Niemand

      Остановившись ровно перед крыльцом, Лодброк снял шлем и помог Софии.       — Ваш дом, принцесса. Не замёрзла?       — Я не замёрзла. — Софи не торопилась размыкать кольцо своих рук. — В отличие от тебя. И обратно в город я тебя сейчас не отпущу. Выпей хотя бы чая. — Чай был глупым предлогом, и Софи понимала это, но расстаться с Иваром оказалось слишком сложно, даже думать об этом не хотелось. Да и зачем ему ехать обратно посреди ночи, когда можно остаться здесь — в её теплой постели и нежных объятиях. Этот дом давно уже стал свидетелем и убежищем их любви.       — Если хочешь повторить, то так и говори. — Ивар рассмеялся. — Что как подросток маскируешься чаем? — Остаться сейчас у Софии — значило слишком многое, нужно было решать быстро.       — Хочу. — Софи не сдержала улыбку, ощутив, как краска приливает к щекам. — Я и чувствую себя сейчас как подросток. Но дело не только в этом. Я не хочу, чтобы ты уезжал.       — Принцесса, — протянул Ивар и провёл ладонью по волосам. Ещё недавно всё было очень даже ясно и понятно, как в одну секунду всё могло перевернуться на все сто восемьдесят? — Мы оба понимаем, что… — Ивар запнулся. А что он понимал? Чего боялся? Боялся, что затянет на дно Софию. Боялся, что тот, каким он становился рядом с ней, не принесёт никакой пользы и не сможет защитить. Ивар до безумия боялся напугать Борромео, хотя и пытался это сделать. — Я очень хочу остаться рядом. И не вижу для себя иного места. Я ревную тебя, чёрт возьми, и меня передёргивает до сих пор от мыслей, что тебя трогал кто-то другой. Но, — Ивар прикрыл глаза. Эти «но» никогда не несли ничего хорошего, — ты не готова видеть рядом с собой такого, как я. А я уже не умею иначе.       — Хватит, Ивар. — Софи решительно остановила его руки и отстранила, немного помедлив, прежде чем разжать пальцы. — Не нужно рассказывать мне, к чему я готова, а к чему — нет. Я знаю это лучше тебя. Ты сомневаешься не во мне, это сомнения в тебе самом, и здесь любых моих слов будет мало. Я ведь столько раз давала понять, как ты мне нужен… Но ты видишь нечто иное. Решай. — Софи перекинула ногу и оказалась на крыльце. — Решай, войдешь ты в эту дверь или уедешь. — Маленький ключ повернулся в замке, и Софи вошла в дом, оставляя дверь открытой. Она остановилась посреди гостиной и прикрыла глаза, больше всего на свете боясь, что сейчас раздастся рев мотоцикла.       И мотор взревел. Перекрывая утробное рычание Лодброка. Он разрывался между страхом вновь отдаться чувствам и страхом потерять Софию навсегда. Мотор урчал, наталкивая на странные мысли.       — Ты не имеешь права ставить мне условия, — с порога выдал Ивар, задыхаясь от роившихся противоречий, — просто какого чёрта, Соф? Какого чёрта? Я пытаюсь оттолкнуть тебя. Стремлюсь к этому, чтобы ты наконец жила нормально. Но сам же вновь и вновь тяну тебя обратно! Так не бывает. — Он закачал головой, отрицая очевидное. — Не со мной.       Она вздрогнула, когда мотор взревел, и не поверила, стоило ему стихнуть. Обернулась на шаги и на голос, вглядываясь в лицо Лодброка в полумраке маленькой гостиной.       — А чего хочешь ты? — Софи шагнула к нему навстречу. — Погрязнуть в крови и жестокости, окружая себя страхом в глазах твоих людей? Такая жизнь — предел твоих мечтаний или так просто удобнее? Никто не ранит твои чувства, когда их нет. Я делала это, и мне ужасно жаль, но я не могу ничего изменить. И если в тебе не осталось никаких тёплых чувств ко мне, я не стану тебя удерживать. Но я ведь вижу, что это не так.       — Это моя судьба. Я был воспитан для такой жизни. — Голос Ивара опускался с каждым шагом навстречу Софии. — Но какого-то хрена я влюбился по уши в тебя. Влюбился настолько, что боюсь. Раствориться в чувствах и постоянно думать, что когда-нибудь проснусь снова один. Не будет никого рядом. Как тогда, помнишь, когда ты ушла? — Дрожащий голос начал срываться. Оставалось всего несколько шагов, но Ивар медлил. — Да, мать твою, я считаю, что недостоин тебя, и в один момент ты поймёшь это. Винсент был достоин. Он по праву стал твоим мужем. От него ты родила детей. А мне, — Ивар рассмеялся, — никогда не стать таким, как он. И я вынужден выстраивать всё так, чтобы люди и слово против сказать боялись. — Сломавшись однажды, Лодброк так и не сумел собраться полностью. Всё казалось ему зыбучим песком, скрывающим всё больше, сильнее. — Ты хотела это услышать? Увидеть, что и у меня раны затягиваются болезненно и медленно?       — Тебе не нужно быть таким, как он. И жестоким быть не нужно… — Софи осела на пыльный диван и спрятала лицо в ладонях, пытаясь отгородиться от реальности, которую она создала своими руками. Она верила, когда началась их связь, что прошлое забыто, но теперь поняла, в чем дело: тогда все было просто и понятно, у этих отношений не могло быть будущего, но теперь всё изменилось, а к этим изменениям они оказались не готовы. — Я принесла тебе только боль. Прости. Видимо, не судьба.       Зажмурившись от прокатившемуся по всему телу разряду, Ивар замер и сглотнул горечь, подступившую к самому горлу. Ивар уже пытался выстроить обычную жизнь, уйдя от дел, но в итоге страдал сам.       — Это не ты, Соф, приносишь боль, а я самый типичный мудак, неспособный поверить, что даже такого можно любить. Я пытался нащупать границу, после которой ты отвернёшься от меня, и я смогу подтвердить свои догадки. Но даже увидев, на что я способен, какого-то хрена ты рядом. Я не понимал этого. И никогда, наверное, не пойму. — Наверное, именно сейчас был лучший момент, чтобы всё прекратить спокойно и без шума. Но Ивар подошёл к Софи и, опустившись перед ней в уже привычной позе, уткнулся лбом в её колени, складывая оружие и принимая факт, что Борромео он никогда не сможет вырвать из своего сердца.       — Я люблю тебя. — Софи подняла на него глаза. — Люблю любым. Что бы ты ни делал. Но я не хочу, чтобы в тебе была эта жестокость, она не нужна тебе. С тобой я настоящая. Не нужно держать лицо и носить маски, не нужно этой вышколенности… Можно просто быть собой, не думая ни о чём. Но я люблю тебя не за это. Просто люблю и всё тут, ничего не поделаешь с этим фактом. И ничего не смогло это изменить. Тогда всё было иначе. Нет, мои чувства были настоящими, но я сама… Я не знала себя, пыталась соответствовать каким-то стандартам, не знала, чего я хочу. Мне надо было пройти весь мой путь, чтобы понять… и вернуться к началу — к тебе. Жизнь странная штука, да?       — Я просто устал, Соф, — получилось едва различимо, ведь Ивар так и не хотел поднимать головы. Словно именно так он мог спрятаться от всего мира. Вероятно, это выглядело нереальным, что Ивар Бескостный прятал себя от самого себя у ног девушки. — Я ненавижу себя, — вырвалось с болью и кровью, как часть его организма. Отравляющая часть, скопившая в себе большую часть яда. — Тебя собрал по кусочкам Винсент… Меня тоже в своё время. Но, видимо, как-то халтурно. — Коротко усмехнувшись, отчего его спина дрогнула, Ивар ощутил, как запекло глаза. И самое противное — он не мог остановить рвущиеся слёзы, молясь лишь, чтобы они успели высохнуть прежде, чем он поднял бы лицо.       — Значит, пришло время мне это сделать. Я не буду халтурить. — Должно быть, Ивар уловил по тёплым интонациями её улыбку. Софи склонилась над ним, обнимая, как будто закрывая собой. — Наш небосвод рухнул, а мы с тобой оказались к этому не готовы. Но в этом нет нашей вины. Всё было слишком сложно.       — Соф, — Ивар прижал ладонь к глазам, — мне правда нужно ехать. — Голова кружилась от невероятно быстро нахлынувших мыслей, воспоминаний… — А тебе следует поспать. Но ты ведь не сможешь, верно? — Лодброк понимал, что должен встать, ему наверняка уже оборвал телефон Хансен. Но Ивар так и продолжил сидеть, закрывшись рукой и не смея поднять глаза.       — Я не знаю. — Софи выпрямилась, не отнимая рук от его плеч. О таких вещах, как сон или еда, она сейчас даже думать не могла. Отпускать Ивара не хотелось, но просить остаться снова уже не стала, чувствуя, что у неё нет на это права. От алкоголя не осталось и следа, он давно выветрился, и теперь тоска крепкими тисками сдавила грудную клетку.       — Эй, — Ивар шмыгнул носом. Так привычно. Как раньше, когда он о чём-то волновался в присутствии Софии — совсем по-детски, — я не собираюсь исчезать. Тем более, ты знаешь, где я пропадаю. — Задумавшись, Ивар нахмурился и отвёл покрасневшие глаза. — Но не приходи туда, если не уверена, что я там. — Окутав лицо Софии теплом своих ладоней, Лодброк наконец смотрел в её глаза, забыв, что не хотел показывать ей свою слабость, ещё не высохшую до конца, оставшуюся на его щеках. — Пожалуйста, просто пообещай.       — Хорошо. Я не стану. — Софи встретилась с ним глазами, всматриваясь в их глубину, разглядывая влажные следы… Она подалась вперёд, утопая в тепле от его ладоней, и коснулась губами блестящих следов.       Именно в такие моменты хотелось, чтобы время остановилось. Перестало бежать вперёд. Замерло. Ивар мягко обхватил губами нижнюю губу Софии, невесомо, крайне нежно, будто вся скопившаяся в нём ласка, не получавшая право выплеска, вырвалась наконец наружу. Место Ивара было определено. Его место было рядом с Софией. И чем больше он отстранялся, отказывался принять этот факт, тем становилось больнее. Теперь он понял это полностью.       — Я совсем не хочу никуда идти. Мне бы хотелось проверить, всё такая же мягкая твоя кровать или нет. — Лодброк горько усмехнулся, пытаясь скрыть волнение.       Софи вернула ответный поцелуй, вкладывая в него столько нежности, что хватило бы на весь мировой океан, и прижалась лбом к его лбу.       — Так не уходи. Пусть подождёт хоть целый мир. — Такая гамма эмоций возникала рядом с ним, что хотелось плакать от счастья. Она любила его, хотела его. Она чувствовала его, словно жила у него внутри.       — Ты пытаешься меня совратить? — Ивар медленно выдохнул, коснувшись кончика носа Софии. — Ведь если мне придётся выбирать между тобой и всем миром… Я буду готов стереть его в пыль. — В клубе Лодброка ждали незакрытые отчёты, проработка поставок и поиск новых клиентов, важные для дела связи среди приглашённых… Да, Марко бы справился, но ведь многие пришли именно к Ивару. Только вот сейчас в его руках была та, рядом с которой сердце меняло скорость бега, мысли стирались, в животе разгоралось пламя, спускаясь вибрацией ниже.       — Пока нет. — Софи невинно улыбнулась, но в синих глазах вспыхнули игривые огоньки. Она подалась ближе, мягко обхватив губами его нижнюю губу, и тут же отпустив. — А вот теперь да. — Она ласкала его губы, как будто игралась, нежно, но не позволяя начаться полноценному поцелую, дразнила, разжигая желание этого самого поцелуя. Сердце колотилось быстро-быстро, и весь мир исчезал, оставляя только их двоих.       — Я не смогу быть сдержанным долго. — Ладонь скользнула по спине Софии, перешла на бедро. — Какое-то дежавю, не находишь? — Кончиком языка Ивар провёл по губам Софии и требовательно раздвинул их, не позволив ответить сразу. Углубляя поцелуй, Лодброк водил ладонями вверх и вниз от колен до бёдер по тонкой ткани, неторопливо раздвигая ноги Борромео, чтобы оказаться как можно ближе к ней.       Дежавю?.. Софи помнила очень хорошо полумрак её уютной кухни, но все мысли разлетались, и она едва ли могла бы собрать их во что-то цельное. Да и не хотела. Она была во власти их неторопливого пожара вся, целиком и без остатка. Сладкая дрожь пробегала по коже от касаний его широких ладоней. Её тело отвечало на ласки, желало большего.       — Не сдерживайся, — попросила Софи, и раздался тихий стон ему в губы.       — Даёшь мне волю действий? — Лодброк облизнул зубы, отстранившись. Его пальцы замерли, нащупав край тонкого кружева, под которым скрывалась бархатная кожа. Подушечки шершавых и грубых пальцев вырисовывали аккуратные круги. В ожидании ответа Ивар склонил голову. Дела? Клуб? Контракты? Нет. София Борромео и её невероятный запах страсти, томный голос и возбуждение.       — Полную. — Уголки её губ дернулись, и Софи откинулась на спинку дивана. Кожа под его пальцами пульсировала, сладкая истома внизу живота становилась все ярче от одного только томительного предвкушения… Она могла бы улететь на небеса от одних мыслей о нём, и, кажется, уже балансировала где-то на грани. Как у него это получалось? Настолько владеть её мыслями, телом. Её сердцем.       — Встань. — Ивар отстранился, опустившись на свои же ноги, наблюдая за Софией снизу. — Прекрасный вид. Никогда бы не подумал. — Голос Лодброка ломался. Его губы дрожали, а глаза пылали голубым пламенем. Но безопасным, тёплым. Ивар готов был разрезать излюбленным кинжалом всю одежду на Борромео, превратив в куски ненужной ткани. Впрочем, именно таковой он и видел всё, что было одето на Софии. Всё это скрывало самое идеальное для него тело, созданное для поцелуев.       Её ноги дрожали от желания, от волнения, от нахлынувших чувств, что сбивали наземь. Его голос пробирался под кожу, задевая нервные окончания, проникал в каждый уголок души. Скажи сейчас Ивар что угодно, она сделала бы, не задумываясь. У него была такая власть над ней, что перехватывало дыхание, и противиться этой власти совершенно не хотелось. Он вёл её, и она слепо следовала за ним, всецело доверяя.       Неторопливо приспустив брюки с Софии, Ивар прикусил язык и поморщился. Держать себя в руках было крайне сложно. Но не он начал эту игру. Он покрывал влажными поцелуями каждый открывающийся участок кожи, опускаясь всё ниже. Дойдя до самых ступней, Лодброк приподнял ногу Софии. Сперва одну, затем вторую, снимая брюки. Он возненавидел их, поэтому они отлетели как можно дальше. Устроив стройную ножку на своём колене, Ивар принялся возвращаться поцелуями вверх, ухмыляясь заметной дрожи — реакции на его действия. Сам же он горел изнутри, плавился. От этих сладостных пыток сносило голову и ему.       — Поменяла крем? Пахнешь иначе, — прохрипел Ивпр, оставив поцелуй на внутренней части бедра, прижавшись щекой к кружеву, выдавшем возбуждение Софии.       Софи горела, плавилась от этих дразнящих действий. Хотелось упасть на колени и впиться в его губы в жарком поцелуе, до боли сильно хотелось ощущать его в себе, и их недавняя близость лишь усиливала это желание. Но Софи сдержалась, наслаждаясь каждым мгновением этой сладкой пытки. Только его губы вызывали шумные вздохи, срывающиеся на стоны.       — Ох… да. — Её пальцы опустились на его плечи, потому что стоять уже было выше её сил. Она задыхалась от желания и не сразу уловила смысл его слов.       — Мне нравится. Сладко, но не приторно. Ананас или банан? — Что он вообще творил? Да какая к чёрту разница, как она пахла, если это София? Та самая София, от прикосновений которой в брюках сразу становилось тесно. София, сводившая с ума своими стонами. Да. Видимо, Ивар и впрямь сошёл с ума, выцеловывая кожу живота, проводя языком линию вдоль самого края её трусиков.       — Да ты издеваешься… — пробормотала Софи сквозь стон — ни то просьба, ни то возмущение. Пальцы сильнее впились в свою опору. Какая к чёрту разница, ананас или банан, когда ей так хорошо и когда желание стало почти диким. — Банан. Чёртов банан. — Голос зазвучал ниже и тише, а стоны становились громче и горячее, а ведь она даже ещё не была полностью раздета. Всё тело изнывало от этой горячей пытки. — Что ты со мной делаешь… — сорвалось с губ Софи с очередным стоном.       — Изучаю. У меня же не было времени на это. Тратил на ерунду. А сейчас… — Ивар замер в нерешительности. Стяни он сейчас с Софии одежду полностью, то с себя он точно ничего не успел бы снять. Хотя хотелось. Очень хотелось. — Мне нравится наблюдать за тобой. Сдерживаться и не кидаться, как зверь. Только ты так влияешь на меня. — Впившиеся в плечи ногти заставили его усмехнуться. Давненько же не было таких ощущений миллиона молний по всему организму.       Вернув ногу Софии на пол со своего колена, Ивар сжал пальцами ягодицы Борромео — точно останутся следы на какое-то время. Ухватившись зубами за край кружева, Лодброк потянул его вниз, втягивая воздух носом. Сладкое возбуждение било в виски, пробуждая первобытный инстинкт. Опустив таким способом трусики ровно до щиколоток, Ивар поднял на Софию глаза, упиваясь её румяными щеками, тем, как она облизывала губы… Он замер, изогнув бровь и прищурившись, ожидая ответной реакции.       Софи купалась в звучании его голоса, такого родного, как в теплой воде Тирренского моря, но глаза… Взгляд Ивара лишил её последней капли сил, чтобы держаться, и Софи опустилась на колени. Пальцы жадно обхватили ремень его брюк, чуть потянув на себя.       — Я так сильно люблю тебя, Ивар. — Нежные слова одновременно и контрастировали, и гармонировали со жгучим желанием в синих глазах.       — Больше всего на свете люблю, — прошептал Лодброк, прикрыв глаза. — Но ради всего святого, дай я. — Ремень поддался Ивару почти сразу. Нервно стягивая с себя джинсы, он рычал что-то под нос, проклиная похолодание и необходимость в такой одежде. Насколько было бы проще в шортах. Когда за джинсами отправились носки, осталась только ненавистная рубашка. И каждая пуговица отнимала время и терпение. — В пекло! — Рванул за края, пуговицы с глухим стуком попадали на пол.       Софи широко улыбнулась — девчонка-девчонкой — радуясь реакции, так откровенно и красноречиво говорящей, как сильно Ивар хочет её. Под стук пуговиц об пол она потянула топ вверх и отбросила его в сторону, оставаясь только в лифчике из тёмного кружева — эту деталь одежды она оставила для Ивара и его настойчивых рук. Она потянулась к нему, опустив руки на крепкий торс, и ладони медленно скользнули вниз, поглаживая и изучая, словно впервые.       Кислород точно выкачали из помещения, и Ивар знал, как его получить. Притянув к себе Софию, он впился в её губы. Жадно и настойчиво, не спрашивая разрешения. Ему оно и не требовалось. Лишь насытившись, вновь получив возможность дышать, Ивар оттянул губами мочку уха Софии, лизнув её, и провёл языком прямиком до груди. Пальцы его не подвели, и бюстгальтер слетел на пол. Резко и властно Лодброк развернул Борромео к себе спиной и обрушился горячими поцелуями на её плечи, откинув волосы вперёд. Он водил ладонями по её лопаткам, повторяя каждую линию разгорячённого тела.       — Ты божественна, — шёпот в шею, после которого контакт Софии с полом прервался. Ивар осторожно устроил её на диване, и вместе с довольно зловещим смешком раздался звонкий шлепок. Но Лодброк тут же, будто извиняясь за свою несдержанность, зацеловал начавший пылать след от его ладони. — Прости. — Сглотнув, Ивар выругался про себя за такой поступок. Этот порыв и впрямь вышел случайно.       — Тебе не нужно извиняться. — Софи приподнялась на локтях и повернула голову, чтобы увидеть Ивара. Она не знала, что он сделает в следующий момент, и это распаляло ещё больше. Она даже почти не замечала жжения кожи, утонув в ощущениях, что принесли его губы. Желание пылало диким огнём, и терпения становилось всё меньше. — Я сейчас… Я больше не выдержу, — произнесла она на выдохе, отыскивая в себе остатки самообладания.       Сжав её бёдра под собственное рычание, Ивар дождался, пока София опёрлась надёжнее. Нажав ей в область поясницы, он заставил её прогнуться в спине. Устроившись сзади поудобнее, Лодброк громко выдохнул, скользнув внутрь Борромео. С каким-то грудным хрипом, граничившим с рычанием, Ивар двигался медленно. Такая гладкая и влажная. Только для него одного. От осознания этого факта становилось дурно. Сердце то замирало, то подрывалось, вибрируя, отчего дыхание прерывалось и перед глазами мерцали красные искры.       — Ивар… Боже… — Слова смешивались со сладкими стонами, и говорить было невероятно сложно. Он затрагивал в ней струны, о которых больше никому не было ведомо. Он был идеален для неё. — Пожалуйста… не нужно больше сдерживаться… — Софи разбудила вулкан и теперь хотела, чтобы его сущность вырвалась наружу подобно извержению лавы, хотела чувствовать все его эмоции — всю силу и мощь этой стихии.       Просить второй раз не требовалось. София сорвала замок с самой тёмной животной стороны Лодброка по собственному желанию. Кто он такой, чтобы отказывать ей? Сжав сильнее её бёдра, Ивар увеличил темп. Почти покидал её, чтобы ворваться с новой силой, в прямом смысле насаживая на себя, заполняя полностью. София сжимала его внутри себя всё плотнее и плотнее. Вибрации её тела передавались ему. Он наклонился, поймал волосы Софии и, намотав их на руку, притянул к себе, чтобы осторожно прикусить за шею. Скорее нежно, чем дико, как он привык делать, но всё же ощутимо.       Каждое его движение находило отклик в её теле, в её голосе. Софи растворялась в нем, отдавая все, позволяя ему все, и ощущая его как саму себя. Она задыхалась, жадно вдыхая кислород, которого вдруг стало совсем мало. Она принадлежала ему и никому больше, и это был самый правильный на свете расклад вещей.       — Так хорошо… — едва смогла произнести она, — я сейчас… — очередной жаркий стон сбил голос, но не нужно было слов, чтобы понять: Софи улетала и хотела, чтобы Ивар улетел вместе с ней.       Выпустив волосы Софии, Ивар опустил ладони вновь на бёдра и ускорился так, что не мог уже и вздохнуть, выбивая и из Борромео кислород, наслаждаясь её хриплыми стонами. Он подстраивался под неё, улавливая каждое движение, каждый импульс. И когда она задрожала, сладко и так приятно громко простонав, Ивар не стал больше сдерживаться, наполняя собой её изнутри. Рыча, как настоящий зверь, Лодброк совершил ещё несколько резких движений и остановился. Зрелище было невероятным: Софию била дрожь, хотя она вся была влажная и горячая. Хотелось слизать с неё каждую капельку. Эти растрёпанные светлые волосы, вздымающаяся спина, аккуратные ямочки… Только яркий след от шлепка немного портил вид. Ивар дождался, когда София подобрала ноги и уселся на диване, запрокинув голову. Вдох было сделать куда проще, чем выдохнуть. Куда он собирался уехать? В прокуренный кабинет в клубе? Ерунда. Ивар и под дулом пистолета не отказался бы от такого марафона.       Смахнув со лба капли пота, Лодброк всё ещё не мог подобрать никаких слов. Да и не нужны они были.       Софи приподнялась и села рядом с Иваром, подтянув колени и обвив их руками. Её окутывало безмятежное спокойствие, хоть еще и не прошла сладкая дрожь во всем теле. Она провела по волосам, убирая взмокшие пряди с лица, и тут же вернула руку обратно на колени. Говорить ничего не хотелось. Страсть сказала всё за них. Поэтому Софи просто блуждала глазами по взмокшему силуэту Лодброка, не переставая любоваться его мужественностью и силой.       — Ты как? — поинтересовался наконец Ивар, притянув Софию к себе и зарываясь в её влажные волосы. — Дышишь? — Глухой смех пронзил от макушки до пят вибрацией.       — Почти, — ответила она на выдохе, окунаясь в его объятия. — Мне так хорошо с тобой… настолько… я не знала, что так бывает.       — Не льсти, — Ивар усмехнулся, — я же зазнаюсь, стану сухим и чёрствым. — Он чувствовал совершенно то же самое, что и она. Всегда чувствовал. Ещё с самой первой их встречи. Так комфортно и легко было только с Борромео. И сейчас казалось, что не было ни Маргрет, ни Ангелы… Никого. Софи всегда была рядом. Она стёрла, выжгла всё лишнее собой.