Стечение обстоятельств

Джаред даже не удивился, увидев три ложа в очередной комнате, третьёй по счёту, так как две предыдущие тоже включали в себя три спальных места. «Надо же, как быстро они всё обустроили, и когда только успели?» подумал он. Правда, все три комнаты были неравных размеров и вероятно раньше служили для разных целей, но всё равно, организация и исполнение были завидными. Было ещё одно помещение, которое должно было служить в качестве ванной комнаты и, к несказанному восторгу Джареда, было почти полностью отделано потрясающей мозаикой изобажавшей море с рыбами и всякими другими морскими животными и растениями. Комнаты располагались по две вдоль небольшого корридора, четвертая комната была чем-то вроде библиотеки или рабочего кабинета, ванна была в одном из торцов корридора, а скрытая дверь в панели через которую вошёл Джаред, была между двумя из спален. Последним неисследованным местом в этом анклаве являлась оранжерея, которая находилась в противоположном от ванны торце. Актёр решил исследовать оранжерею тоже и, оказавшись внутри, ухмыльнулся. Других дверей, кроме той через которую он вошел, не было, но в оранжерее он увидел, что почти половина одной из стен была закрыта решетчатыми створками. Толкнув их наружу, американец обнаружил себя стоящим у огромного окна под которым шелестели пальмы, а поверх них взору открывался роскошный вид на широкую реку; на противоположном берегу были видны величественные постройки, на крышах которых и по периметру было достаточное количество факелов, чтобы всё это издалека представляло величественную картину. Джаред взглянул на небо — на нем мерцали далёкие звёзды и сияла почти что полная луна. «Отличное время и повод для прогулок по вечернему Вавилону, - прошептал Джаред, пытаясь оправдать (пока что только перед собой) своё решение только что доставленной ему обидой, - ну когда ещё я смогу себе такое позволить?» Он наклонился через окно, пытаясь определить расстояние до земли. В темноте трудно было разобраться, но для прыжка было явно высоко. Джаред отошел от окна и задумчиво посмотрел на солидную кадку с миниатюрной пальмой, которая стояла рядом поблизости. «Хм...... если найти длинную и крепкую верёвку и обвязать её несколько раз вокруг этой кадки и завязать для страховки несколько крепких узлов, эта кадка может послужить хорошим якорем.» Джаред начал шарить по оранжерее, благо она была хорошо освещена несколькими факелами висящими под потолком для безопасности, да и из коридора было достаточно света от таких же осветительных устройств. Практически не веря своим глазам, актёр обнаружил за одной из стоящих в углу кадок огромный моток весьма солидной верёвки. «Надо будет при первой же возможности принести благодарственную жертву Ариадне», подумал он про себя, улыбнувшись. Он взял верёвку и быстро обмотал её вокруг ближайшей к окну кадки и завязал несколько крепких узлов. Проверяя свою работу на прочность, он дёрнул верёвку несколько раз, но тяжёлая кадка даже не сдвинулась с места и ни один из узлов не развязался. Оставшейся верёвки был достаточно много и Джаред надеялся, что её хватит для того чтобы спуститься вниз. Он подумал о том, что надо было бы завязать узлы на верёвке, чтобы было легче спускаться, но он боялся таким образом укоротить длину, да и на это нужно было потратить какое-то время. «Ну, была не была», улыбнулся он и перекинул свободный конец веревки через окно. Актёр замер, пытаясь уловить звук падающей на землю верёвки, но, просвистев в воздухе, подарок Ариадны не подавал каких-либо признаков жизни. «В крайнем случае, придётся лезть обратно», подумал Джаред перелезая чере окно. На его счастье с наружной стороны окна никакого подоконника не было и Джареду удалось наладить спуск опираясь ногами на внешнюю сторону стены. Фортуна продолжала улыбаться американцу, и он добрался до земли без каких-либо приключений, правда ладони болезненно саднили от соприкосновения с верёвкой. «Ещё на пару этажей хватило бы», прикинул актёр, разглядывая петли верёвки на земле. Он осмотрелся, внизу было значительно темнее, так как свет факелов с крыши дворца и храмов тонул в пальмовых посадках вдоль дворцовой стены. Прислонившись спиной к стене, он стал думать, какой сделать выбор — пересечь пальмовые посадки и двигаться по направлению к реке, которую он видел из окна или продолжить свой путь вдоль стены дворца идя от неё либо направо, либо налево. Не имея каких-либо оснований отдать предпочтение ни одному из вариантов, он повернул направо и уверенно зашагал вдоль стены. Тишину позднего вечера нарушал лишь мягкий шелест пальмовых листьев и шлёпающий звук его собственной обуви по утрамбованной земле. «Интересно, как скоро они меня хватятся?» думал Джаред довольно уверенно шагая вперед. «Вообще-то надо поторопиться, если я не хочу быть обнаруженным слишком быстро. Когда они увидят верёвку, они сразу поймут куда я делся и последуют моему примеру. Сами последуют или решат сообщить о моём побеге этому Оробатису? Ну, если они ему скажут, то он наверняка сразу же побежит докладывать Мазею и Гефестиону. Или не побежит? Ведь я сбежал у него прямо из-под носа. Нет, наверно всё же побежит, зачем брать на себя ответственность, если со мной что-то случиться. А что со мной может случиться? Да.....Ну нет, со мной ничего не может случиться потому что… ну потому что тот или те кто нас сюда забросил, наверно, что-то от нас хочет, мы что-то должны сделать. Или ничего не должны сделать, мы просто как подопытные кролики. Или ещё хуже - для развлечения. Ну что с того, что один не выживет? Не судьба, значит.» Так, рассуждая с самим собой Джаред незаметно дошел до конца стены или, точнее, до угла. Он постоял в нерешительности несколько минут вглядываясь в темноту. Возвращаться не имело смысла и он завернул за угол. Пальмовые насаждения продолжались, только теперь за ними Джаред уже не мог разглядеть поблёскивания реки и ему показалось, что стало темнее. «Ладно, где наша не пропадала», он подбодрил себя и пружинистым шагам продолжил свой путь, рассуждая о превратностях судьбы. Через некоторое время он заметил, что становилось светлее. Причиной явно был не утренний рассвет, а свет от множества факелов. «Может, это какой-то проверочный пост?» подумал он. «Совсем не хотелось бы ни с кем объясняться.» Он начал продвигаться вперёд с большей осторожностью. Ему показалось, что совсем недалеко пальмы заканчивались. Он остановился и посмотрел наверх. Стена дворца уносилась ввысь непрерывной кладкой и никаких окон не было видно. Он прислушался, но тишину по прежнему нарушал только легкий шелест листьев и биение его собственного сердца. Джаред сделал глубокий выдох, «чему быть, того не миновать», подумал он и продолжил свой маршрут вдоль стены дворца. Внезапно пальмы закончились и их место заняло грандиозное строение освещаемое светом множества факелов. Ворота Иштар! Это архитектурное творение невозможно было спутать ни с каким другим. Ему живо представились кадры из фильма, когда он и Колин проезжали под арками идентичного сооружения в один из красивейших моментов съёмок. Тогда он был верный Гефестион сопровождающий торжественный въезд непобедимого Александра в Вавилон. Непроизвольно он поднял голову кверху и счастливо улыбнулся, почти уверенный, что увидит легкую метель из розовых лепестков, которые бросали восторженные жители Вавилона в фильме. Но ничего такого не произошло, и Джаред опустил голову, грустно усмехнувшись. Это движение позволило ему заметить несколько человек около ворот. «А вот и стража, не прошло и года», подумал Джаред. Повернув голову в сторону дворца, он увидел ещё людей, явно других охранников. У него был выбор либо повернуть назад пока его присутствие не было никем обнаружено или продолжить вперёд, без сомнения рискуя быть замеченным стражей либо у ворот, либо около дворца. «Ну, не проделал же я весь этот путь впустую», уговаривал себя Джаред, приняв решение двигаться вперед. Через несколько мгновений он услышал оклик со стороны ворот. «Надеюсь, их лозунгом не является Сначала стрелять, а потом задавать вопросы», подумал актёр и, проигнорировав стражу, продолжил свой путь. - Ты что, глухой? - вопрос был сопровождён легким ударом какого-то предмета в спину. Джаред пошатнулся в безупречной имитации человека еле стоящего на ногах и развернулся, одаривая незнакомца пьяно-довольной и нагловатой улыбкой. — Пшёл вон, — он попытался оттолкнуть стража кистью вытянутой руки, — ты что, не видешь, я во власти Диониса! — Да уж вижу, — усмехнулся страж. — Все гуляют, как люди, а мы тут охраняй вместе с персами. — Во-о-о-т, охраняй, правильно! — одобрил Джаред и похлопал стража по плечу, — завтра и тебе повезёт и ты отдашь честь Дионису. — Ну, я пошёл, мне туда, — и он махнул рукой куда-то вперёд. — Ты зря один, в компании было бы надежней, — посоветовал страж. — Кто знает этих вавилонян, днём они все нам рады, а ночью могут и глотку перерезать. Джаред в ответ только пьяно икнул и захихикал: — Не боись, со мной милость Гермеса. — Ну если только, — страж покачал головой и, удручённо вздохнув, пошёл обратно. Поддерживая видимость пьяной походки, Джаред продолжил путь вперёд удивляясь тому, что так легко отделался. «Может, со мной и правда милость Гермеса, - усмехнулся он. - Надо бы и ему принести какие-нибудь жертвы при первом же удобном случае.» Пройдя ещё десяток-другой метров, Джаред оглянулся. Никакой погони за ним не наблюдалось и он остановился, размышляя, куда-бы направиться дальше. Отходить слишком далеко от дворца ему не очень хотелось, но впереди было пусто - не то какая-то площадь, не то место для процессий. С левой стороны темнели городские стены тускло освещённые факелами, а справа была густая масса невысоких построек напоминавших двухэтажные дома. Темнота ночи не была абсолютной, там и здесь мелькали огоньки светильников, почти полная луна дарила свой холодный свет, так что Джаред даже мог разглядеть фигурки людей перемещающихся между зданиями. «Ну что ж, ещё не вечер, — подумал он весело, — самое время ознакомиться с отдыхом простых вавилонян, не все ж имеют возможность праздновать во дворце с великим Александром.» Джаред уверенно повернул направо навстречу новым приключениям. Очень скоро он оказался в лабиринте незнакомых улиц. Он с интересом начал разглядывать глинобитные сооружения и даже рискнул потрогать некоторые стены руками. Так он проблуждал около получаса, но, не найдя ничего интересного, решил уже было возвращаться назад, когда до него донеслись невнятные звуки веселья и он решил, что грех было упускать возможность ознакомиться с местными празднованиями. Идя на звук, он вскоре вышел к небольшому домику мало чем отличавшемуся внешне он других, но ставни на окнах были полуоткрыты и из них просачивался свет и доносились залихватские голоса пирующих. Быстро найдя дверь, американец, особо не раздумывая, открыл её и вошёл во внутрь. Он оказался в большой комнате уставленной грубо сколоченными столами и скамьями, на которых сидели мужчины разных возрастов и степеней опьянения. На противоположной от входа стороне он разглядел нечто напоминающее ему барную стойку за которой, к его абсолютному удивлению, командовала средних лет женщина. Гулящие горланили какие-то песни на незнакомом ему языке, время от времени прерывая это занятие, чтобы глотнуть какого-то напитка из кружки или забросить в рот нечто напоминавшее орехи или сухофрукты из глиняных чаш, расставленных на столах. Видя, что на него никто не обращает внимания, он присел на свободное место на краю одной из скамей и начал разглядывать гуляющих. Впрочем, его физиогномические исследования не успели продвинуться далеко, так как через несколько минут перед ним была поставлена посудина весьма напоминавшая кружку в которой бесформенной массой колыхался какой-то кисель. Из киселя торчала тростинка. «Официант» порылся в мешке висевшем у него на поясе и, выудив из него какие-то сухофрукты и орехи, бросил их в ближайшую миску с похожим содержимым. После этого, улыбаясь и хлопая Джареда по плечу, служитель питейного заведения постучал несколько раз ладонью по столу и, повернув руку ладонью вверх, протянул эту самую ладонь почти под нос Джареду. В этот момент актер осознал сразу несколько вещей: во-первых, что с него явно требовали платы за услуги, а у него не было абсолютно никаких денежненых средств и во-вторых, посетители этого питейного заведения горланили песни на непонятном ему языке и явно выглядели не солдатами македонской армии. «Н-да, не надо было затягивать с благодарственной жертвой Гермесу», мысленно упрекнул самого себя Джаред и не смог придумать ничего лучшего как отодвинуть от себя кружку с напитком, таким образом давая понять, что в услугах не нуждается и, соответсвенно, платить не будет. Жест, может быть и был понят, но особого одобрения не вызвал. Молодчик пододвинул кружку обратно и начал что-то быстро и обиженно говорить. Джаред мягко отодвинул сосуд от себя. Неумолимый служитель питейного заведения сердито двинул кружку опять ближе к Джареду и, махая руками, стал громко говорить, тыкая в Джареда пальцем. Речь становилась всё громче и громче и американец вдруг осознал, что это было вызвано не столько усилением голоса его противника, сколько внезапно замолчавшими окружающими. За спиной обвинителя внезапно появилась женщина, которую он заприметил в самом начале за стойкой. Она стала что-то обиженно выговаривать Джареду загибая указательным пальцем правой руки один за другим пальцы левой, таким образом ведя счёт чему-то, чего Джаред был не в состоянии понять. Соседи Джареда одобрительно кивали головами и высказывали своё мнение. — Я не просил ничего пить и вашего языка не понимаю, — дождавшись затишья в многоголосье объявил Джаред на греческом и попытался встать. Тяжёлая рука соседа грубо вернула его в сидячее положение и он продолжил что-то раздражённо выговаривать Джареду. Остальные присутствующие единодушно поддакивали и вставляли одобрительные междометия. Актёр попытался ещё раз встать, но его толкнули обратно. В следующее мгновение кто-то грубо подвинул его с края скамьи дальше, загородив таким образом любой путь к отступлению. Новый сосед оказался массивной детиной со свирепым лицом обезображенным шрамом, который вёл от правой щеки до подбородка через искаженные в оскале губы. Как будто его угрожающего вида было недостаточно, он выудил из своего одеяния нож и приставил его остриё к шее Джареда. — Если вы мне перережите горло, то я вам точно не смогу ничего заплатить, — не расчитывая особо на понимание, но пытаясь хоть как-то среагировать на угрозу наигранно спокойным тоном сказал Джаред. Как он и предугадал, его фраза не принесла никакого положительного результата, но, по крайней мере, его горло пока что оставалось в изначальном состоянии. Женщина опять начала говорить, а окружавшие поддакивать. — Я друг самого царя Александра и также вашего губернатора Мазея, — Джаред лихорадочно искал выхода из сложившейся катастрофической ситуации, но ему мало что приходило в голову. Даже если его фразу полностью не поняли, он очень надеялся, что громкие имена заставят задуматься чересчур разгулявшихся посетителей трактира. После брошенных Джаредом имён тишина установилась только на мгновение, после чего упрёки и угрозы на неизвестном языке продолжились, теперь уже разбавленные смехом. Актёр понял, что ему просто не поверили. Вдруг сосед справа стал тыкать ему в плечо и Джаред непроизвольно повернулся к своему обидчику. Через мгновение он осознал, что тыканье было целенаправленным — незнакомец указывал на пряжку, которая держала хламиду на правом плече. Пытаясь игнорировать острие ножа, который всё ещё был приставлен к его горлу, Джаред стал лихорадочно откалывать драгоценность. Задача оказалась не из лёгких из-за дрожания рук, но наконец он в этом преуспел. Бросив лишь мимолётный взгляд на украшение, которое показалось ему весьма дорогим, он молча протянул его женщине. Та стала внимательно рассматривать пряжку, но по её довольной улыбке он понял, что плата была более, чем достаточной. Хозяйка питейного заведения (ну, или жена хозяина, Джаред был не совсем уверен да и это не имело особого значения), кивнула в сторону актёра и дала какие-то наставления, после чего нож был убран от его горла и верзила, который его держал удовлетворённо хмыкнул и пододвинул забытую чашу с киселём ближе к Джареду. Актёр хотел было отказаться от злосчастного напитка, но потом подумал, что это может быть расценено как оскорбление и начал медленно пить из торчащей тростинки. Вкус напитка оказался неприятно горьким и недостаточно процеженным, но отступать было неосторожно и Джарёд огромным усилием воли умудрился выцедить почти всю жидкость. Он медленно отодвинул чашу и непроизвольно закашлялся. Вокруг засмеялись и пододвинули к нему тарелку с орехами и сухофруктами. Джаред из приличия выбрал несколько и отправил их к себе в рот под пристальным вниманием окружающих. Очень надеясь на то, что его присутствие больше не требовалось, американец попытался встать со скамьи, но его тут же усадили обратно и придвинули новую кружку с напитком. Актёр испугался, что его и за это заставят платить и попытался отодвинуть сосуд от себя, но обладатель ножа стукнул по столу кулаком и, схватив другой рукой кружку, подставил её к губам актёра. Джаред не мог придумать ничего лучшего как начать кашлять и сделал вид, что его сейчас начнёт рвать. Приём оказался успешным и его воинственный сосед вскочил со своего места. Джаред не преминул воспользоваться сложившейся ситуацией и, перепрыгнув через скамью, поспешил к выходу. От резкого движения хламида, не скреплённая больше пряжкой, упала на пол, но артисту было не до таких мелочей. Вдогонку ему понеслись свист и улюлюканье и вдруг резкая боль обожгла левое предплечье, на прощанье кто-то полоснул его ножом, но Джаред не стал даже оглядываться и в несколько прыжков оказался у двери. С него достаточно было приключений и секундами позже он уже был на улице. Подчиняясь скорее инстинкту, чем осмысленному решению, он побежал направо по полутёмной улице, а потом стал петлять как заяц, надеясь оторваться от погони если кто-то вздумал и дальше сводить с ним счёты. Он не был уверенным сколько времени так прошло — вечность или минуты? Он остановился, прислушиваясь, но первые мгновения он не мог ничего слышать, кроме громкого биения своего сердца. Он наклонился, опуская руки на колени и пытаясь придать своему дыханию равномерность. Когда ему это в некоторой степени удалось, он огляделся. Вокруг была темнота из которой неясно проступали очертания домов, но никаких признаков погони не было. Он взглянул наверх, луны теперь не было видно, и лишь звёзды тускло мерцали на недосягаемой высоте. Он огляделся ещё раз пытаясь хоть как-то сориентироваться; он надеялся, что сможет увидеть дворец или один из высоких храмов, которые, как он помнил, были достаточно хорошо освещены и выше остальных построек. Несколько тёмных глыб подсвеченных далёкими огнями виднелись в разных сторонах от его местонахождения, но Джаред никак не мог определить, которая из них является дворцом. Вдруг, словно ниоткуда (а скорее всего просто из-за поворота), появился огонь факела. Он был ещё достаточно далеко от Джареда, поэтому актёр успел отпрыгнуть с середины улицы и вжался в стену какого-то дома. Весьма удачно это строение обладало выступом и американец зажался в угол, надеясь остаться незамеченным. Вскоре он увидел отблески пламени на земле и услышал шаги приближающегося человека. Затаив дыхание, актёр попытался вжаться ещё глубже в стену своего убежища. Рука болезненно ныла от полученной раны, но только сейчас, собравшись и стоя неподвижно, он ощутил эту боль по-настоящему. Закусывая верхнюю губу, чтобы не вырвался непроизвольный стон, и крепко зажмуривая глаза, чтобы сосредоточиться, он ждал пока незнакомец пройдёт мимо. Вдруг жар факела полыхнул ему в лицо и холод стали коснулся его горла. «Опять?!» в отчаянии подумал Джаред и открыл глаза. Желто-оранжевые языки огня выхватили из темноты фигуру с ног до головы закутанную в плащ оставлявший открытым только часть лица и светлый локон, выбившийся из-под капюшона. Незнакомец спросил что-то и по тембру его голоса Джаред подумал, что имеет дело со своим сверстником. — Я не понимаю вашего языка, — устало ответил актёр. — Нафиг тогда шататься одному по Вавилону среди ночи, если не знаешь местного языка? — Насмешливо спросил незнакомец на греческом. — Я уже понял свою ошибку, — чуть ли не прошептал Джаред и непроизвольно перехватил правой рукой левое предплечье, где рана стала довольно болезненно напоминать о своём существовании. — Что у тебя там? — незнакомец поменял угол наклона своей руки державшей факел, так что он теперь освещал не лицо Джареда, а раненное предплечье. — Так, пустяки, — болезненно ответил артист. — У меня нет никакого оружия, может уберёшь свой нож с моего горла? — Это не нож, — усмехнулся доброжелательный прохожий, но оружие убрал, — это называется копис. — В темноте не видно, — съиронизировал Джаред. — Могу теперь идти? — Куда? — Домой. — А где дом? — Там, — Джаред махнул рукой в неизвестность. — А, понятно. Меня зовут Дорос, сын Хипатоса с Наксоса. Я тут живу неподалёку. Пошли, я тебя перевяжу и пригрею на ночь. — Ты всегда такой добрый? — Нет, только по настроению. Сегодня оно у меня хорошее. Идёшь? — Ну хорошо, — согласился Джаред, игнорируя внутренний голос, нашептывающий ему, что скорее всего он вот-вот попадёт из одной заварухи в другую. — Зовут-то тебя как? — Джаред. — Как-как? — Джаред. Да, я знаю, не очень греческое имя. Можешь звать меня Лето. — И какие-такие у тебя основания называться именем матери Аполлона и Артемиды? Не боишься? — Чёрт, я совсем забыл. Считай, что ты этого не слышал. Как насчёт Даред? Будем почти тёзками. — Я смотрю, ты со странностями. И откуда же ты такой взялся, Даред? — Долгая история. Мы скоро придём? — Да, уже недалеко. — А как ты меня увидел? Ну, в углу? Мне показалось, я хорошо спрятался. — Я увидел тебя ещё издалека, когда ты стоял посередине улицы, а потом метнулся в сторону. — У тебя хорошее зрение. — Не жалуюсь. — А может я не метнулся в сторону, а просто пришёл к своему дому и зашёл вовнуть? — Может. Тогда бы мой копис воткнулся бы в пустоту или в стену дома. — А скажи мне, Дорос, сын Хипатоса с Наксоса, как так получилось, что ты имеешь свой собственный дом в Вавилоне? — Много будешь знать — скоро состаришься, — съязвил новый знакомый, — вот мы и пришли. — Он выудил из складок своей одежды ключ и открыл дверь, пропуская Джареда вперёд, — милости прошу. Американец шагнул в темноту и сделал несколько неуверенных шагов по плотно утрамбованному полу. Дорос последовал сразу за ним и стал зажигать несколько небольших ламп, расставленных в скромной комнате состоявший из широкого комода покрытого тканным ковром, небольшого деревянного стола приткнутого к одной из стен, трёх стульев расставленных здесь и там по комнате и стеллажа у стены, заполненного разными баночками и шкатулками. Единственный проём в одной из стен был занавешен темным покрывалом, а небольшое окошко закрыто наглухо ставнями. — Есть будешь? — спросил участливо Дорос и скинул плащ в который был до этого закутан с головы до ног. — Я не столько голоден сколько устал, — честно признался Джаред, — да и рана ноет. У тебя есть что-то, чем я могу её перевязать? — Тебе повезло, я — врач. Так что садись вот сюда, — и он указал на комод, — я сейчас тобой займусь. — Надо же, действительно повезло, — согласился Джаред и стал разглядывть незнакомца. Он был ещё моложе, чем предполагал Джаред по голосу, лет двадцать пять или от силы тридцать, блондин с непослушной копной вьющихся волос и весьма привлекательными чертами лица. Но не слишком ли он был молод для врача? Так или иначе, новый знакомый Джареда знал, что делать. Он мастерски обработал рану каким-то раствором, потом заставил его рассказать, как эта рана была приобретена, деловито поддакивая и вставляя насмешливые комментарии и всё лишь для того, чтобы отвлечь Джареда от болезненных ощущений зашиваемой раны. Американец жмурил глаза, высказывал весь свой запас нецензурной лексики (прибавляя к греческим эпитетам не менее цветастые английские выражения), мотал головой и даже умудрился наступить несколько раз на ногу своего спасителя. — Вообще-то, ты легко отделался, — подытожил Дорос, с удовольствием разглядывая результат своей работы. Потом он аккуратно наложил повязку на только что наложенный шов и встал, собирая инструменты и оставшиеся материалы. — Ну так что, есть всё-таки будешь или сразу на боковую? — спросил врач. — Нет, я спать, а где? — Вот здесь и обустраивайся, я тебе сейчас принесу матрас, чтобы было помягче и чем-то накрыться сверху. Кстати, завтра ранний подъём. — Почему? — недовольно спросил Джаред. — Мне надо навестить с утра несколько пациентов. — Ты мне так и не рассказал, что ты делаешь в Вавилоне? Ты здесь давно живешь? — Я же сказал, завтра ранний подъём, так что сейчас не до душещипательных историй. Может в другой раз. Да, так где ты всё-таки живёшь? — Во дворце, — Джаред потупил глаза для приличия. — Ах вот как, интересно… — улыбка Дороса носила несколько насмешливый, но всё же достаточно дружелюбный характер. — И в каком именно дворце? — В главном, — ответил американец не почувствовав подвоха. — Которой у ворот Иштар? — Да, тот самый. — А тебе известно, что их там несколько? Это целый дворцовый комплекс. — Я не заметил, — равнодушно пожал плечами Джаред, пытаясь скрыть смущение и подозревая, что его спаситель может заподозрить его в преувеличении собственного статуса. — Ладно, это не важно, — успокоил его врач, — если тебя проводить завтра к воротам Иштар, ты оттуда дорогу найдёшь? — Да, обязательно, так ты мне покажешь утром, как туда добраться? — Я не смогу, так как мне надо быть пораньше у одного из моих больных, а оставить ключа я тебе не могу, он у меня один. Я попрошу соседского мальчишку, он тебя проводит. А теперь спать. — Хорошо. Но подожди, я хочу с тобой расплатиться, как мне потом тебя найти? — Мне хорошо платят мои постоянные клиенты, так что от тебя мне ничего не надо. Спокойной ночи. — Я тоже не из бедных, — заупрямился Джаред. — И хочу тебя отблагодарить. — Ну хорошо, — согласился Дорос. — Пойдёшь в храм бога Сина и спросишь там человека по имени Нарам-Син. Он знает, как меня найти. — Ладно, — согласился Джаред. Он чувствовал, что его глаза начали слипаться и он с трудом дождался, пока Дорос принесёт ему обещанные удобства. Как только его голова коснулась подушки, он заснул не дождавшись, пока его новый знакомый потушит свет или скажет ещё какие-нибудь напутствия. Утро наступило слишком быстро и его хозяин явно спешил. Джаред был бесцеремонно выпровожен на улицу и Дорос впопыхах вручил ему какой-то кулёк с орехами и бурдюк с неизвестной жидкостью, и, быстро распрощавшись, пошёл по своим делам. Ожидавший Джареда мальчишка оказался шустрым сорванцом лет десяти и уверенно потащил актёра по переулкам города. Он что-то увлечённо рассказывал на своём языке, дополняя непонятную американцу речь жестами, мимикой и гримасами. Но Джареду почему-то не особенно хотелось вникать в смысл монолога. Рана на руке неприятно ныла, голова болела и вообще настроение было ни ахти-какое несмотря на солнечный день и весёлого спутника. Он вполне понимал, что его ожидала приличная головомойка по возвращении во дворец и ночная авантюра почему-то потеряла свою вчерашнюю привлекательность. Они покинули застроенную часть города и оказались на каком-то базаре, где бойко шла торговля, стоял шум и гам, и где покупатели и продавцы были частью какого-то непрекращающегося броуновского движения из которого Джаред хотел бы скорее выбраться, но он не знал, как сказать об этом своему спутнику. Впрочем, как только актёр смог превозмочь свою неприязнь к бойкой толпе и поднял свои глаза повыше, он увидел громаду дворца не так уж и далеко от их местонахождения. Он ускорил шаг почти до бега, но мальчишка не отставал и по-прежнему болтал непрерывно. Джаред заметил, что паренёк постоянно указывает ему куда-то направо и, повернув голову в этом направлении, он понял, что его спутник указывает ему на ворота Иштар. Да, они были абсолютно великолепны, но у Джареда не было ни времени, ни желания рассматривать эту красоту, тем более, что на него опять накатились воспоминания о фильме и о съёмках сцен Вавилона в киностудии под Лондоном. Да, в фильме всё было проще, эх, если бы можно было вернуться в те времена! В этот момент он бы не задумываясь променял лицезрение этих ворот в реальности на искусственную красоту макета. — А ну-ка стоять! Не двигаться! — кто-то заорал над самым ухом Джареда и вцепился в его предпречье мертвой хваткой. Актёр мотнул головой, отгоняя мечты и, вернувшись в реальность, уставился на злое лицо Мюллера. — Ну почему именно ты! — воскликнул Джаред раздражённо и сделал несколько шагов назад пытаясь отделаться от мёртвой хватки шефа гестапо. — Была бы моя воля!… — начал было Мюллер, но не продолжил свою мысль, — ты, никак, во дворец решил вернулся. Нагулялся? — Я тебе отчитываться не собираюсь, — Джаред вполне сносно изобразил королевское высокомерие. — Я — во дворец, а ты можешь катиться на все четыре стороны. — Американская выскочка! Да кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать?! Его тут с ночи по всему городу ищут, а он как ни в чём не бывало прогуливается. Ты что думаешь, тебя другие встретят с распростёртыми объятиями? — Немец говорил зло, но не орал и ногами не топал. Не дожидаясь реакции от своего пленника, он обратился к окружавшим его стражам, которых Джаред заметил только в тот момент, когда они приблизилась, повинуясь пригласительного жесту Мюллера. — Вы, двое, — шеф гестапо обратился к стоящим в непосредственной близости, — пойдёте с нами обратно во дворец в наши апартаменты. Все остальные — разделитесь на пары и оповестите другие группы, что беглец найден и они могут возвращаться. Стражники согласно закивали головами и начали расходиться в разных направлениях, и лишь двое, выбранные Мюллером для их сопровождения, остались на месте. — Один идёт впереди, другой — сзади, — Мюллер продолжал выдавать распоряжения. — Ну, ты собираешься двигаться? — он обратился к Джареду, — или тебя силком тащить надо? — Ты мне не начальник, — огрызнулся Джаред. Он огляделся по сторонам, мальчишки нигде не было. «Смышлённый малец», подумал актёр и молча последовал за стражником. Мюллер пристроился со стороны, и к величайшему удивлению Джареда, не проронил ни слова до тех пор, пока оба не оказались в покоях, из которых Джаред сбежал прошлым вечером. Стража осталась за дверьми, почтительно пропустив внутрь гостей губернатора Вавилона. В главной комнате никого не было, хотя в лампах горел огонь и несколько небольших столов были уставлены едой. Мюллер сел на одно из лож и налил себе какой-то напиток из кувшина. Сделав глоток, он громко позвал: — Шелленберг, принимай гостей! Через мгновение в комнату быстро вошёл Табаков и, фыркнув в сторону шефа гестапо на его глупое приветствие, уставился на Джареда. Молча обведя взглядом стоящего посреди комнаты актёра и задержавшись на перевязанном предплечье, он произнёс: — Более глупой выходки придумать было невозможно. Какого чёрта ты полез искать приключений на свою задницу? У нас что, мало проблем? — Проблем у нас так много, что одной больше, одной меньше, не имеет особого значения, — философски ответил он и, сев на ложе подальше от Мюллера, стал накладывать себе в тарелку. — Интересный подход, — протянул Табаков, — посмотрим, что на это скажет Гефестион. — Он что, ещё не знает? — удивился Джаред. — Не знаю, может быть и нет, — Табаков сел напротив американца, но к еде не притронулся. — Когда мы обнаружили твоё исчезновение, мы оповестили Оробатиса. Он побежал искать Мазея, но тот ещё праздновал вместе со всеми. Он предусмотрительно решил не привлекать внимания и только через какое-то время смог найти подходящий момент, чтобы дать знать губернатору о случишемся, а тому потребовалось ещё больше времени, чтобы найти удобный момент и удалиться. Мазей предусмотрительно решил не привлекать внимания Александра и поэтому не стал ничего говорить Гефестиону. Александр и так был недоволен из-за того, что его любимый генерал и Мазей так долго отсутствовали на пиру. В общем, сатрап быстро отдал Оробатису приказания организовать поиск и удалился обратно на пир. Все разбились на группы, один из наших и по десять человек из стражи. Меня оставили здесь координировать, потому что Мазей не хотел, чтобы я пока показывался за пределами этой комнаты, ну, во избежание всяких слухов и недоразумений. Мазей последний раз приходил около часа назад узнать как идёт поиск, но мне нечего было сообщить. — Что, пир закончился только час назад? — удивился Джаред. — Нет, несколько раньше, тогда Мазей вернулся и сказал, что ему не удалось переговорить с Гефестионом, потому что тот был постоянно при Александре и на пиру не выдалось ни одного удобного момента, чтобы отвлечь царя. Ну, а потом оба удалились вместе и Мазей счёл благоразумным не врываться к ним в спальню. Сатрап тоже пошёл ночевать в свои покои во дворце, чтобы не привлекать внимания. Он обещал скоро вернуться, так что будем его ждать, ну и пока другие подтянутся. Мюллер, — Табаков повернулся в сторону, обращаясь к шефу гестапо, — ты не забыл отправить освободившуюся стражу найти другие группы и оповестить их? — Не тычь мне, — вяло огрызнулся немец, — я без тебя знаю, что делать. Ещё не хватало какому-то артистишке выдавать мне указания. Табаков только пожал плечами на оскорбление и повернулся обратно к Джареду. — Ладно, рассказывай, где был, что видел, что делал? — Да так...... — Заметь, я тебя не спрашиваю на кой ляд ты убежал. — Благодарю. Но я отложу мой рассказ до тех пор пока остальные соберутся, а то не хочется рассказывать одно и тоже десять раз. — Как знаешь, не неволься. Табаков хотел ещё что-то добавить, но в этом момент отворилась дверь и вошёл Тихонов. Не успел он начать расспрашивать, как начали подходить и другие участники поисковой партии пока, где-то через час, все не собрались вместе. Где-то к концу пришёл и Мазей, который сообщил, что только что был в покоях Александра, но не нашел там ни самого царя, ни Гефестиона. — Хорошо, что я хоть смогу сообщить ему хорошие новости, что Джаред нашёлся, — заметил он, направляясь к двери. — А может вообще не будем говорить, что он исчезал, — предложил Колин, так как чувствовал себя виноватым в том, что именно из-за его слов Джаред решил сбежать. — Я думаю, не стоит скрывать это от Гефестиона, — высказался Шелленберг, — во-первых, высока вероятность, что он всё равно об этом узнает от кого-то из стражей или тех, кого мы распрашивали на улицах и во дворце, а во-вторых, надо будет объяснять вот эту повязку на руке, — он кивнул на Джареда, — да и вообще, мы ещё не знаем, чем «наш современный Гефестион» занимался всю эту ночь и во что его приключения могут всем нам вылиться. К тому же, зачем создавать Мазею возможные неприятности, не так ли, губернатор? — Я намерен рассказать всё Гефестиону вне зависимости от вашего решения. — А наше решение такое же — мы не будем ничего скрывать от Гефестиона, — Шелленберг ответил за всех. — Я рад, что вы приняли правильное решение, — подтвердил Мазей не дожидаясь пока кто-то ещё выскажется. — Я сейчас отыщу Гефестиона и надеюсь у меня будет возможность ему всё рассказать и даже привести сюда. И никакой самодеятельности в моё отсутствие. В этот момент из комнаты стражей послышался какой-то шум и голоса. — Может, это Гефестион вернулся, — с надеждой в голосе предположил Визбор. Через мгновение дверь распахнулась и через неё, окружённый стражей, вошёл незнакомый человек. Мазей на мгновение замер, но тут же нашёлся. — Царь Александр, — он почтительно поклонился новоприбывшему.