Зелье

      Коритора бросает ключи на диван, пока Оцукин хлопает дверью, запирая её. Они только-только вернулись домой после того, как их жестоко выгнали из своей квартиры Сигукин с Бачикин.  — Как думаешь, что это было? — спрашивает Оцукин, попутно снимая шарф и вешая его на крючок у двери.       Коритора хлопает руками по бёдрам, хмыкая в раздумьях.  — Я действительно думаю, что им реально просто хотелось заняться сексом, а мы им мешали, — в итоге выдаёт он, пожимая плечами.       Оцукин смеётся.  — Да, вероятнее всего, — соглашается, кивая. — Ну, а я сейчас приму душ, что-то как-то жарковато, — объявляет он, прежде чем поковылять к ванной, Коритора на это лишь кивает.       Пока Оцукин плескается в душе, Коритора плюхается на диван, морщась, когда брошенные ранее ключи утыкаются в спину. Сморщившись от боли, он извивается, пока наконец не находит причинивший кучу боли и страданий металл и не кидает их на столик. Он напевает, пальцами постукивая по животу, ожидая, когда Оцукин выйдет из ванной, но проходит секунда, две… двадцать минут, а парня ещё нет, из-за чего внутри зарождается небольшая тревога, поэтому он с тяжёлым вздохом отлипает от дивана, глядя в сторону ванной.       Он знает, как сильно Оцукин любит принимать ванну, нежиться в водичке, намывая себя до блеска, поэтому, даже когда парень спешит, это занимает по меньшей мере минут тридцать. Но обычно всё это время он пел или же просто мычал под нос, а сейчас — тишина, и именно она привлекает внимание Кориторы.       Чуть хмурясь, он идёт в сторону ванной, как вдруг резко останавливается, когда слышит… Звуки, исходящие из ванной. Вот только это совсем не пение Оцукина.       Это его стоны.       И у Кориторы сразу встаёт. Всего секунду назад его член был вялым, а сейчас же он до боли каменный.       Он цепляется за дверную ручку, поворачивая, и входит без стука. Он слышит, как вода льётся в ванную, как и стоны Оцукина, что отскакивают от стен прямо в уши. Широкими шагами Коритора топает к ванне, быстро отодвигая занавеску, и видит прекрасную картину — обнажённого Оцукина с широко расставленными ногами, что толкает уже три пальца в свою розовую дырку.  — Оцукин, — хрипит он, чувствуя, как истекает смазкой от вида парня.       Оцукин скулит, медленно хлопая мутными от похоти глазками, стараясь сфокусироваться на Кориторе.  — Т-Тора. Я-я звал те-тебя, — стонет он, пихая пальцы внутрь, — Ты должен трахнуть меня, Тора. Должен с-сейчас же. По-пожалуйста. Я н-не могу, — хнычет он, прежде чем приставить ко входу четвёртый палец. — Не-недостаточно, — хлюпает носом, глаза блестят от собиравшихся на уголках слёз. — Н-нужен ты, мн-не нужен ты.       Коритору будто током ударяет от слов, и он замирает, после приходя в действие. Наспех сняв одежду, он присоединяется к Оцукину, залезая в ванную, охая и случайно выключая душ, когда старший резко вскакивает, толкая его, чтобы в следующий момент оседлать.  — Блять. Блять, — выдыхает он, пальцами сжимая бёдра Оцукина.       Он поддаётся вперёд, зубами прихватывая сосок Оцукина, отчего спина парня выгибается в удовольствии. Одной рукой скользит к заднице и, перед этим сжимая в ладошке сочную половинку, скользит между ягодиц, останавливаясь у пальцев Оцукина, что всё ещё засунуты внутрь. Пальцами собрав смазку, он без предупреждений проталкивает ещё палец вдобавок к тем четверым.       Оцукин кричит, обожая ощущение того, как его растягивают, и толкается бёдрами, трахая себя сплетением их пальцев.  — Т-Тора, пожалуйста, — стонет он, в бессилии укладывая голову на плечо парня, присасываясь к коже на шее и прикусывая её, — Заставишь меня кончить Тора? Оттрахаешь очень-преочень хорошо? — шепчет поплывшим голосом, мягкостью в тоне завлекая в сети.       Член Кориторы дёргается, отзываясь на слова, и Оцукин всхлипывает, чувствуя, как орган дёргается под ним, дёргается так, чтобы его член соприкасался с членом Кориторы, и продолжает движения, наслаждаясь фрикциями.       Не сдержавшись, Оцукин вытаскивает пальцы — свои и попутно Кориторы — и нависает над членом парня, чья головка красная, сочащаяся смазкой, а вкусный ствол увит венками по бокам. Сделав глубокий вдох, он опускается, раскрывая рот в беззвучном стоне, когда головка давит на анус. Коритора восхитительно большой, да так, что, даже растягивая себя пятью пальцами до этого, он всё ещё чувствует лёгкое жжение, насаживаясь на него.       Коритора откидывает голову, громко выдыхая, когда Оцукин опускается полностью. Он на все сто процентов может чувствовать, как крепко парень сжимает его внутри, и стискивает челюсть, до крови прикусывая губу, стараясь замереть и не делать никаких поступательных движений в приглашающую теплоту. Следующие несколько секунд — и ад, и рай для него, так как Оцукин начинает привыкать к Кориторе глубоко внутри него, дрожа, когда головка случайно попадает по простате.  — Ох, охх, ох, — хнычет он, начиная двигать бёдрами быстрее, проверяя, чтобы член попадал в тот самый сладкий комочек, который заставляет звёзды под веками расцвести и сиять каждый грёбаный раз.       С коротким рыком Коритора подхватывает Оцукина под бёдра, раскрывая, и укладывает в ванну, толкаясь внутрь так сильно, что старший дрожит под ним, в беззвучном крике раскрывая рот, когда Коритора продолжает фрикцию. Шлепки от столкновения тел эхом разносятся по маленькой комнатке.  — Ты кончаешь? — рычит Коритора, крепко сжимая бёдра стонущего под ним парня так крепко, чтобы удержать дрожащее тело именно там, где хочется ему.       Оцукин всхлипывает, кивая, его голова мотается во все стороны, когда изо всех сил хватается за бортики ванны, чтобы не откинуться из-за силы, с коей напирает Коритора. Ох, и чёрт, ему нравится это.       Коритора придвигает Оцукина ближе к себе, и Оцукин стонет, бессвязно лепеча, когда член парня снова и снова попадает по комочку нервов.  — Да? Нравится это, Оцу? — спрашивает он, рыча, медленно вытаскивая член из парня, чтобы в следующий момент толкнуться внутрь, ударяя по простате так сильно, что перед глазами Оцукина всё покрывается тёмными пятнами в то время, как его член извергает сперму, забрызгивая белёсой жидкостью всё тело. Коритора не отстаёт от него, кончая внутрь Оцукина.       Оцукина потряхивает под ним, словно тряпичную куклу, тело время от времени дёргается от убийственного оргазма; Коритора осторожно подхватывает его под бёдра, всё ещё двигаясь и выжимая всё до последней капли, и, слегка задыхаясь, вздыхает, когда чувствительность становится просто сверхъестественной, безумием внутри реагируя на плотно обволакивающее тепло внутри Оцукина.       Спустя минуту или около того Коритора убирает влажные волосы со лба Оцукина, мягко целуя покрытую испариной кожу.  — Оцу… Оцукин? — хрипит он, ещё не восстановив дыхание.  — Чт… — сонно бормочет парень. — Что за херня только что произошла.       Коритора мычит, соглашаясь, его собственные веки с каждой секундой тяжелели всё больше и больше, пока, наконец, не слипаются.  — Нет-нет, не подумай, что я жалуюсь, — продолжает Оцукин, оглаживая ключицы Кориторы. — Ты всё ещё трахаешься хорошо. Боже.       Коритора на это тихо фыркает.  — Просто «хорошо»?  — Хорошо. Прекрасно. Великолепно. Лучшая грёбаная секс-машина в моей жизни.  — И ты моя. Кажется, я потерял весь свой запас спермы за один оргазм. Не думаю, что смогу ещё когда-нибудь заниматься сексом.       Оцукин хихикает, и вскоре они оба заливаются смехом над сложившейся ситуацией. Их тела мокрые и липкие от воды, пота и спермы, что разбрызгана повсюду на «месте преступления».       Они лежат в полнейшей тишине несколько минут, совершенно не заботясь ни о чём, пока Оцукин не двигает бёдрами, случайно стимулируя мягкий член Кориторы, что так и остался внутри. Они резко поворачиваются друг к другу, с недоверием смотря в глаза, пока член парня медленно твердеет внутри Оцукин, растягивая его снова; взгляд Оцукина обрастает шоком, когда он чувствует, что и его собственный член идёт против системы, твердея и истекая смазкой.  — У меня внезапно возникло желание трахнуть тебя у стены, Оцу.  — Ох, ладно, пожалуйста, давай.       Когда они всё же выкарабкиваются из ванны, Коритора подхватывает Оцукина под зад, беря на руки, на что Оцукин лишь довольно обвивает ногами тонкую талию парня.  — Боже, с чего это ты вдруг стал таким сильным, — бормочет он в шею, когда Коритора вытаскивает их переплетённые тела из ванной прямиком в спальню.  — Даже понятия не имею, серьёзно, — отвечает он, прежде чем обернуться и прижать старшего спиной к стене. — И как же нам дальше это сделать, м? — спрашивает он.       Оцукин ёрзает, останавливаясь, только когда убеждается, что верхняя часть спины плотно прижата к стене.  — Теперь перемести руки, оберни вокруг моей спины, прижми меня ближе и… Ох, чёрт… — обрывается со стоном, когда Коритора насаживает его на свой член. Парень не слушает, более того, даже не ждёт дальнейших указаний, просто, следуя инстинктам и чистой похоти, вколачивает Оцукина в стену.       Голова парня всё же с глухим стуком ударяется о стену, когда Коритора находит идеальный ритм, быстро двигая бёдрами с грудным рычанием.       Член Оцукина качается в такт толчков, соприкасаясь с животом и размазывая больше и больше смазки по коже; он чувствует, будто держится за свою дорогую жизнь, стараясь не отъехать, каждый раз, когда член Кориторы скользит по стенкам внутри. Он крепче сжимает Коритору между ног, пальцами впиваясь в плечи парня, когда чувствует, как в паху скапливается тяжесть приближающегося второго оргазма.  — Т-Тора, — стонет он. — Боже. Ты трахаешь м-меня так-так хорошо, — вскрикивает он, жмуря глаза от удовольствия.  — Да? — хмыкает Коритора, его загопевшая кожа раскраснелась и блестит от пота, видно, как мышцы живота сокращаются при каждом толчке. — Хочешь сказать, я заставлю кончить тебя снова, Оцу?  — Ммм-хмм, — охает Оцукин. — Д-да, я с-собираюсь кончить о-очень сильн-но, снова, — хнычет он, скользя вверх и вниз по члену парня.  — Хочу попробовать это. На вкус. Хочу вылизать и высосать всю сперму из тебя, — рычит Коритора, прикусывая мочку уха парня и языком исследуя ушную раковину.       Оцукин стонет в удивлении. Поскольку из них двоих именно Коритора — тот, кому не совсем нравятся грязные разговорчики, что, наоборот, являются сильной стороной Оцукина, то, что именно сейчас шепчет Коритора на ушко так горячо, обдавая тёплым дыханием шею, приносит настолько сильное удовольствие, что парень почти подходит к краю.  — Скажи, когда почувствуешь, что кончаешь, — стонет Коритора, лбом прижимаясь ко лбу Оцукина и глядя парню прямо в глаза. Глаза тёмные, широко распахнутые, затуманенные похотью, но и теплотой. Всё ещё нежной теплотой.  — Я реально, — хрипит он. — Близок.       Коритора хмыкает, увеличивая темп и крепче прижимая парня к себе, когда Оцукин стукается о стену сильнее.       Оцукин кричит, срываясь на конце:  — Я кон-н… Я по-почти… Тора! — всхлипывает он.       И Коритора останавливается.       Он приподнимает Оцукина, в итоге оставляя ни с чем: без оргазма и члена в заднице. Дырочка судорожно сжимается выталкивая сперму, что была внутри ещё с прошлого раза.       Оцукин едва ли не плачет и проклинает Коритору за внезапный стоп, когда тот вдруг буквально кидает его на кровать; отпружинив от матраса, примерно на секунду он вновь поднимается в воздух, прежде чем упасть на мягкую постель. Не давая даже пары секунд, чтобы вдохнуть, Коритора бросается на него, пихая в задницу два пальца и безжалостно сгибая их, надавливая на простату.       Ноги Оцукина автоматически поджимаются и коленки сводятся, когда на парня наплывает волна удовольствия, слишком огромная для его маленького тельца, но Коритору это не волнует, он лишь широко расставляет их, пристраиваясь между, и закидывая себе на плечи, дабы те вновь не свелись.  — Т-Тора, — хнычет Оцукин снизу, мотая головой.       Он чувствует, как Коритора свободной рукой тянется к его ладошке, переплетая пальцы и сжимая, чтобы успокоить. Его всхлипы, стоны и тяжёлое дыхание на двоих нарушали тишину комнаты.  — Кончи. Пожалуйста, Оцу, — шепчет Коритора, прежде чем взять член парня в рот.       И если Оцукин был твёрдо уверен, что всё лучшее уже произошло с ним, то сейчас всё посыпалось и упало тяжёлыми кусками на землю, потому что он точно не был готов к двойной стимуляции: пальцы Кориторы нежно оглаживают простату, надавливая время от времени, а его восхитительный рот берёт эрекцию Оцукина на всю длину.       Коритора осторожно начинает двигать головой, медленно, иногда причмокивая. Особое внимание он уделяет головке, нежно покусывая и посасывая её, языком проходясь по щели, будто призывая Оцукина кончить прямо сейчас.  — Ох, блять, бля-ать, — кричит парень, подкидывая бёдра и трахая Кориторы рот. Свободной рукой он зарывается в волосы Кориторы, оттягивая их; глаза закатываются от удовольствия, когда парень надавливает на комочек нервов, одновременно втягивая щёки и отсасывая.       И Оцукин кончает.       Он кончает в рот парня так сильно, что сперма заполняет горло и, не умещаясь во рту, стекает с губ. Чувствует, что Коритора убирает пальцы с простаты, чтобы в следующий момент надавить на неё так сильно, что ещё одна струйка спермы выходит ему прямо в рот.       Коритора сглатывает и облизывается, прежде чем высунуть язык и собрать остатки спермы с тела парня, облизывая член и собирая последние капли семени.       Оцукин жалобно скулит, и Коритора, пожалев, начинает вытаскивать пальцы, но его останавливают, слабо сжимая запястье.  — Н-не хочу чувствовать п-пустоту, — слышится едва различимое бормотание, и после пальцы парня пихают обратно. — Просто не… не трогай простату, — хрипит Оцукин.       Коритора усмехается, в следующий момент наклоняясь и целуя парня в животик.  — Ладно.       Оцукин замолкает на несколько секунд, пытаясь восстановить дыхание и собрать себя по частям — и, честно говоря, он на некоторое время забывает своё имя, потому что, кажется, его мозг вытрахали с его душой прямо из тела, — но после вспоминает, что Коритора ещё не кончил.       Он слабо шевелит рукой, пока не натыкается на бёдра парня, после ладошкой поднимаясь вверх-вверх-вверх, и Коритора шипит, когда ладонь Оцукина обхватывает его колом стоящий член.  — О-Оцу, всё в порядке, правда. Я прост… ох, кончу позже, — выстанывает он сквозь стиснутые зубы.       Оцукин усмехается, прежде чем начинает водить ладошкой по органу вверх и вниз. Другой рукой он обхватывает запястье Кориторы, наконец, вытаскивая его пальцы из своей задницы. Затем делает резкий рывок, переворачиваясь на кровати так, что его грудь опускается на матрас. Отпустив эрекцию Кориторы, он ведёт руками к заднице, ладонями обхватывая ягодицы и раздвигая половинки, открывая вид на сморщенное колечко мышц, которое, он уверен, красное и липкое даже на вид от смазки и спермы парня.  — Давай же, Тора, — тихо шепчет он. — Я ведь всё ещё могу тебя принять, — предлагает он.       Но Коритора, будто замороженный, остаётся неподвижным, и тогда Оцукин скулит:  — Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты заполнил меня.  — Оцу, — хрипит парень.       Оцукин ухмыляется реакции, раздвигая ноги ещё шире.  — Пожалуйста, Тора. Я хочу чувствовать твоё семя внутри. Просто кончи в меня, — выдыхает он.       И спустя пару секунд он чувствует длинные пальцы Кориторы, сжимающие его ягодицы и раздвигающие ещё больше.  — Ты выглядишь просто потрясающе, заполненным мной, Оцу, — стонет Коритора, прежде чем наклонится и слизать тоненькую полоску спермы, стекающей по внутренней стороне бёдер.  — Ах, чёрт! — проклинает Оцукин, чуть не падая на кровать от прикосновений горячего языка Кориторы к чувствительному колечку мышц. — Тора, ах, Тора, пожалуйст-та, — умоляет он, уткнувшись лицом в кровать.       Коритора одобрительно хмыкает, облизывая вход ещё пару раз и целуя, отчего Оцукина сотрясает крупной дрожью, прежде чем наконец — наконец-то! — подхватить и толкнуться внутрь.       Он обхватывает талию парня руками, удерживая его, и в этот момент глаза Оцукина сами собой закрываются, а конечности отказываются слушаться, и всё, что он чувствует, это безграничное удовольствие и Коритору.       Коритора, Коритора, Коритора.       Парень входит медленно, но так глубоко, что Оцукин даже воображает, что член Коритора можно увидеть по очертаниям его плоского живота. Представления такие сексуальные, что Оцукин даже чувствует, как его член слабо дёргается, но он сейчас слишком слаб, чтобы возбудиться снова.  — О-Оцу, — стонет Коритора, дыхание его громкое и хриплое. — Я кон-нчаю, — предупреждает он, прежде чем всё его тело напрягается, и Коритора с сорванным рычанием кончает внутрь, вновь заполняя Оцукина.       Они плюхаются на кровать, хрипя и тяжело дыша, потому что это, кажется, был самый напряжённый и интенсивный секс-раунд за всю их жизнь.