«Tant que je suis là, personne ne peut te faire de mal...»¹
марк продолжает пустым взглядом изучать стену перед собой и одновременно с этим задумчиво крутить карандаш в руках, полностью отключив сознание от реальности, даже тогда, когда его дважды окликают коллеги. рабочий день подошёл к концу ещё полчаса назад, и большая часть сотрудников уже давно покинула помещение, за исключением тех, кто добровольно остался помогать с уборкой. благодаря трём достаточно буйным посетителям, спровоцировавшим драку и разбившим несколько дорогих бутылок в баре, пришлось попотеть со шваброй в руках. хоть какое-то разнообразие. последние месяцы минхёна были похожи друг на друга, и именно поэтому в какой-то момент он почувствовал, что сходит с ума, застряв во временной петле, как в каком-нибудь фильме. и почему жизнь выбирает для «зацикливания» именно подобные отвратительные дни, в которых уж слишком много выматывающих ссор, рутинной работы и необходимости выяснять с кем-то отношения? почему бы не взять что-нибудь хорошее, запоминающееся и окутывающее душу теплом и счастьем, вместо пробирающего до костей холода и стабильного чувства одиночества? марк чувствует себя слишком уставшим даже для того, чтобы банально улыбнуться из-за очередного мема, который ему отправил донхёк, перед этим заспамив диалог вопросами о планах на оставшуюся ночь. наверное, он впервые не отвечает хёку сразу же, увидев уведомление. альфа роняет голову на сложенные руки и вздыхает. сбитый режим лишь усугубляет его состояние подростковой депрессии. нужно как-то взбодриться. к счастью, в кармане худи обнаруживается пакетик. таблетки разного цвета и формы высыпаются на ладонь марка в ту же секунду, как только его мозг посещает мысль взбодриться старым и проверенным способом. всё по старой схеме: положить под язык, откинуться на спинку стула и блаженно прикрыть глаза, ожидая красочных фейерверков. чтобы добиться более быстрого результата, обычно мешают с алкоголем, но марк уже научен горьким опытом: в лучшем случае найдёт себя на следующее утро в разбитом состоянии на больничной койке, а в худшем – упрётся ладонью в крышку гроба. однако этот риск его не останавливает. минхён привык балансировать между двумя крайностями, даже если одна из них – смерть. будоражащее чувство незабываемой эйфории, световые вспышки перед глазами, жар в лёгких и висках, а также лёгкость и ощущение, будто на спине тотчас вырастут крылья, готовые унести тебя куда угодно, лишь бы помочь их владельцу взлететь высоко в небо, вдохнуть свежего воздуха и на мгновение забыть обо всех проблемах, – что может быть лучше? марк уже не знает другого способа избавиться от грызущих мыслей и чувства вины, непонятно откуда взявшегося, но, зараза, такого давящего на горло и сильно сжимающего пространство вокруг. подросток знает: где-то там, в самом тёмном уголке его души, где даже лучику света невозможно пробиться, свернувшись калачиком, лежит маленький минхён. его тело дрожит, а на глазах никогда не засыхают слёзы: марк всё ещё обижен. безразличие родителя, который с каждым годом отдалялся от ребёнка всё больше и больше, ранило альфу. он мог терпеть эту боль до тех пор, пока рядом был тэён. марк готов признать, что эгоист, а систематические побеги из дома совершались лишь для того, чтобы привлечь внимание брата. минхён знал, что тэёну не будет всё равно, если он свяжется с дурной компанией, начнёт где-то пропадать и приходить лишь под утро, тут же заваливаясь в свою комнату, чтобы компенсировать усталость хотя бы двухчасовым сном. и тэ реагировал: отчитывал брата, хотя тут же прикусывал язык, когда сил сдерживать гнев не хватало и голос сам по себе повышался. марк ненавидит, когда кто-то кричит, тем более если звуковая волна направлена на него. он сразу сжимается, непроизвольно затыкает уши и жмурится. впервые такую реакцию тэён увидел, когда гулял с пятилетним минхёном во дворе. ему пришлось на секунду отвлечься, чтобы объяснить девушке дорогу, которая долгое время петляла вокруг детской площадки, чем, собственно, и привлекла внимание вечно доброжелательного и отзывчивого ёна. обернувшись, тэён увидел, как испуганного марка отчитывала какая-то неадекватная мамашка, активно размахивая руками, словно угрожая. фраза «тебя давно не пороли», вероятно, осталась в голове тэ надолго, чего нельзя сказать о минхёне, который, в силу своего возраста, на тот момент ещё не понимал значения многих слов. что мог сделать восьмилетний тэён? лишь взять за руку брата и молча уйти, а потом долго успокаивать в своих объятиях слишком впечатлительного минхёна. мальчика, не знавшего насилия, и с которым никто никогда не разговаривал на повышенных тонах, всё же сломал этот жестокий мир. и с каждой дозой никотина, оседающей на лёгких подростка, разноцветной таблеткой, растворяющейся под языком, с каждым порошком, вдыхаемым через бумажкую трубочку, глотком выпитого алкоголя, трещины на сердце минхёна становились всё глубже. тэён – тот человек, который постоянно страдал от чувства тревожности и той же вины, от которой не мог спрятаться даже марк. ему бы очень хотелось вернуть всё назад: засыпать и просыпаться с мирно посапывающим минхёном под боком, в любой момент иметь возможность обнять и не почувствовать сопротивления чужого тела. как омега только позволила себе потерять доверие человека, который так нуждался всем своим существованием в её заботе? честно, тэён готов отдать что угодно, лишь бы снова увидеть любовь и детский восторг в глазах марка, уткнуться в его плечо и погладить по голове, как в старые-добрые. такое банальное, но столь необходимое тепло родного тела, его запах... боги, как же приятно пахнет минхён! природа щедро наградила его необычным сочетанием сандала² и сливы. марк сутулится, опустив голову вниз. побочный эффект не заставил себя долго ждать: голова кругом, зато по телу постепенно разливается тепло. просидев ещё немного, альфа предпринимает попытку встать. к счастью, двигательные функции не затрачивали много сил и концентрации. немного шатаясь, минхён упирается ладонью в стену, в целях подстраховать ослабшее тело, которое сейчас больше ощущается как пластилин. в заднем кармане джинс, ой, как не вовремя вибрирует телефон, уведомляя о пришедшем сообщении. всё, на что хватает подростка, – это с особым трудом прочесть имя отправителя и, сложив буквы в слово «джено», отправиться прямиком в его кабинет. по-любому именно этого он и хотел от марка в сообщении: поговорить с глазу на глаз. интересно, как скоро джено поймёт, что минхён под кайфом? уткнувшись лбом в дверь, марк стучится. он делает это не из-за хорошего воспитания или чего-то подобного, а скорее, просто формальность. джено открывает дверь незамедлительно, в связи с чем тело подростка буквально вваливается в кабинет, падая в руки чона. старший успевает опереться о дверной косяк, чтобы не рухнуть вместе с минхёном на пол. — ты в порядке? что с тобой? джено обеспокоенным взглядом изучает безучастное лицо младшего, прикладывая руку тыльной стороной к чужому лбу. «не мог же он так переутомиться...», - думает чон и параллельно с этим мысленно начинает винить себя за предоставление столь жёстких рабочих условий. минхён взволнованно приоткрывает рот, гипнотизируя взглядом губы перед собой. сейчас он слишком обдолбан, чтобы думать о последствиях своих действий. плевать, если будет стыдно. марк решительно тянется к губам чона, перед этим схватив за подбородок и немного нажав, чтобы приоткрыть чужой рот и проскользнуть внутрь. не встретив ни малейшего намёка на сопротивление, ли принимается играться с языком партнёра, огибая его. ладони плавно перемещаются на щёки джено, чтобы притянуть к себе поближе и не дать шанса выбраться из этой ловушки. честно, чон даже не пытается. он давно смирился. джено сдался ещё тогда, в их первую встречу, когда взглянул в эти завораживающие глаза цвета крепкого чая и увидел на дне зрачков своё отражение. если марку будет нужно, чон признает своё поражение вслух и пообещает проигрывать ровно столько, сколько младшему потребуется для полного удовлетворения. минхён чувствует прикосновение лопаток с необработанной древесиной сквозь тонкую ткань худи в тот момент, когда джено закрывает за ним дверь. у обоих начинает покалывать лёгкие от недостатка кислорода, но никто из парней ни на секунду не разрывает поцелуй, предпочитая задохнуться друг в друге: лишь сильнее прижимаются телами. марк – натянутая струна: где не коснись, услышишь рваный вздох. джено скользит ладонями вдоль чужой талии, опускаясь ниже, чтобы схватить сначала за одну ногу, как бы спрашивая разрешения осуществить в полной мере задуманное, и, не почувствовав сопротивления, потом окончательно подхватывает на руки минхёна, придерживая под бёдрами. оставаясь зажатым между стеной и телом чона, марк сокрушённо выдыхает, разрывая поцелуй. возбуждение больно давит на ширинку, и подросток более чем уверен, что не только он от этого страдает в данный момент. марк не интересуется особо мнением старшего, когда правой рукой начинает расстёгивать пуговицы на рубашке, чтобы обнажить некоторые участки чужого тела, на которых прекрасно смотрелась бы парочка алых отметин. джено тем временем едва сдерживает себя, чтобы не разорвать одежду на самом минхёне, но пока что всё же позволяет руководить процессом именно младшему. однако, не сумев долго сопротивляться дикому желанию, чон быстро сдаётся и ловит губы минхёна своими, слизывая чужой стон. посадив марка на свой рабочий стол (перед этим расчистив место от таких ненужных сейчас бумажек), джено касается кончиком языка дёргающегося кадыка младшего, слегка прикусывая кожу, а ладонью тем временем проскальзывая меж телами, чтобы расстегнуть ширинку партнёра. чужое сбивчивое дыхание, раздающееся над самым ухом, воспринимается старшим как своего рода награда, когда он оттягивает резинку трусов минхёна и дразнящими движениями проводит по стволу. марк выгибается, обхватывая ногами талию джено, и резко откидывается назад, опираясь на локти. хоть разум и был затуманен как никогда, на языке младшего вертелось только одно желание: «почувствовать в себе джено», насадиться до конца и биться в агонии, наслаждаясь чувством заполненности. сколько бы у марка не было сексуальных партнёров, он отчётливо понимал: только опыт с чоном оставил в его памяти настолько яркий отпечаток, что в голове до сих пор порой всплывают живые картинки. хотелось заменить эти воспоминания новыми: иные сцены, эмоции и обстановка – всё это возбуждало и будоражило сознание минхёна в данный момент. и чёрт бы побрал марка из прошлого, который решил накидаться перед тем, как прийти к джено: накрыло не по-детски. к счастью, прежде чем марк мог, вероятно, опозориться (например, почувствовав желание посреди процесса опустошить желудок или что ещё похуже), кто-то очень вовремя стучит в дверь. — не открывай, - стонет минхён и специально проезжается по чужому возбуждению своим, чувствуя дрожь в коленках. — как бы мне не хотелось оставлять тебя одного такого растрёпанного и жаждущего... но я уже договорился о встрече, и мне нужно на неё явиться, - чон облизывает губы, неотрывно следя за тем, как рот минхёна округляется в немом стоне из-за стимуляции: джено будто противоречит своим словам и, уже спустив джинсы вместе с бельём с младшего, продолжает ласкать чужое возбуждение. — сука, какой настойчивый, - грязно выругнувшись, недовольно озвучивает минхён, чувствуя, как к горлу подступает. возбуждение как рукой снимает, и вместо желанного продолжения подросток выбирает сбежать из кабинета, чтобы проблеваться в какой-нибудь туалетной кабинке. джено кричит что-то младшему вслед, но тот его уже не слышит, вылетая из кабинета и направляясь прямиком к туалетам. сердце начинает стучать в висках, будто минхён только что пробежал спринтерский забег, поставив мировой рекорд.•••
— смотри, что я нашёл, - джуён ставит большую коробку на стол, тем самым привлекая внимание тэёна, зависшего в телефоне из-за острой необходимости утвердить расписание зимней практики в последний день перед её непосредственной реализацией: любовь к откладыванию дел всё так же стабильно брала верх даже над таким трудолюбивым человеком, как ли. — я берёг для особого случая, как этот. — это же... о боже, - ёни откладывает телефон, после чего опускает руку в коробку и, нащупав что-то довольно мягкое, достаёт, чтобы рассмотреть поближе. — быть не может... это джэхёна? — ага, любимые ползунки. не сосчитать, сколько я их отстирывал, - старшая омега закатывает глаза, вспоминая тягости молодого родителя первые месяцы после рождения ребёнка. тэён с пониманием посмеивается, прикладывая вещь к своему животу. — через четыре месяца они появятся на свет. я до сих пор как будто в прострации нахожусь и не могу поверить в то, что со мной происходит, - ён аккуратно складывает вещь и возвращает в коробку. — и, если честно, мне страшно... — всё хорошо, это естественно. я понимаю, что ты чувствуешь, - джуён поджимает губы, обходит стол и кладёт свои ладони на плечи тэёна, осторожно поглаживая. — мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас, когда я выходил за хёнджуна. наши родители не понимали, зачем мы так торопимся. однако я был уверен в том, что нашёл того самого и готов следовать за ним хоть на край света. так зачем тянуть то, что рано или поздно всё равно произойдёт: разница только в том, сколько седых волос будет на его голове, когда он наконец встанет на одно колено перед тобой. тэён накрывает чужие руки своими вспотевшими ладонями в знак признательности за поддержку и поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза старшей омеги. в горле резко пересыхает – ён тянется к графину, чтобы налить немного воды и заодно успокоиться. он очень долго избегал правды, режущей уже окровавленным осколком прямо по сердцу. чувство неполноценности накрывает его изо дня в день всё сильнее и сильнее по мере приближения свадебной церемонии. тэёну казалось, что это не для него, что он не может быть настолько счастливым просто так. джэхён для него столько всего сделал, а тэён что? что он может дать человеку, у которого и так уже всё есть? в жизни чона ничего кардинального не изменится, если вычеркнуть одно имя. на пути ему встретятся ещё таких пять, десять, семнадцать тэёнов – сколько альфа только пожелает. как будто на всём белом свете ни сыскать кого-то похожего, а то и лучше: того, кто будет внимательнее, заботливее, собранней и организованней, у кого не будет аллергии на кошек, и ради которого не придётся от чего-то отказываться. тот, с кем отношения не будут строиться по непредсказуемому сюжету, с кем всё будет плавно и логично развиваться: сначала долгие годы ухаживаний, свадьба и только потом уже дети. — вы не подумайте... я не в вашем сыне сомневаюсь. скорее, в себе. в том, что смогу стать для него тем самым. я ведь совсем не уверен в том, что достаточно делаю, чтобы стать ближе. мне всегда будет казаться, что я могу лучше, - ёни кусает изнутри щеку, сдерживая слёзы, готовые вот-вот потечь по щекам, а потому приходится опустить голову вниз. — знаешь, что я тебе скажу? впервые в жизни подумай о себе, тэён, - джуён придвигает свободный стул поближе к ли и присаживается. приходится взять в свои руки чужие подрагивающие ладони, чтобы успокоить медленно накатывающую панику. — задайся вопросом, что конкретно чувствуешь ты. устраивает ли тебя то, что имеешь? делает ли тебя счастливым каждая, как может показаться на первый взгляд, мелочь, которую совершает юно? чувствуешь ли ты себя хорошо рядом с этим человеком? те ли это отношения, ради которых в будущем будешь готов работать, не покладая рук? тот ли это человек, с кем бы тебе хотелось встретить, если не старость, то ближайшие лет тридцать-сорок точно? знаешь, с возрастом понимаешь, что не бывает идеальных отношений. все рано или поздно сталкиваются с испытаниями, будь то расстояние, ревность, одержимость или что-то ещё. нестрашно, если однажды люди почувствуют, что чувства угасли. страшнее, если они останутся рядом и будут врать себе дальше лишь потому, что по-другому жить не умеют. тэён теряет контроль и позволяет вырваться наружу бьющейся в агонии истерике. сдерживать внутри себя настоящий тайфун даже на такой глубине размером с марианскую впадину, которая образовалась в душе омеги за долгие годы, оказалось намного сложнее. горячие слёзы бесконтрольно стекают кривыми дорожками вниз по щекам, по итогу безнадёжно разбиваясь о кухонную плитку и сливаясь с теми, что уже когда-то были пролиты на этом месте, но давно высохли. лишь какие-то мелочи в интерьере напоминали о том, что когда-то стало их причиной: кружка со сколом, отбитая плитка у дверного косяка – у джуёна с хёнджуном тоже не всё идеально было изначально, как могло показаться. и они переживали свой кризис, ссорились, мирились, кричали и молча обнимались – чего только не повидали стены этой квартиры. однако отношения джуён с хёнджуном выясняли только тогда, когда детей дома не было, потому что оба не хотели впутывать сыновей в свои разборки и растить их потом со сломанной психикой. тем не менее даже такой прочный союз пережил многое, а потому с каждым днём всё больше и больше крепчает. джуён прижимает тэёна к своей груди, молча поглаживая и покорно ожидая, пока тот не опустошит всё, что скапливалось внутри и мешало нормально вздохнуть. джэхён вернётся ещё не скоро, а значит, что у них времени вагон, чтобы обсудить все болячки и найти какой-то выход. старшая омега укладывает подбородок на тэёнову макушку, думая о том, сколько же пришлось пережить ли, чтобы в один миг взорваться и плакать так громко. — простите меня, правда простите... я знаю, что джэхёну было суждено встретить кого-то другого. знаю, что я не слишком хорош для него, и мне очень жаль, что всё так сложилось. я ни в коем случае не хотел как-то привязывать к себе, тем более таким низким способом... но я не могу ничего поделать с тем, что моё сердце бешено колотится, когда юно касается меня, смотрит, окликает, целует... я вижу его, и тело не слушается: наливается медью под его взором и отказывается двигаться. в нашу первую встречу мне казалось, что я задохнусь от чарующего морского аромата. мне хотелось укутаться в этот запах, спрятаться от всего мира. я впервые почувствовал себя в безопасности рядом с кем-то... впервые захотел с кем-то поделиться всеми своими секретами, позволил задать вопросы о моём прошлом, открыл душу, не боясь обжечься... от скачущих мыслей голова тэёна готова была моментально расколоться, как орех под прямыми лучами солнца, поэтому омега поспешила замолчать, дав себе время восстановить дыхание. джуён задумчиво изучает раскрасневшееся лицо ёни, не зная, с чего начать. к его удивлению, немного погодя он слышит следующее: — я не привык, что обо мне кто-то заботится. мне чуждо такое внимание и обеспокоенность тем, чего желаю именно я. это сложно: уговорить себя поверить в то, что для того, чтобы быть любимым, не нужно никаких особых на то причин. мне казалось, что всё в жизни нужно заслужить кровью, потом и слезами. именно поэтому в моей голове сейчас происходят такие сильные изменения. когда-то давно, смотря на то, как живёт мой папа, я пришёл к выводу, что в этом мире люди делятся на два типа: на тех, кто родился, чтобы любить, отдавать всего себя, вкладываться в отношения, и тех, кто может лишь принимать эту любовь, но не быть способным отвечать тем же. — и к какому типу ты сам себя относишь? — а на мне система сломалась. джуён усмехается: по-доброму, без толики грусти или мысли обесценить то, чем поделился с ним тэён минутой ранее. выслушав, чон-старший накрывает мокрые щёки тэёна обеими ладонями, фиксируя голову и заставляя смотреть только ему в глаза и никуда более. он знает это чувство, а потому с пониманием молчит пару минут, одновременно давая время отпустить эмоции и стараясь подобрать нужные слова, чтобы поддержать. главное – не навредить. — я ещё никогда в жизни не видел своего сына настолько счастливым рядом с кем-то. он окрылён вашей любовью, постоянно расспрашивает меня о том, что тебе можно, а от чего стоит отказаться из продуктов, чтобы не ухудшать состояние. ты для него уже идеален, чон тэён. знаешь, какие были его первые слова, когда я спросил его наедине, как у вас всё так быстро завертелось? «папа, он мне так дорог, что я боюсь сделать однажды что-то не так. он такой светлый, искренний, настоящий, что я себе никогда не прощу, если стану причиной его слёз». ты заслуживаешь счастья... все его заслуживают. ты уже очень многое дал моему сыну, а скоро дашь ещё больше. и я хочу поблагодарить тебя за то, что заботишься о нём, искренне любишь и направляешь. тэён, судьба твоего папы – это не ваше семейное проклятие. да, у него не получилось построить семью, но, может, так будет лучше? есть люди, которым просто тяжело находиться с кем-то одним долгие годы. им важно постоянно путешествовать, переезжать с места на место, заводить новые знакомства, менять профессию – одним словом, пытаться восполнить ресурсы посредством смены обстановки. быть может, юльбом был бы намного несчастнее, будь он в браке с кем-то, кто ограничивал бы его свободу, м? тэён замирает, вслушиваясь в каждое слово, произнесённое джуёном, и с опозданием понимает, что чон-старший прав во всём. ён никогда не спрашивал у папы, почему он не вышел за кого-то вновь, да и вообще было ли у него такое желание. ему казалось это слишком очевидным, чтобы уточнять, ведь ответ обязательно будет положительным. а будет ли? в жизни юльбома всегда были только две постоянные, не считая работы: марк и тэён. разве он мог думать о чём-то ещё, кроме как заботиться о тех, кто так сильно нуждался в нём всем своим существованием? конечно, нет. он ставил интересы и благополучие детей превыше своих, как полагается любому любящему родителю. и тем не менее никогда не жаловался на то, как несправедливо с ним обошлась жизнь. да, превосходным папой юльбому так и не удалось стать, но, с другой стороны, каким бы идеальным родителем человек ни был, как говорится, его ребёнку всегда будет, о чём рассказать в кабинете у психолога. тэён вытирает рукавом мокрый подбородок, стараясь восстановить дыхание, как вдруг неожиданно чувствует толчок где-то в районе левого бока. он сначала не понимает, что происходит, а потому обеспокоенно накрывает ладонью место, куда пришёлся удар чьей-то конечностью несколькими секундами ранее. мозг лихорадочно пытается осуществить хоть какие-то мыслительные процессы, но безуспешно, пока в какой-то момент ёна не настигает ясное осознание. джуён видит, как омега в изумлении распахивает глаза, и тоже пугается, ведь тэён резко хватается за живот. первая мысль – что-то не так с малышами, видимо, их папа сильно переволновался. — что случилось, тэён-и? — кто-то из них впервые пошевелился. ащ, - и словно по щелчку толчок повторяется, только уже намного ощутимее. глаза омеги загораются. она осторожно поглаживает живот, не веря собственному счастью. тэён и представить себе не мог, какого это почувствовать, как весь мир в момент переворачивается и заглушается звуком гулко стучащего в висках сердца. всё вдруг становится таким неважным, незначительным по сравнению с тем, что происходит внутри тебя. тэ перехватывает запястье джуёна, чтобы положить себе на живот и стать свидетелем того, как лицо старшего расплывается в радостной улыбке приятного удивления. — боже, ты меня напугал, - джуён с облегчением выдыхает, поглаживая живот. в этот момент в его голове невольно всплывают яркие воспоминания того дня, когда он сам впервые ощутил пинок в ребро: джэхён, к слову, любил размахивать конечностями, вероятно, стараясь расчистить себе побольше места. — и правда... самый активный уже определился. я тебя поздравляю, тэён-и, это такое чудо... тэён с широкой улыбкой смотрит на свой живот, понимая, что момент для первого шевеления малыши выбрали как никогда кстати: когда их папа был максимально расстроен и обеспокоен тем, что же делать дальше. джэхён в это время уже мчится вверх по подъездной лестнице, ещё не зная, какую картину он застанет, едва ступив на порог.•••
марк, сидя на холодном полу, притягивает коленки к груди, пряча пылающее лицо. становится невыносимо душно, но ноги не слушаются, поэтому элементарно встать и покинуть помещение – уже проблема. всё, на что хватало подростка, – это растекаться на грязной плитке, упираясь коленками в унитаз. горячая щека находит спасение в прохладной стене кабинки, с наслаждением потираясь об неё несколько раз. в голове всё ещё всплывает мутный образ джено, искрами мгновенно рассыпаясь на осколки, стоит дверце кабинки открыться. — марк?! - грязно выругнувшись на тайском, тэн оглядывается по сторонам. — только не говори мне, что ты обдолбан. идиота кусок... я сейчас кого-нибудь позову на помощь: самому мне тебя не поднять. перепуганная омега выбегает из туалета, размахивая руками и выкрикивая имена каких-то сотрудников, чтобы привлечь внимание и выяснить, остался ли здесь вообще кто-то. однако помещение уже было пустым, никто не откликался. как вдруг тэн по собственной глупости (из-за того, что не смотрел вперёд и вместо этого вертел головой по сторонам) врезается в чью-то грудь. чужие руки нежно обхватывают его за плечи, предотвращая возможное падение. — не убейся. здесь углы острые. больно ведь будет, - джено, заметив обеспокоенное лицо хёна, обхватывает его за подбородок, поднимая вверх, чтобы заглянуть в глаза. — это от тебя было столько шума? что стряслось? — марку плохо. он в туалете, - чон моментально реагирует, стремительно прибавляя шаг и распахивая дверь одной из кабинок. подросток обнаруживается в первой (до последней он бы не дошёл) в полулежачем состоянии. джено садится на колени перед марком, щёлкая пальцами у лица, видя, что младший ещё в сознании: пустым взглядом из-под полуприкрытых век пялится куда-то в стену. чон касается ладонью чужого взмокшего лба, мгновенно приняв решение транспортировать ослабшее тело минхёна в какое-нибудь более прохладное место. он подхватывает марка на руки, вынося из кабинки. попросив тэна нащупать в его кармане пальто ключи от машины, джено даёт указание вызвать скорую, как омега тут же преграждает путь альфе, встав в дверном проёме. — нет необходимости в вызове бригады скорой помощи. ему... ему нельзя в больницу. мы сами справимся, - таец поджимает губы, всё ещё упираясь руками в дверной проём. — что значит «ему нельзя в больницу»? может, объяснишь? - джено с явным удивлением рассматривает, как на лице омеги стремительно меняется одна эмоция за другой, вероятно, сигнализируя о том, что в чужой голове в данный момент осуществляется наисложнейший мыслительный процесс: рассказать всё как есть или умолчать и скрыть детали. — у марка проблемы с наркотиками. знаю, нужно было сразу сказать, как только я его сюда привёл. клянусь, мы с ним договорились, что он завяжет и больше не будет употреблять, - тэн сокрушённо выдыхает, на мгновение чувствуя облегчение из-за того, что чон, наконец, знает обо всём и теперь не придётся ничего скрывать, в том числе кое-кому врать о том, почему руки исколоты. — нельзя, чтобы об этом узнал тэён, ведь единственное условие, на котором он разрешил марку работать здесь, – завязать с употреблением. но, по всей видимости, без посторонней помощи марку не справиться. сделав несколько лёгких уверенных шагов, прежде чем осмыслить услышанное, джено внезапно останавливается как вкопанный и округлившимися от удивления глазами смотрит на омегу. сопоставив все импульсивные и неконтролируемые действия минхёна, на которые он был только способен, судя по воспоминаниям чона, альфа вдруг осознаёт. будучи в трезвом уме и здравом рассудке, марк никогда бы не полез целоваться первым, уж тем более не позволил бы касаться его тела и впоследствии разложить на ближайшей горизонтальной поверхности. не исключено, что и тогда на той судьбоносной вписке подросток был также под воздействием каких-то запрещённых веществ. — в таком случае я отвезу его к себе. промою желудок, помою и уложу спать, а ты закрой за нами клуб и поезжай домой отдыхать, - быстро сориентировавшись, озвучивает свой план дальнейших действий джено и хочет уже было попрощаться с хёном, как вдруг тот его опережает. — ну уж нет. этот ребёнок был отдан под мою ответственность, поэтому я его не брошу. если ты не против, я поеду с вами. я пригожусь, тем более, что мне не впервой будет совать ему два пальца в рот, - тэн улыбается уголками губ так искренне и безобидно, что джено просто не может отказать, к тому же он знает только в теории, как действовать в подобных ситуациях, в то время как у старшего опыта явно больше.