***
Поспав за ночь от силы пару часов на неудобном кресле в кабинете, Ивар очнулся от ощущения, что в щёку что-то впилось. Собственно, так оно и было — скрепка от бумаг, в которых Лодброк именно погряз, чётко отпечаталась на его лице. Потерев устало глаза, Ивар потянулся. Поясница ныла, как и шея от неудобного положения сна. Утро едва начиналось, поэтому Ивар взял с кухни оставленный для него заказ — завтрак для детей — и поспешил домой. Как это слово ласкало слух! Особенно в сочетании с «кровать», «подушка»… Отбросив желание покимарить ещё немного в машине, Лодброк потёр переносицу. Войдя наконец на кухню, после посещения ванной комнаты, Ивар разложил на столе тарелки, приборы и принесённый завтрак: фрукты, ещё тёплые тосты с маслом и ветчиной, а также разлил по стаканам свежий ананасовый сок. Выдохнув, Ивар присел на стул и затянулся. Сигарета со свежим крепким кофе хоть немного, но бодрили. Дети должны были скоро проснуться, но минут пятнадцать, как посчитал Лодброк, у него ещё имелось в запасе. Идти в спальню к Софи он не рискнул, боясь вырубиться, едва коснувшись мягкого одеяла. Белая дверь тихонько приоткрылась, и Вик заглянул на кухню. Он не заметил сразу Ивара, и оказался в радиусе его поля зрения. Отступать было поздно. Вик отметил, что на столе заказанная еда. Их экономка — Натали — еще не вернулась из отпуска, а у матери появилось слишком много работы. Привычная жизнь исчезла, и всё это не нравилось Вику. Как и отец Киры и Вилли, куривший на их кухне, как у себя дома. — Доброе утро. — Виктор вежливо поздоровался, не изменив манерам, на пути к холодильнику. — У нас в доме не курят. Ивар откашлялся, даже растерявшись. Столь мизерное количество сна играло свою роль. Поспешив затушить сигарету в пепельнице, Лодброк разогнал дым вокруг себя ладонью. — И тебе доброе, Виктор, — Ивар быстро улыбнулся. — Не думал, что кто-то встанет так рано… Прошу. — Указав на стул рядом с собой, Ивар предпринял очередную попытку улыбнуться более раскрепощённо. Однако давящая ответственность и страх оплошать изрядно мешали. — Хотел давно уже поговорить с тобой. — Я всегда рано встаю. — Вик выглядел старше своего возраста и держался так же. Можно было решить, что это сходство с отцом, но природа пошла дальше, смешав идеальные гены Пауло и Борромео. — О чём поговорить? — Лишь получив то, зачем пришёл, — стакан молока — Вик занял стул рядом с Иваром. — Завтрак готов, — как можно мягче произнёс Ивар, но с присущим ему сомнением. Он будто обезвреживал неизвестную ранее бомбу, готовую рвануть и свести на нет все попытки наладить отношения. — Ты наверняка знаешь, что мы с твоей мамой решили жить вместе. И оба хотим это. — За ранее придвинутой к Вику тарелкой с тостом последовало блюло с фруктами. В этот момент Ивар начал осознавать, насколько были ужасны его коммуникационные способности с детьми. И если с Кирой он ещё мог найти общий язык, а Вилли любил папу безоговорочно и без условий, то Виктор… Видно, Винсент просчитался, решив в своё время, что Ивар мог бы стать стоящим наставником для первого наследника. — Но я хочу узнать твоё мнение. Как главного мужчины в жизни Соф. То есть, твоей мамы, — Проведя ладонью по своему затылку, Ивар усмехнулся. — Вы с мамой уже всё решили. — Даже не вопрос, а констатация факта. Вик опустил взгляд на еду, но не притронулся к ней. — Девочки рады. Мое мнение не значения не имеет. И я не люблю заказанную еду. Если это все, я пойду в комнату. — Вик слез со стула, покосившись на Ивара. — Во-первых, — Ивар повёл плечами, чуть склонив при этом голову. Как и всегда, когда нервная система была готова дать сбой. — Я хотел узнать именно твоё мнение, которого никто не имеет права тебя лишить. — Поправив затушенный окурок в пепельнице, Ивар выпрямился. — Во-вторых, эта еда с кухни моего клуба. Она свежая. — На мгновение нахмурившись, Ивар всё же выдохнул. — Я хочу знать, как ты относишься к нашим отношениям. И если ты против… — Я против. — Виктор поднял на Ивара серые как лед глаза Винсента Пауло. — Что тогда? — Послушай. — Все попытки прокрутить в голове варианты более удачного исхода разговора сводились к нулю. Известный Ивар Бескостный спасовал перед ребёнком. Расскажи — засмеют. — Я люблю твою маму. Дай мне шанс доказать тебе, что я… — Запнувшись, Лодброк кашлянул, но, поднявшись с места, подошёл к Виктору и присел перед ним, поровнявшись, всмотрелся в глаза. Во взгляде Ивара смешалось слишком много всего. — Я не хочу быть плохим человеком. И я не враг тебе. — Осторожно опустив ладонь на плечо Вика, Ивар тут же одёнул себя, боясь сделать всё ещё хуже. — Но ты не мой отец. — Разве может звучать интонация ребенка так по взрослому? Разве может быть взрослым взгляд детских глаз? Виктор сказал как отрезал и больше его на кухне ничего не держало. Он ушёл, и Ивар остался один. — Блять, — почти беззвучно вырвалось у Лодброка. — Конечно, не твой. Хотя мог бы… — Бубня что-то под нос, Ивар накинул на плечи куртку и прихватил с собой пепельницу. — Не курят тут… — фыркнул. Организм срочно требовал успокоения в виде никотина или же грозился обрушиться уничтожающим взрывом. Вик так спешил в свою комнату, что едва не налетел у лестницы на свою мать. — Ты уже встал. — Софи поймала сына за плечи. — Завтракал? — Нет, я не хочу есть эту еду. — Выскользнув из её рук, Вик побежал по ступеням вверх. А Софи подхватила шаль и вышла на крыльцо. — Ивар. Ты давно приехал? Я не слышала. — Не особо, — отмахнулся Лодброк, поджав губы и сморщив нос. Между пальцев дымилась прикуренная сигарета, но Ивар так и не затянулся. Отчего-то было противно и неприятно от самого себя. В чём была проблема найти общий язык с пятилетним парнишкой? Да ни в чём. Но даже здесь он умудрился всё испортить. — Ты говорил с Виком. Как прошло? — Софи прислонилась к Ивару, прижавшись щекой к его плечу. — Он… — Едва не захлебнулся в накрывших эмоциях Ивар, отшвырнув сигарету. — Я же нормально пытался. Честно. — Лодброк то хмурился, то шмыгал носом, то вскидывал подбородок, словно пытаясь разглядеть облака, — Против он. — Хлопнув ладонями себя по ногам, Ивар скрестил руки на груди, вновь фыркнув. — Я не его отец. — Нервно дёрнув плечом, Ивар достал губами из пачки сигарету. — Вообще супер. Я-то этого ж не знал. — У Вика сложный характер. — Тихий вздох, и Софи ласково погладила Лодброка по щеке. — Я и не ждала, что он так просто примет нас. Вику нужно время, вот и всё. Он привыкнет. Обречённо покачав головой, Ивар выдохнул. Выплеснув хоть часть переживаний, можно было не беспокоиться пока что о срыве. Однако Лодброк понимал, что выстроить отношения с Виком было на грани реальности. — Скорее я обнаружу Иггдрасиль, — усмехнулся Ивар, попытавшись пошутить. Он всё-таки наконец затянулся, и выдыхаемый дым собрался в мягкое невесомое облачко. — Но я всё же постараюсь. Не опускать же руки. — Приобняв Софию, Ивар быстро чмокнул её в тёплую щёку, оставляя после себя лёгкий запах табака и колкость от двухдневной щетины. — Что ты. Конечно нет. Ты опять не спал всю ночь? — Софи всмотрелась в родное лицо, тронутое печатью усталости. — Тебе нужно отдохнуть. Ивар отмахнулся, и лёгкая улыбка осветила его лицо. Сколько бы не валилось на него проблем и дел, усталость отступала, когда он оказывался дома. Это было невероятным чувством — ощущение того, что тебя ждут родные люди. — Просто заехал разобрать бумаги в клуб. Хотел убедиться, что в бухгалтерии всё в порядке, да потом инженер прислал заключение о схемах строительства приюта. — Затянувшись в очередной раз, Ивар выпустил в сторону дым. — Зато Жорж успел приготовить нам завтрак. Такой вот плюс. — Давай не будем о делах. Пойдем, позавтракаем с девочками. — Было столько важных тем для обсуждения: проект, будущее, деятельность в клубе Ивара — рассказывать о Марко Софи не собиралась, но ей хотелось запереть его в спальне и заставить поспать. — Ну, зато девочки всегда меня любят. — Поторопившись затянуться, Ивар приглушённо кашлянул и, затушив окурок в оставленной на широких перилах пепельнице, открыл дверь, пропуская Софию вперёд. Завтрак в компании дочерей прошёл на удивление легко, а потом приехала няня. Софи покормила Вилли и оставила детей на попечение помощницы. Уговорить Ивара подняться наверх и немного отдохнуть оказалось не так просто, но у неё всё же получилось. — Две работы — это слишком даже для тебя, — мягко заметила Борромео, не сводя с Ивара тёплого взгляда. — Нельзя так много работать. — Я же не вагоны разгружаю, — усмехнулся Лодброк, стянув с себя пропахшую куревом одежду, оставшись в одних боксерах. Он рухнул на мягкую кровать и раскинулся звездой. По ощущения, Ивар мог поспорить, что оказался в объятиях пушистых и нежных облаков. Сладкий стон удовольствия тут же поспешил сорваться с его губ. — Но устаешь. — Софи устроилась рядом, приподняв голову на локтях. — Может, лучше сосредоточиться на чем-то одном? Марко вроде как неплохо справляется с делами клуба. — Ему нужны границы, — бросил Ивар, начиная было рассказывать о причинах невозможности оставить друга. — Мы оба в каком-то плане сдерживаем друг друга. — Потянувшись к Софии, Лодброк всё же украл у неё поцелуй. Ивар понимал, что Софи ждала от него определённого ответа, но его просто не было. Поэтому пальцы Ивара невесомо пробежались по спине Борромео и остановились на ягодицах. Голубой огонь вспыхнул в глазах Ивара, и он ухмыльнулся. — Ты должен подумать над моими словами. Я понимаю, это сложно… но неизбежно. — Мурашки побежали по спине, прикосновения Ивара ощущались даже через ткань изящного домашнего платья. — Сейчас я думаю, есть ли на тебе нижнее бельё и какого оно цвета, — с хрипотцой произнёс Ивар и медленно облизнул нижнюю губу. — Разве могут быть другие мысли, когда ты лежишь рядом? — Ивар… — Его слова ласкали слух, что хотелось замурлыкать. Но как бы магически не действовал он на Софи, тревожные мысли вновь поселились в её голове. — Что нам делать дальше? Как мы со всем этим справимся? — Не знаю, как ты… — Ответа на вопросы у Лодброка не было. Вернее, был. Но совершенно точно неподходящий: Ивар не мог бросить их с Марко дело. Они взращивали его, положили силы и даже жизни некоторых людей… Чтобы променять заработанную власть на место начинающего чистого воротничка? Только вот все знали, что Ивар погряз в крови по этот самое горло. — А я хочу выполнить одно твоё сокровенное желание. — Усталость исчезла за доли секунды, Лодброк ловко оказался на Софии, лежавшей под ним на животе. Руки Лодброка поглаживали её ягодицы: совершенно нежно и медленно. — Только одно и только сейчас, — склонившись, вкрадчиво произнёс Ивар, откинул волосы Борромео и оставил влажный поцелуй на её шее. — Ивар… — Софи снова прошептала его имя, понимая, что сдаётся. Она не могла противиться ему. — У меня сейчас только одно желание, и ты уже его исполняешь… — Его губы стирали все мысли, а тепло его тела обволакивало, унося от реальности прочь, и думать о чём-то ином уже было просто невозможно, когда тепло зарождалось внизу живота. — Подожди. Мне нужно тебе кое-что сказать. — Её ладонь легла на его грудь маленькой преградой между ними. — У меня совсем вылетело из головы, не до того было… Я перестала пить таблетки после… После смерти Винса. Пальцы Ивара будто изучали каждый миллиметр тела Софии, но не проникали под одежду. Думать о какой-то ерунде даже и не получалось. — Где-то был, — нехотя оторвавшись от Софии, Ивар порылся в бумажнике и, сжав фольгированную упаковку в зубах, поспешно стянул боксеры. Положив упаковку на тумбочку, Ивар устроился на боку рядом с Софи так, что она оказалась к нему спиной. Кончик языка плавно скользил по шее Борромео, изредка затрагивая мочку уха. Руки повторяли контуры её тела, а эрегированный член уже упирался ей в бедро. — За мной долг, так что… — Усмехнувшись куда-то в светлые волосы на голове Софии, Ивар проник всё же одной рукой под платье через вырез и, нащупав сосок, сжал его. — Выбирай, что же мне с тобой сделать. — Я хочу… — Софи задумалась только на мгновение. — Чтобы ты делал все, что хочешь. Не сдерживаясь. — Лёгкие разряды тока вызывали дрожь во всём теле, а воображение рисовало откровенные картины, и желание усиливалось, гулко пульсируя в висках. Ивар замер, обдумывая услышанное. Такое простое пожелание, но такое сложное для исполнения. Ведь стоило заиграться, отдаться эмоциям… Лодброк тряхнул головой, борясь с желанием переспросить. Будто бы она оговорилась. Просто перепутала. Но нет. Софи хотела видеть Ивара настоящим. Тем, кем он сам себя считал. Это пугало до дрожи, но и восхищало не меньше. Улыбка на лице Лодброка больше походила на звериный оскал: хищная и безжалостная. Скинуть треснувшую когда-то маску нежного и чуткого любовника оказалось куда проще, чем поверить в озвученное желание Софии. Рыкнув, Ивар перевернул Борромео на спину, а сам навис над ней, заведя руки над её головой. Он облизал губы, прикусив нижнюю сильнее обычного. Металл во рту растёкся быстро, изменив даже, казалось, цвет глаз Лодброка: он стал ярче, насыщеннее и с мерцающими алыми искрами. — Держи так, — грубо произнёс Ивар, чуть не сорвавшись на хрипоту. Ощущение власти над его женщиной наполняли тело, принося неистовое удовольствие. В паху уже ныло, а в животе стягивали жёсткие и крепкие узлы. — Не шевелись. — Хорошо. — Потребовались усилия, чтобы оставить руки на месте, но что-то промелькнуло в нём такое, что заставляло слушаться, вело за собой. Софи пробудила темную сторону Лодброка, и эта сторона манила её, распаляла. Софи вглядывалась в его глаза, словно читала мысли, и на пересохших губах заиграла улыбка. Поднявшись с кровати, Ивар вытащил из джинсов ремень и, взглянув краем глаза на Софию, покачал головой, будто заранее объясняя, что это было не его решением. Давая возможность отказаться. — Сними уже всё с себя, — он звучал намного ниже привычного, вибрирующе и предостерегающе, — и сразу руки на место. — Лодброк замер, выжидающе наблюдая за Борромео. Откажись она от своей идеи, от облегчённо бы вздохнул. Поэтому Ивар ждал. И где-то в самой глубине надеялся на согласие Софии. Он хотел её именно так, как истинный зверь вожделел свою истинную пару — свою любовь. Софи приподнялась на коленях и изящно потянула платье вверх, оставаясь в дорогом белье из черного кружева. Ловя на себе жадный взгляд Лодброка, она позволила себе легкую игру: подразнивала, медленно снимая бюстгальтер, играла тонкими бретелями, прежде чем избавиться себя от этой детали одежды, а потом проделала тоже самое и с крохотными трусиками, откинув их в сторону. Наигравшись, Софи демонстративно откинулась на мягкую кровать, вернув руки в привычное положение, и развела колени в стороны, прекрасно понимая, что от её действий у него напрочь снесёт крышу. — Сумасшедшая, — буркнул Ивар, пряча довольную улыбку за деланной озлобленностью. Когда-то он обещал, что никогда не пустит Софию в свою тьму, но она настырно и чертовски упорно распахнула двери с главного входа. Самостоятельно. Хотелось выть и рычать от происходящего. Но, звонко щёлкнув ремнём, Ивар всё жн оказался аккуратен, зафиксировав руки Софии на решетке у изголовья кровати. Однако не так крепко, как мог бы, оставив возможность прервать в любой момент весь спектакль. Сжав челюсть Софии, Ивар всмотрелся в её глаза, напоминавшие ему всякий раз чистейший океан, зовущий уйти с головой под воду и не сопротивляться. Видимо, под её взглядом он терял контроль над собой, отдавая право управления его собственной жизнью Софии. — А теперь молчи. И не произноси ни единого звука, пока я не скажу. — Хищно оскалившись, Ивар впился в губы Борромео опасным поцелуем. С раны на его губе сочилась кровь, и Ивар слизнул её. — Поняла? — Поняла. — Она кивнула, смочив пересохшие губы кончиком языка. Эта игра увлекала в новое, неизведанное, но Софи доверяла ему, доверяла полностью, готовая пройти за ним сквозь тьму. Выполнить его просьбу будет чертовски сложно, потому что даже от одного хищного взгляда хотелось застонать. Жажда ожидания взращивала возбуждение до предела. Софи прикусила губу, чтобы удержать стон и не позволить ему вырваться наружу. — Первая ошибка, — цокнул языком Ивар, и хлёсткий удар зазвенел в воздухе. Бедро обожгло, но Лодброк и не подумал убрать ладонь, только ухмыльнулся. Однако в его глазах всё же мелькнуло короткое сожаление, а с губ едва не сорвалось «прости». — Можешь только кивать. Ни единого звука. — Проведя указательным пальцем по приоткрытым губам Борромео, Лодброк погрузил их в горячий рот. Не было приказов. Она сама должна была пытаться понять, что именно требовалось. София приняла его пальцы, горьковатые от сигарет, посасывая и увлажняя языком. Ивар довольно улыбнулся, прикрыв глаза. Покорность Борромео, ее молчаливое согласие распаляли его еще сильнее, заставляли желать большего. Раньше Лодброк довёл бы до предела себя, истязая как тело партнерши, так и своё, но сейчас… Сейчас он остановился, довольствуясь одним тем, что София согласилась на всё, доверилась полностью и целиком. Это возбуждало сильнее любого афродизиака. Борромео и была для него этим самым допингом. Сносила крышу, сбивала сознание и уничтожала собой все тревоги и сомнения. Софи так сладко и аккуратно постанывала от его поцелуев, легких укусов, что Ивар не мог отказать себе в удовольствии оставить след на её шее чуть ниже уха, а второй в районе ямки. Протестовать? Да никогда. Борромео наслаждалась и терялась в каждом действии Лодброка, растворялась в нём. Она не знала таким Ивара и сейчас открывала его, как в первый раз. Доминирующий, властный, держащий весь контроль над положением. Он одновременно внушал подсознательный страх и пробуждал невероятное возбуждение, разливающееся густой лавой по венам, доходящим до каждой клеточки. София была полностью во власти Ивара и упивалась этим положением. Он обездвижил её полностью, касаясь каждой чувственной точки ее тела, ловил каждый дикий стон и скалился по-звериному, но до последнего оттягивал момент. Вкус Борромео уносил Лодброка прочь из квартиры, прочь с земли. Он никогда и не думал, что так можно было бы полюбить кого-то, влюбиться в каждый запах, каждый стон. Она молчала, но он словно читал её мысли, в которых точно повторялось только: «Ивар». И вновь излюбленная пытка, кружа языком вокруг клитора, погружаясь глубже, доводя до предела и откатывая обратно, не давая испытать то самое пьянящее чувство. Лишь когда в паху уже стало немыслимо давить, Ивар, под сдавленное шипение Борромео, вошёл в неё разом на всю длину. — А теперь, кричи, принцесса. И она не выдержала, сорвавшись, задрожав всем телом. От самых кончиков пальцев до макушки пробиваемая током, София стонала так, что могли услышать все в радиусе нескольких километров. Да и плевать. Пусть завидуют. Пока Лодброк двигался в ней, был настолько близок, что это сводило с ума и наделяло одновременно неизмеримой силой. София потеряла связь с реальностью, не в силах даже сделать и вдох. Как и сам Ивар. Это был один из сильнейших оргазмов в его жизни. Всё же любовь — невероятное дополнение. Обессиленный, он рухнул на Софию, широко улыбаясь. Их влажные тела отказывались разлучаться. — Соф, я люблю тебя, — хрипло и прерывисто выдавил Ивар. Он не был из тех, кто говорил эти слова часто, но сейчас это было совсем кстати.***
— Надо же! Какие люди решили выбраться наконец из своего гнёздышка! Что, слишком тепло под крылышком мамочки Софи? — С насмешкой Марко Хансен быстро выловил из потока вошедших людей Ивара, и поспешил крепко обнять друга. — Иди-ка ты подальше, иначе решу, что соскучился и решил подкатить. — Лодброк ответил на объятие, крепко хлопнув Марко по спине. Работа с приютом и нудные семейные заботы забирали много сил, и Ивар как никто другой нуждался хоть в коротком отдыхе. Нет, он не хотел сбегать от Софии, не хотел покидать ее, но когда поступило предложение от Хансена устроить день расслабления, то Ивар просто не смог отказать в этой шалости. — Давай в випку, там уже всё готово. Уверен, что ты оценишь. — Хансен подмигнул. — Я скоро присоединюсь. Лодброк с подозрением, вспыхнувшим в одну секунду, взглянул в сторону вип-комнаты, но тут же заставил себя погасить его. Он пришёл сюда расслабиться и, возможно, забыться — о чём можно вообще переживать? Алкоголь тёк нескончаемыми реками, сжирая все преграды и снося рамки приличия. Ивар хоть сперва и пытался придерживаться своей нормы, но в компании общительных девушек, напомнивших ему о собственной привлекательности для женского пола, и под дружеские подначивания Хансена, Лодброк всё же забылся в потоке веселья. Внутри разгоралось чувство неограниченной власти, приправленное желанием большего. А извивающиеся рядом гладкие женские тела только подогревали похоть. Противиться всем искушениям, свалившимся на Ивара разом, было практически невозможно. Мысленно он ненавидел себя, касаясь пальцами обнажённого загорелого бедра смеющейся девчонки. — Смотри, не переусердствуй, брат, — раздалось сквозь туман в голове Ивара. Пальцы на каком-то автомате выудили из кармана джинсов телефон, идя на поводу одной единственной мысли о том, что неплохо было бы сейчас отправиться в свой кабинет и ворваться в горячее женское тело, слышать громкие стоны и требования быть ещё грубее, еще жёстче, не останавливаться. Лодброк так и не распознал, что именно было в алкоголе, но понял, что никогда ещё настолько сильным не было животное желание секса. Наверное, следовало бы позвонить Софии, как Ивар и хотел, но мягкие пальчики ловко переняли телефон и убрали его в глубокое декольте, в которое так и хотелось смотреть вечно. Холодный пот выступил на лбу Ивара, заставив осушить залпом очередной бокал, содержимое которого огнем прошлось по пищеводу и сожгло бы его, если бы не спасительный поцелуй и вкус вишни на податливых губах. Хансен мог бы вмешаться, мог бы прервать Ивара, но… Зачем? Как друг, он прекрасно видел, что всё это — девушки, секс, разврат и похоть — было всё ещё близко Лодброку. Даже больше — он нуждался во всём этом. Поэтому Марко поступил ровно так, как посчитал нужным. — Дорогая, можешь злиться сколько угодно и проклинать кого угодно, но твой благоверный скоро кирпича не оставит от нашего с ним клуба. И, нет, я не хочу останавливать его, как это делаешь ты. Поэтому, если ты всё ещё жаждешь спасать его душеньку, то забирай своего дьявола.