимая с Чона джинсы. Он рассматривает каждый миллиметр тела любимого, иногда проводя языком по внутреннему бедру и слушая тихие стоны. Наконец-то на Чонгуке не осталось ничего, кроме нижнего белья. Тэхён поднимается к лицу младшего, втягивая в сладкий поцелуй, тем временем обхватывая пульсирующий член, водя рукой вверх-вниз. Губы хёна заглушают стон, превращая его в глухое мычание. Набирая темп, Тэхён опирается коленкой на кровать. Теперь, когда вторая рука свободна, хён пальцами вырисовывает только ему понятные узоры на сосках младшего. От такого чонгуковы колени начинают дрожать, как листья на ветру. Тэхён не обращает на это внимание, и отрывается от припухлых губ своего малыша, мгновенно переходя на шею. Он всё так же двигает рукой, только теперь слегка прокручивает, когда дотрагивается головки. С уст Чонгука уже неоднократно вырываются сладкие стоны. Не в силах этого терпеть, он уже почти кончает, да Тэхён прерывается. Подарив младшему быстрый поцелуй, Тэ начал расстёгивать пуговицы своей рубашки. Он делал это настолько медленно и чертовски соблазнительно, облизывая губы, что Чон закатывал глаза только от этого. Слава богу, рубашка наконец полетела ненужной тряпкой, открывая Чонгуку вид на прекрасный животик старшего. Так дальше продолжаться не могло, поэтому Чонгук сам расстегнул пуговицу и молнию на джинсах хёна. — Тэ, — младший рвано дышал, еле проговаривая слова, — у тебя есть… Тэхён вынимает из тумбочки черничную смазку и презерватив. Приготовился очень хорошо. Скидывая с младшего трусы, хён поливает пальцы лубрикантом. По комнате разносится сладкий ягодный запах. Почему-то это ещё больше возбуждает и так разгорячённого Чона. Секунда, и он чувствует пальцы на колечке мышц. Тэ не торопится, чтобы не сделать любимому неприятно, поэтому вводит сначала один палец. Возможно, от сильного возбуждения, палец мгновенно проскальзывает, а Чонгук прикрывает лицо рукой и громко ахает. — Не закрывай, — старший убирает руку Чона, — хочу видеть, как тебе становится приятно. Второй палец проходит так же легко, как и первый. Теперь хён медленно разводит их, растягивая младшего, попутно слушая, как тому приятно и хорошо. Свободной рукой Тэхён сжимает, словно бусинку, сосок Чона, немного прокручивая. У Гука вновь и вновь закатываются глаза, а спина потеет как от бега. Как всегда, на самом интересном месте Тэ прерывается. Он уже достаточно растянул Чона, поэтому уже можно переходить к более интересному моменту. Раскатывая по всей длине члена презерватив, Тэхён обливает его смазкой. Нормально распределив лубрикант по пульсирующему от возбуждения органу, хён подставил головку ко входу младшего. Вводя член на всю длину, Тэ припал к губам Чонгука, вновь заглушая стон любимого. Чон немного поморщился, Тэхён дал ему время привыкнуть. Чувствуя, что боль практически полностью ушла, младший подался бёдрами вперёд, давая тем самым знак Тэхёну на то, что можно продолжать. Постепенно старший начал вдавливать Гука в кровать очень плавными и редкими движениями. Это сводило с ума обоих, раскрывая всё новые и новые ощущения. Тэхён сложил запястья Чонгука над его головой, чтобы младший не закрывал лицо. Взгляд затуманен, перед глазами только какие-то пятна. — Хён. боже, — шепот Чонгука звучал так возбуждающе, — какой ты. горячий. А-а-х. — Гук~а, с тебя пример беру. Тэхён снова накрывает губы младшего, топя последнего в любви и нежности. Языки бездумно сплетаются, то и дело проходясь по губам друг другу. Тэ отрывается. Он всё так же толкается вперёд: медленно, будоража, с каждым звуком, Чонгука. Старший обхватывает колечком из пальцев член Чона. Теперь он водит ними по органу так, как и двигается внутри сам. Если до этого Гук мог связывать слова, то сейчас, ничего кроме стонов сказать не получалось, а в голове был только образ такого идеального хёна. И запах черники. Ничего больше. А Тэхён уже отпускает чонгуковы руки, поглаживая свободной рукой по бёдрам и ягодицам парня. Чон выгибается в спине, и, взяв, наверное, самую высокую ноту за всю свою жизнь, стонет и кончает себе на живот. Тэ, увидев это, моментально последовал примеру младшего. — Ты обязан стать моим, — Тэхён наконец-то сказал это. Чонгук тянется, целует хёна, не в силах что-либо говорить. — Приму за «да» — Тэ выходит из Чона, стягивая защиту, — Гук~а…Наше время.
— Тэхён, — весело кричал Чонгук, пробираясь сквозь огромную толпу в парке развлечений, — тебе нравится? Тэхён, облизывая мороженое со вкусом черники, призадумался буквально на секунду. После школы Чон и Ким продолжали общение довольно долго, но… — Конечно нравится, ты что? — тэхёнова улыбка одарила Гука, — только, знаешь, тут так… Шумно? Старший всегда ощущал какую-то искорку в общении. Никогда он не мог представить, что он влюбится в этого парня с кроличьей улыбкой, которого всегда ругали за смех с одноклассником. Только Бог знает, сколько раз их рассаживали злые учителя. Могли ли эти маленькие мальчики подумать, что когда-то будут любить друг друга так сильно? — Тогда, — констатировал Чон, — мы незамедлительно отправляемся домой. Определённо, нет. Взяв старшего за руку, Гук умело протискивался через людей, просто распихивая их руками. Когда Тэ рядом, хочется казаться таким сильным, мужественным. Поэтому сейчас младший уверенно толкал всех острыми локтями, прочищая путь для своего хёна. Так редко выдавались деньки, когда Тэхён и Чонгук не заняты работой в своей больнице. Как же хорошо, что они работают в одном и том же месте. Хорошо, что выходные у них синхронизированы. И также хорошо, что Чонгук стал главврачом этой больницы. — Малыш Гу, — Тэхён мило улыбнулся, — хочешь мороженку? Она черничная… Черника для Чона стала чем-то более необычным, чем просто ягода. — Буду. Только не мороженое, а что-то черничное. Желательно тебя. От Чонгука это звучало так пошло, что теперь Тэхён тащил младшего домой чуть ли не на руках…e n d