***
Борромео скорее что-то почувствовала, нежели услышала, когда решила заглянуть в выставочный зал. И точно: свет в коридоре не сработал, хотя буквально десять минут назад всё было в порядке, когда она заканчивала статью для блога галереи. Предчувствие не обмануло. Войдя в зал, Софи не прошла и пары метров, когда увидела двух мужчин и оружие в руках одного. Туфли выпали из ее рук, привлекая внимание: она работала босиком, снимая усталость от каблуков. Один из преступников держал одной рукой «Фальстарт», последнее приобретение галереи, а другой сжимал рукоять пистолета. Ограбление. Сердце бешено колотилось. Преступник повернул голову в её сторону, и Софи зажала рот ладонями, чтобы не закричать. Она узнала его.***
— Теряешь хватку, Ивар! — Мужчина, воспользовавшись отвлечением, достал что-то из-за пазухи, и тут же Лодброк рванул к Софи, прикрывая собой и стреляя в мужчину. Пуля попала ровно в цель, но едва Ивар затолкал Софию в ближайшее помещение, по нему прошлась волна огня, сжирая одежду. Он только и успел рухнуть на Софию. Сила взрыва была не такой большой, как долетевшие языки пламени. Самодельные примочки. Теперь Ивар даже мог не сомневаться, кто именно послал этого кретина. На какое-то время Лодброк потерял сознание. Очнувшись, он скатился с Софи и сразу попытался взглянуть на неё, чтобы убедиться в её безопасности. Всё тело мотало от невыносимого жара до ощущения, будто его поместили в кусок льда. — Ты… Ты как? — Я… — Борромео запнулась, взглянув на его лицо, едва не вскрикнув снова при виде следов от достаточно плотного воздействия огненной стихии, кожа чуть ли не шипела, но София сделала глубокий вдох и закончила фразу. — Я нормально. Ивар, тебе надо в больницу! — Куча вопросов, что пчелами роились в голове, исчезли, а эмоции словно выключили, только одна навязчивая мысль билась птицей в клетке: «в больницу, нужен врач». — Нельзя же… — Самым худшим вариантом было оказаться со всеми примочками и инструментами вора в больнице. Ивар понимал это, даже подвисая на грани сознания. Однако с его тела словно заживо стягивали кожу, и весь словарный запас резко сократился. — Не хотел я… Не так… — Не так он представлял их встречу. И не хотел красть эту дурацкую картину. Нелепая ситуация. Ивар до хруста сжал ладонь Софии. — Спас… спа… си… — На простое «спасибо» не хватило сил. Каждое слово разрывало обожженные участки кожи. В носу застрял противный запах палёного и металла, Ивар закашлялся. Открыть глаза было почти нереально, что-то налипло на лицо, руки, кожу на спине и животе тянуло, будто выкачали всю влагу. Ивар помнил мигающие огни, острую, нескончаемую боль и голос Софии, не позволяющий сознанию соскользнуть в темноту. Но когда замелькали яркие лампы, а голос исчез, тьма всё же поглотила Ивара окончательно. Всё произошедшее пришло резко и внезапно. От этого разболелась голова, и Ивар попытался встать, но у него ничего не вышло. — Что? Где я… — Хрип был настолько слабый и едва различимый, что Лодброк и сам не понял, что сказал. — Тише, Ивар, всё хорошо. Тебе пока рано вставать. Ты в моей семейной больнице, здесь безопасно. — Оказавшись рядом, София накрыла пальцы Ивара своей ладонью. Смотреть на перебинтованное лицо всё ещё было страшно, хоть врач и обещал утешительные прогнозы. Белые стены больничной палаты действовали удручающе. Софи почти не спала всё это время, несмотря на длинную ночку. Всё походило на сюжет какого-то боевика. Все те личные вещи Ивара, которые ей отдали… Софи понимала, что они значили, но избавлялась от них со странным равнодушием, механически. Утром она всё же немного подремала, но вскоре была разбужена медсестрой для разговора с офицером Гвидиче. Борромео едва сдерживала слёзы и твердила одни и те же фразы. Даже особо ничего изображать не пришлось, но офицер был другом семьи и отнёсся к ней с пониманием. Вернувшись в палату, София задремала было снова под гнетом нервозности и усталости, но тихие слова Ивара прогнали чуткий сон. — Софи, как ты? — Первым желанием стало именно убедиться в её состоянии. Со своим-то Ивар знал, что разберётся. — Какая-то хрень. Как ты там оказалась? — Лодброк подался вперёд, но даже на обезболивающих боль нахлынула новой волной, и Ивар поморщился. — Я не знал… И, — Ивар закрыл глаза и усмехнулся, — давай будем считать, что я любитель ролевых игр и нестандартных появлений? — Я в порядке. — Софи коснулась его плеча, мягким жестом призывая Ивара оставаться лежать. — Я работаю в этой галерее. Я видела все эти штуки, которые были при тебе. Но больше их никто не увидит. Медсестра не из болтливых, здесь все свои. Ещё кое-что. — Софи шумно выдохнула. — Я говорила с офицером полиции. Они ищут поджигателя. Офицер друг моей семьи и не будет задавать много вопросов. Но как только твоё состояние улучшится, врач даст ему добро на разговор с тобой. Наши показания не должны расходиться. Я сказала офицеру, что ты был там со мной, что мы близки. Но я понимаю, что ты делал в галерее. — Ты… Выкинула инструменты? — Казалось, из всего сказанного Ивара зацепило только это. Или он специально проигнорировал остальную информацию? — Софи… — Лодброк едва сдержал порыв хлопнуть себя по лицу. — Я не знала, что делать, и не придумала ничего другого. Надо было избавиться от улик. — Слышать такие слова из собственных уст было пугающе странно. Как будто она всю жизнь этим занималась. Она — леди Борромео. — Ивар, ты запомнил, что говорить офицеру? — Софи, я… — Ивар не мог подобрать слова. — Я не хочу втягивать тебя во всё это. Не имею права. И ты не обязана меня выгораживать. Я пытался украсть ту дурацкую картину. И… Вышло, что вышло. — Он ошибся. Глупо и по-крупному. А теперь должен ответить за это и всё исправить. — Ты ведь на самом деле не думаешь, что я сдала бы тебя полиции? — София улыбнулась впервые за много часов, но улыбка быстро померкла. — Ивар, настоящий «Фальстарт» недавно был подарен княжеской семье Монако. В галерее висела одна из его копий. Она, конечно, тоже ценная, но по сравнению с оригиналом стоимость копии сущие гроши. — Погоди, что?! Что ты только что сказала? Копия? — Ивар откинулся на подушки. Всё складывалось теперь хуже некуда. Лодброк слышал, что Винсент не прощал ошибок. Но чтобы настолько… Да ещё и в открытую пойти на одного из лучших перекупщиков — нужно не хило всё продумать. И, по-видимому, думал Винсент довольно долго. Ивар заскрежетал зубами от злости. — Телефон. Мне нужен мой телефон! — Телефона при тебе не было, но я могу дать свой, если помнишь номер. Но, Ивар, — Софи сделала паузу, — ты должен мне всё рассказать. Кто был этот человек и почему он пытался тебя убить? — Нет-нет. И еще тысячу раз «нет». — Ивара пробила жуткая дрожь, будто его тело вновь покрывали огненные поцелуи. — Я лучше откажусь от лечения, вернусь домой любым путём. И ты больше меня не увидишь. Лучше так. — Я заслуживаю правды, тебе не кажется? — София нахмурилась и сложила руки на груди. Она понимала, почему он не хочет говорить с ней об этом, но и отступать не собиралась. — Домой ты в ближайший месяц не вернёшься. Твои родители уже знают о случившемся. Вечером я встречу их в аэропорту. — Да твою ж мать, Софи! Зачем ты вообще припёрлась туда ночью, ну? — Ивар тяжело задышал и моментально ощутил натяжение всей кожи. Пот выступил на лбу, и всё лицо тут же зачесалось. Лодброк попытался дотронуться до перевязи, но это было не лучшим решением. Как такое вообще могло произойти? — Я что, растоптал лепреконовский клевер? — Я работала! Я не просила тебя вламываться в мою галерею! Но с тех пор как встретила тебя там, я только и делаю, что пытаюсь помочь! — София выдохнула и замолчала. И тут же стало стыдно за свою вспышку. — Прости. Это я должна была лежать здесь с перевязанным лицом. Ты спас меня. Нервы ни к чёрту. Мне стоит просто помогать тебе, не задавая лишних вопросов. — Соф, послушай. — Ивар смягчился. — Это не та информация, которой делятся за чашкой чая. Тебе не нужно знать всё это, поверь. И чем меньше тебя видят сейчас в моём обществе, тем лучше. Тот человек… Я знаю, что он был именно по мою душу. И теперь просто представь, если сейчас ты соберешь здесь мою семью. Понимаешь ли, я… Всё же опасаюсь за тех, кого люблю. И я… — Ивар сглотнул. — Сейчас я действительно боюсь, но совсем не за свою жизнь. — Чёрт, я понимаю. Но когда твои родители узнали, их бы уже никто не остановил. Но в этом городе твоя семья в безопасности. Я поговорю с братом, не стоит волноваться. Здесь фактически всё принадлежит Борромео. Помедлив и переварив услышанное, Ивар облегченно выдохнул. Всё зашло слишком далеко. — Этот рынок не терпит ошибок. А я допустил одну огромную промашку. И, вроде как, прощать меня не собираются. — Уголок губ Ивара дрогнул в попытке улыбнуться. — Мне нужно попробовать выйти на связь с другом и предупредить его. Но… мой телефон и все документы спрятаны. А ты. — Ивар сжал челюсти. — Ты безжалостно выкинула мои прекрасные инструменты, считай, моё детище. — И выкинула бы ещё раз, — хмуро отозвалась София. Усталость вдруг навалилась на плечи тяжелым грузом, но она заставляла мозг работать. — Что за документы? Эти вещи будут искать те, кто пытался тебя убить? — Вряд ли. Они не могли знать, где я остановился. Это исключено. — Ивар вдохнул и, нервно дёрнув повязку, норовившую сползти и закрыть глаз, зашипел, но тут же пришёл в себя. — Послушай. Может быть, я ошибаюсь. И это всего лишь нелепая случайность. Решили припугнуть, чтобы я поскорее выплатил остаток суммы. Обычное дело, в которое твоему очаровательному носику не следует лезть. — Эй, не надо. — Софи остановила руку Ивара и отняла от повязки. — Врач говорит, что скоро её можно будет снять. Сколько ты им должен? Я не буду никуда лезть, просто хочу знать. — Ох, принцесса, я и с тобой-то после этой выплаты расплачусь не сразу. Поэтому мне нужна была эта картина. Обычная инсценировка кражи. Картина взлетает в цене, когда её находят. Самый банальный заказ. Но… Как я уже сказал — что-то пошло не так. — Ивар рассмеялся, закрыв глаза. — Я пробухал пять сделок. В прямом смысле отправил всё в канализацию! Репутация псу под хвост. Скажи, прекрасно? Вот и я так думаю. — Лодброк был готов рассказать уже почти всё что угодно, лишь бы не озвучивать цифры остатка к выплате. — Но ведь картина — это копия. И если бы преподнёс её как оригинал… — Софи замолчала, о чём-то задумавшись. Она даже пропустила мимо ушей всё остальное, сказанное Иваром. — А что, если ты достанешь оригинал? — Лёжа под капельницей в бинтах? — Едкий смех разнёсся по палате, но тут же прервался. — Лучше достань мне сигарет покрепче. А то два дня уже без этой привычки, с ума недолго так сойти! — Если твой врач запалит сигареты, мало не покажется, так что терпи, — откликнулась Софи не без усмешки. Стоило упомянуть врача, как дверь отворилась и доктор Джентилье заглянул в палату. — Вижу, наш пациент уже проснулся. — Доктор, молодой приятный мужчина лет тридцати на вид, был доброжелателен и приветлив. — София, твой брат здесь, хочет убедиться, что с тобой всё в порядке. Барт в моём кабинете. А я пока пообщаюсь с Иваром. И, София, офицер Гвидиче всё ещё здесь. — Хорошо, Андре, спасибо. — Софи вышла из палаты, оставляя Ивара в надёжных руках, и направилась к брату. Впервые в жизни Ивар придерживался не своего плана. Он рассказал офицеру ровно так, как ранее ему озвучила София. Это звучало настолько странно, но где-то в самой глубине неимоверно грело осознание того факта, что Софи вступилась за него. Вся такая правильная, она нарушила границы морали. Ульфа Ивар всё же успел предупредить, и тот вовремя смотал все удочки, залёг на самое дно. Уж в этом он был огромный мастер. Такими темпами приблизился день, когда Ивару должны были снять повязки. Рагнар с Аслауг с трудом, но вылетели обратно домой. Общение с ними, наверное, далось Ивару как никогда тяжело и болезненно. Вся канитель с волнением, жалостью и столь явным вниманием к его персоне злили, но больше тем, что воскрешали какие-то давно забытые чувства, которые бередить уж совсем не хотелось. Поэтому спокойно Ивар выдохнул, лишь взяв узнав об их отъезде этим вечером. Ему уже настолько надоело торчать в больничных стенах, что Лодброк даже пытался подговорить одну симпатичную медсестру помочь ему бежать. Конечно, в шутку, но зато он смог договориться о небольшой прогулке возле здания. Врачи не обманули, сообщив, что шрамы всё же останутся на ближайшее время. Самой тяжелой зоной была спина, но больше Ивар переживал за лицо. Остальное можно было скрыть. Рассматривая нежно-розовую кожу на щеке и бугристую в области шеи и над глазом, Ивар морщился, прикидывая, сколько же ему ещё придётся вытерпеть, прежде чем вернуться хоть немного к прежнему состоянию. Лечащий доктор дал координаты пластического хирурга, которого следовало бы посетить в ближайшее время, но Ивар все же стойко решил заняться этим в другом месте.***
Всё утро настроение Софи было на подъёме, она позавтракала с матерью и родителями Ивара — всё было так, словно они продолжили свою Копенгагенскую игру, но в то же время не играли — потом посетила полицейский участок, фруктовый рынок и, наконец, отправилась в больницу. Андре говорил, что Ивара скоро выпишут, и эта новость радовала Софи. Она вошла в палату, готовая поделиться хорошим настроением и вкусностями, но увиденное заставило Софию замереть на месте. Ивар снял повязку, и взору предстало тело викинга, изуродованное свежими рубцами. Он обернулся на звук, и Борромео увидела его лицо. — О Боже, — сдавленный крик застрял в горле. Пальцы разжались, роняя корзину, и фрукты покатились по полу.