Мальчишка

— Скучаешь, красавчик? — на слишком мягком английском спросили прямо над ухом. Рихард поднял глаза от стакана и глянул на подошедшего. Явно не из местных. Азиат. Лет 18-20. Неплохо говорит по-английски. Одет вызывающе. Проколото ухо, бровь и, кажется, язык. Турист? Гаст арбайтен? Ах, снова дурацкая привычка. Рихард допил отвратительный виски, который ему налили в этом баре — который, между прочим, так советовали коллеги! — и улыбнулся пареньку, приобнимая его за тонкую талию. — А есть варианты, как повеселиться? — спросил он.       Парень прищурил глаз, мягко высвободился из его объятий — Рихард даже не заметил, когда это произошло — и сел рядом, параллельно заказывая выпивку. — Я не проститутка, детка, просто ты в моем вкусе, — сладко пропел он. — Я Мамору, а ты? — Рихард. Твоя работа меня не интересует, вопрос все тот же. Хочешь развлечься? — Да ты порядком выпил, Рихард. — Мамору хихикнул. — А значит никаких инстинктов самосохранения, — он осушил бокал. — Предлагаю ехать к тебе. — Тебе тоже алкоголь сорвал тормоза?       Рихард редко цеплял парней на одну ночь да еще в баре. Он вообще редко бывал в баре, но этот так хвалили… «Когда еще будешь в Амстердаме?» — сказали ему друзья, и он сдался. И тут же первый встречный предлагает… Возможно, это нормально для Голландии, да и Рихарду паренек глянулся. Почему бы не провести интересно ночь? … — А ты… кто? И почему ты в моем номере? — Сам-то кто? И почему я в твоем номере? — Понятия не имею… — голова Рихарда раскалывалась, напоминая, что он уже не юнец, чтобы спокойно пить что-то крепче пива и не мучиться похмельем, и он кинул взгляд на часы… — Черт, я опаздываю! — он подскочил и тут же об этом пожалел. Каждая клеточка мозга отозвалась острой болью, и он решил сначала разобраться с ней. — Сколько времени, говоришь? — сонно протянул мальчишка в его кровати. Но потом, очевидно, он увидел, который час. — Твою мать… — он вдруг взбодрился и заметался по комнате в поисках одежды. — Слушай, мы вроде познакомились в баре. Я Мамору Такеда. И… — он поднял голову и примолк, вынуждая Рихарда посмотреть на него. — И все, что я помню из прошлой ночи, было чудесно. Но никаких обязательств, договорились? — Да, да, — отмахнулся от него Рихард, быстро одеваясь.       За 10 минут оба собрались. Мамору поймал такси и уехал первым. Рихард зашел за кофе, перечитал тезисы для сегодняшнего выступления и поехал в многопрофильный медицинский центр, где сегодня должна была состояться презентация новейшей разработки, с неплохими предпосылками к лекарству от СПИДа. Он окончательно проснулся, выпил три таблетки обезболивающего и теперь чувствовал себя абсолютно готовым, ничто не могло его поколебать… — А теперь перейдем непосредственно к презентации. Расскажет о проекте его руководитель и автор инновационной формулы, юный гений, как его прозвали на родине, мистер Такеда Мамору.       Рихард удивлённо моргнул и уставился на вышедшего на трибуну парня. Он был совсем молодой для ученого, а для такого открытия тем более, но не это волновало Рихарда. Он присматривался к чертам лица паренька и узнавал в нем своего ночного партнера. Да и имя он помнил вполне отчетливо.       Пока Такеда деловым тоном представлял свое изобретение, Рихарду его память услужливо подбрасывала обрывки сегодняшней ночи — совсем иное выражение лица ученого, его срывающийся голос, его стоны и метания… Словом, образ совершенно противоположный той серьезности, которую сейчас он демонстрировал на трибуне.       Он постарался вернуться к реальности и делал пометки в соответствии с речью японца. Его идея не была лишена смысла и к тому же тесты на крысах… Нет, нет, такой строгий критик, как он, не будет проявлять благосклонность к мальчишке только потому, что тот всю прошлую ночь звал его папочкой.       Одна за другой яркими вспышками перед его глазами проносились сцены сегодняшней ночи, которые еще мог сохранить отравленный алкоголем мозг. А лучше бы не смог… От подобных сцен у Рихарда снова разболелась голова.       Раздались аплодисменты — выступление кончилось. После небольшого перерыва будут выступать представители стран. Рихард выступал в первой пятерке, поэтому в перерыв отправился на поиски кофейного автомата и лекарства от головной боли. У автомата уже стоял выступавший только что Такеда и несколько представителей стран.       Рихарду оставалось лишь надеяться, что мальчишке хватит ума не вопить при виде него никаких глупостей. Он подошёл, вежливо всем кивнув в знак приветствия. Мамору осмотрел его и удивленно поднял брови. — Интересная задумка, коллега, — прежде, чем тот успел сказать хоть слово, начал немец. — Я думаю, вы можете рассчитывать на поддержку многих государств. Главное не останавливайтесь. Вы юны, у вас все еще впереди, — он забрал свой кофе и, кивнув теперь на прощание, ушел. — Спасибо, — кинул ему в спину Мамору и вернулся к общению с группой ученых.       В первый день презентации три страны сразу выразили готовность участвовать в проекте. В конце был небольшой фуршет, где Рихард был вынужден общаться с коллегами. Он любил свою работу, но ту ее часть, где нужно дневать и ночевать в лаборатории или копаться с бумажками наедине с собой, а не общение с повернутыми коллегами. К тому же… Девушка-американка была вульгарна, англичанин смотрел на всех с холодным презрением, а представители из восточной Европы выглядели так, словно попали сюда случайно. Честно исполняя свой долг в течение часа, он решил, что может взять бутылочку хорошего пива и сесть где-нибудь в углу, чтобы не уходить совсем невежливо. — Привет, могу я присесть? — к нему подошёл Мамору, с трудом выбравшийся из окружения коллег. Рихард безразлично пожал плечами. — Не ожидал встретить тебя здесь, — сказал он, присаживаясь напротив. — Хотя, если честно, вообще не ожидал тебя встретить хоть когда-то. — Это взаимно. А где твои побрякушки? — Рихард указал на уши. — Снял, — пожал плечами Мамору. — Здесь серьезное мероприятие и я на нем выступаю. Нужно выглядеть презентабельно. — А зачем ко мне сел? Хочешь повторить вчерашний день? — Возможно, — паренек закусил губу и глянул игриво. Но через секунду снова стал серьезен и говорил тихо, боясь быть услышанным. — Но я хотел убедиться, что мы оба не собираемся распространяться о произошедшем. — Мне это не нужно, у меня парень в Германии, — хмуро отозвался Рихард. — Вот и хорошо, — Мамору улыбнулся и наклонился чуть ближе к нему, томно взмахивая длинными ресницами. — Я должен идти, — мгновенно сообщил Рихард, поднимаясь и полностью проигнорировав эти его выкрутасы. — До завтра. — Пока~ — махнул ему Мамору. …       Рихард не любил курортные романы. Они всегда оставляли неприятную рану. У него действительно был парень. Уже довольно давно. Их отношения устоялись, они жили вместе, и все шло чудесно. Что еще нужно сорокалетнему фанатику науки, кроме верного надежного человека, создающего уют и тепло в их общем доме? Да ничего! Никакие малолетние дурачки из-за океана и рядом не стояли. Но тогда почему этот самый дурачок снова в его кровати? А, потому что он пришел среди ночи. Зачем? Сложно разобрать из его полупьяного лепета. — На что ты рассчитываешь? — спросил Рихард с утра, сев на кровати и спрятав лицо в ладонях, чтобы не видеть всего этого разврата и удержаться от насильственных методов обучения не слишком понятливых ученых. — На таблетку от головы и стакан холодной воды, — с легким смешком отозвался Мамору и страдальчески застонал. — Я про отношения. — А… — Мамору сел и потянулся. — Я надеюсь неплохо провести время командировки. — А тот факт, что у меня есть парень, — возразил Рихард. — Тебя не останавливает? — Он далеко, и я не собираюсь разрушать ваше счастье, — пожал плечами японец. — Мне нужен партнер на эту неделю, ну, сам понимаешь. Ты подходишь. — Мое мнение тебя не волнует? — Ты не особо сопротивляешься. — Будто с тобой это возможно…       Мамору самодовольно фыркнул и прижался к нему со спины, рисуя пальцем узоры на его груди. — Ну хочешь, я завтрак приготовлю? — попытался подлизаться он. — А ты умеешь? — с сомнением спросил Рихард. — Конечно! Не высокая кухня, конечно, но очень неплохо. — …Тогда дерзай, — вздохнул Рихард. Он предпочитал есть в столовой отеля, так как сам готовил… Нормально, но не то чтобы очень. Часы говорили, что время еще есть, поэтому он даже обрадовался, что Мамору оказался здесь. Через 10 минут номер наполнился ароматом еды.       За завтраком Мамору поделился, что жить одному прекрасно, но готовить приходится самому, о, ужас, каждый день. Хотя большую часть времени он все равно проводит в лаборатории. Главной мыслью всего его пустого трепа было, что умение готовить — невероятно полезный навык, и очень жаль, что почти пожилые дяденьки до сих пор не способны на это. На этой укоризненной ноте Мамору ушел одеваться обратно в комнату. — А у нас дома разделение труда, — вслед ему крикнул Рихард. — Я убираю, парень готовит. Лучше скажи, ты планируешь прийти и сегодня вечером? — поинтересовался он.       Мамору вернулся, поправляя галстук, и задумался. — О, наверное, я должен спросить, не против ли ты? — Если я скажу, что против, то ты придешь, но пьяный и без предупреждения, так? — Мамору улыбнулся и кивнул. — Тогда я предпочту не чувствовать сегодня у себя в номере алкогольное амбре. …       На второй день выслушивались мнения за и против воплощения проекта в жизнь. Нашлись те, кто сочли его абсурдным и недостойным внимания. Корни этого недоверия должны были лежать в том, что руководитель слишком юн, чтобы создавать что-то стоящее. И таких было немало. Рихард искоса поглядывал на Мамору и замечал, как с каждым разом он становится все мрачнее. Ему даже стало немного жаль мальчишку. Проект действительно стоящий, а сам Мамору достаточно талантлив, чтобы его воплотить в жизнь.       Поэтому, наверное, он перестарался с похвалами в собственной речи. Но с трибуны ему было слишком хорошо видно глаза, в которых оживала надежда, и он не мог просто замолчать. И то, что Мамору с ним спит, не имело к этому никакого отношения. — Вы правда считаете, что проект удачный?.. — Не слишком ли этот Такеда юн?.. — Но, учитывая уровень развития медицины в Германии… — Должно быть, вы, как опытный боец, увидели потенциал… — Думаю, вам можно доверять… — Мы готовы изменить решение, нас только смущает, что ему всего 21…       Рихард с легкой снисходительной улыбкой отвечал на все неудобные вопросы по поводу своей позиции и выставлял проект в достаточно выгодном свете. Чуть поодаль Такеда говорил с американкой, которая тоже поддержала проект. К концу вечера настроение немца было на нуле — его до сих пор искренне расстраивал тот факт, что люди, на которых лежит ответственность за жизни, предвзяты даже к гениям, каким, несомненно, был Мамору. Почему они лишают больных мизерного шанса на спасение из-за своих амбиций?       В таком мрачном настроении его и застал пришедший Мамору. — Что-то случилось? — Нет. Я, пожалуй, поеду вперед. Когда тебя ждать? — деловито отозвался Рихард, как будто все еще по принуждению разговаривал с крайне неприятными коллегами. — Пока не решил, часов в 9? — полувопросительно ответил Мамору, явно сбитый с толку таким холодным приемом. — Хорошо. — Рихард не сал заострять внимание на озадаченности мальчишки и ушел. Он поймал такси и уехал в отель, где до 9 успел принять душ и составить отчет о поездке. Следующий день должен быть у него свободным, а потом начиналась вторая часть конференции — доклады о завершённых проектах. У Германии таких не было — от самого ближнего оставалось два месяца, — но присутствие обязательно.       Эту часть Рихард не любил больше всего. Нет, послушать это все было интересно, но оставаться тогда, когда его присутствие не так уж и важно, ему не хотелось. Он бы предпочел сидеть в лаборатории в Германии и завершать собственные проекты.       В дверь робко постучали. Рихард поднялся и открыл, встречая неловко улыбающегося Мамору. Он выглядел, как в день их первой встречи — в майке, кожаной куртке и с горой пирсинга на лице и в ушах. На плече у него висела прямоугольная мужская сумка, предназначение которой оставалось неясным. — Оказывается, приходить сюда полностью трезвым гораздо сложнее, — хмыкнул парень. — Однако это отныне обязательное условие, — хмуро сообщил Рихард и посторонился. — Заходи. — Да, да, я помню, тебе не нравится запах алкоголя.       Мамору юркнул внутрь, поставил сумку на стул у кровати и решительно повернулся к Рихарду. — Спасибо. Я надеюсь, наши личные отношения никак не повлияли на твое решение как профессионала. Но мне правда очень приятно было получить поддержку от тебя. — Это чисто профессиональное, — заверил мужчина. — Если все получится, то люди перестанут страдать от СПИДа. Нужно попробовать, особенно учитывая удачные эксперименты на крысах. — Не хочу говорить о работе, — капризно протянул Мамору. Он провел ладонью по внушительным мышцам Рихарда и улыбнулся. — Расскажи мне о себе лучше. Ну там… Сколько тебе лет, где ты живешь, часто ли приходится ходить в качалку, чтобы поддерживать себя в такой форме… Все-все. — Это не должно тебя интересовать. Между нами ничего кроме секса нет и не будет. — Почему нет? Ты мне симпатичен, я хочу… — У меня есть парень, Мамору, которого я люблю, — жестко пресек Рихард. — Ох, зануда. Хорошо, давай просто сделаем дело, и я поеду домой. — Мамору поднял руки сдаваясь. Рихард кивнул и утянул его в спальню.       Несмотря на его уверенный тон и заявления, что он не хочет выводить их отношения никуда дальше секса… это было не совсем правдой. Мамору был неординарным юношей, с интересной внешностью и повадками, легкомысленный в жизни, но как только дело доходило до науки… Казалось, если копнуть чуть глубже, откроются такие просторы, новые грани, маленькие черты характера, на изучение которых уйдут годы. И где-то в уголке сознания скреблась мысль ответить-таки ему о своем возрасте, жизни, качалке… Обо всем, что ему захочется узнать. А потом с такой же доскональностью выспрашивать его самого о его жизни в Японии. — Вот ты извращенец, оказывается, — мурлыкнул Мамору, нежась в кровати глубоко ночью. — А с виду такой приличный… Знаешь, хотел предложить завтра сходить вместе куда-нибудь, посмотреть город. Но теперь не стану этого делать. У тебя хватит сил еще на один заход? Или мне собираться? — А тебе все мало? — начисто проигнорировав первую часть его речи, уточнил Рихард. — А ты уже выдохся, дедулька? Или все-таки папочка, м?       Мужчина усмехнулся. — Ты напросился мальчик.       В итоге Мамору остался до утра. В семь часов, пока Рихард спал, он встал, сходил в душ и уехал. Оставил только записку с номером телефона и предупреждением, что сегодня, скорее всего не придет. С утра Рихард был немного удивлен и даже раздосадован. Он попытался порадоваться, что, даже если Мамору обиделся, он сам сможет, наконец, выспаться, а не тратить полночи на ублажение похотливого ребенка. Но настроение весь день было паршивое.       Местные достопримечательности его интересовали мало, поэтому он нашел рядом с отелем ресторан с открытой верандой и дремал там с местной газетенкой в руках. Время текло невообразимо медленно. Припекало солнце, но порывистый ветер был холодным. Рихард лениво ворочал мысли в голове.       Он пытался дописаться до своего парня, чтобы провести приятно время, но тот оказался сегодня занят. Пытался увлечься статьей, но она была на нидерландском, и он смог разобрать лишь некоторые слова, которые были схожи с немецкими. Девушка за соседним столиком строила ему глазки. Рихард окинул ее быстрым взглядом. Не местная. Туристка. С севера. Скорее всего со Скандинавского полуострова — со светлыми волосами и глазами, бледной кожей и, кажется, высокого роста. Ничего интересного. Рихард отвернулся.       В его кармане стала невообразимо горячей бумажка с номером Мамору. Рихард считал лучшим и единственно правильным вариантом никуда не выводить их отношения, ведь это ни к чему не приведет, и в итоге они все равно вернутся к своей обычной жизни со своими половинками… Если у Мамору, конечно, была половинка… Но, тем не менее, он набрал номер телефона. — Мамору Такеда слушает, — деловито раздалось в трубке. — Кто это? — Алло, это Рихард, — чувствуя себя полнейшим идиотом, представился мужчина. — Оя? ~ — хитро протянул юноша. — Я думал, ты не позвонишь. — Так получилось. Занят? — Хм, нет, пожалуй. — Хочешь встретиться? — А как же «Никаких отношений кроме секса»? — Нет, так нет. — Рихард положил трубку, возвращая себе здравый смысл. Телефон зазвонил, высвечивая только что набранный номер. — Да? — Что ты психуешь, как девочка? — устало спросил Мамору и добавил что-то по-японски. Очевидно, сокрушался, что ему достался такой импульсивный партнер. Рихард ничего не разобрал, но завис, думая, что голос Мамору звучит чертовски сексуально, когда он говорит на родном языке. — Я не против встретиться, если ты опять не начнешь свои песни петь о том, что мы просто спим. — …Хорошо. Где встретимся? — Я в центре, приедешь? — Да.       Рихард оставил деньги на столике и поймал такси. «В центре» — понятие довольно расплывчатое, но Мамору было видно издалека даже в пестрой толпе туристов. В длинной майке, закрывающей короткие шорты, в солнечных очках и неизменными побрякушками он стоял, опираясь на ограждение набережной. — Есть идеи, куда пойти? — поинтересовался он, как только Рихард подошёл у нему. — В таком виде тебя пустят только в публичный дом. — Ошибаешься, я спокойно сидел в кафе в тот момент, когда ты позвонил, а до этого гулял, заглядывая в магазины, — Мамору показал ему язык. — Может… на выставку современного искусства? Я слышал, как ее нахваливали туристы. — Пошли, — легко согласился Рихард. — А пока мы будем туда идти, ты всё-таки расскажешь о себе.       Он взял Рихарда под руку и оглянулся, прикидывая, в какую им сторону. Тот колебался. В итоге рациональность была отодвинута на задний план, и спустя сотню шагов по отделанной камнем набережной, он начал: — М… Мне 38 лет, я работаю в Берлинском НИИ очаговых инфекций, начальник отдела по профилактике и борьбе со СПИДом. Уже, наверное, лет 15… У меня есть ученая степень. Мой молодой человек не имеет ничего общего с наукой, он директор банка. На выходные мы иногда ездим в горы и катаемся на лыжах, — он задумался. — Пожалуй, ничего примечательного больше нет. — А что привело тебя в науку? — поинтересовался Мамору. — Вообще я врач по профессии, но в университете занялся научной деятельностью и… Так и получилось. А ты как попал в науку? Особенно учитывая твой возраст. — Ну… — Мамору улыбнулся, опуская глаза. — История не очень веселая. В 14 лет меня усыновила женщина, она была больна. Я пришел с вопросом к биологу в школе. Он меня отправил к своему знакомому, который занимался этим. Ну, можно сказать я вырос в том институте. А моя приемная мать умерла три года назад.       Рихард кивнул. — Наверное, неправильно так говорить, но это удачное стечение обстоятельств. Тебя ждёт большое будущее. — Ты правда так считаешь? — Мамору просиял, глядя на Рихарда снизу. — Просто… Мне редко такое говорят, чаще — что я должен больше работать. — Да, я не хвалю, просто чтобы похвалить.       На выставке они почти не разговаривали. Изредка переглядывались, останавливаясь у совсем абсурдных «произведений искусства», и тихо фыркали. Однако там у них получилось убить большую часть дня. Вышли они, уже когда солнце клонилось к горизонту. — Не особо уважаю «современное искусство», — покачал головой Мамору, потягиваясь и разминая затекшие плечи. — Я тоже. — Ну хоть посмеялся разок, — он хмыкнул. — Не так уж редко я смеюсь. Просто в жизни мало действительно смешного. — Возможно, или тебе надо просто легче ко всему относиться! — улыбнулся Мамору.       Рихард покосился на него сверху, заглянул в темные раскосые глаза со странными, нетипичными длинными ресницами, и почувствовал непреодолимое желание коснуться его. Этих острых скул, тонкой шеи, влажных приоткрытых губ… Ведомый этим желанием, Рихард наклонился и поцеловал его. Тот вздрогнул и удивлённо распахнул глаза. Они не целовались даже в постели, стараясь сохранить дистанцию. — Ты что делаешь, дурак? — выкрутился парень. — Мы же на оживленной улице. Да, здесь к этому лояльны, но будет нехорошо, если нас увидит кто-то из участников конференции. — Захотелось, — отрезал Рихард, скрывая смущение.       Мамору прикусил губу и отвел глаза. Словно дразнит, мелкий паршивец…. — Пойдем на колесо обозрения! Там нас никто не увидит. — тихо добавил он, на секунду прижавшись к нему. — Ты не знаешь места лучше… этого? — Романтично. И на город можно посмотреть. Идем! — он потянул Рихарда за руку. Тот как будто нехотя последовал за ним, ворча что-то про то, что ему уже не по возрасту кататься на аттракционах, но давая себя увести.       Они отстояли длинную очередь и спустя сорок минут, наконец, купили билеты. На посадку стояла та же самая очередь. Не сказать, что им было скучно. Рихард задал правильный вопрос, решив узнать больше о рождении самой идеи проекта. Было видно, как Мамору любит и гордится этой историей. Он был эмоционален и даже иногда размахивал руками, что для японца совершенная дикость. Примерно на середине рассказа, когда он уже перестал говорить общими фразами и сыпал профессиональным жаргоном, параллельно объясняя Рихарду его значение и перевод с японского, стоящая перед ними женщина с ребенком попросила перестать материться, ибо ее чадо повторяло всю нецензурную брань, слетающую с их уст. Парни переглянулись и синхронно рассмеялись в голос.       Но вдруг Мамору замолк, а его взгляд остекленел. Он быстро выудил из сумки листок и карандаш и принялся строчить. И ничто не могло оторвать его. Рихард показал контролеру билеты. Колесо прошло четверть круга, когда Такеда удовлетворенно кивнул и убрал письменные принадлежности, поднимая взгляд на Рихарда. — Теперь можешь поцеловать меня еще раз. — Что ты писал все это время? — Меня вдруг посетила мысль относительно формулы действующего вещества. Вернусь в Японию — надо будет попробовать. Хотя если сейчас с людьми получится все… Но нет предела совершенству, так ведь? Но я все записал, поэтому теперь полностью твой. До очередного приступа, — он хихикнул и пересел на сторону к Рихарду. Кабинка едва заметно качнулась. Мужчина тихо выругался и невольно опустил взгляд на город далеко внизу. Конечно, от такого покачивания, они не рухнут, но проверять бы не хотелось. Мамору осторожно повернул его голову за подбородок к себе и поцеловал. — Ах ты маленький развратник, — на секунду оторвался тот, а потом притянул его поближе, оглаживая его бедро. Мамору закинул на него ногу, потираясь коленом о пах. Рихард шумно выдохнул и скользнул языком в его податливый рот. Оказалось, что у мальчишки на самом деле проколот язык, а маленький шарик сережки дарил необычные, но приятные ощущения. — Закончим вечером, — пообещал Такеда и за секунду до того, как контролер открыл дверцу кабинки, выпуская их, отстранился. На город они так и не посмотрели. — Так ты же писал, что сегодня не придешь? — Хотел тебя позлить. Вышло здорово, правда?       Рихард тяжело вздохнул. Ну что за невыносимое создание… В глубине души он все ещё чувствовал угрызения совести перед своим оставшимся дома парнем, но мысленно попросил у него прощения, обещая, что это ничего не значащий курортный секс и что он не затронет его отношения дома, и сам же в свои слова не веря.       Мамору беззаботно о чем-то трещал. Дело двигалось к ночи. Солнце почти село, исчезали туристы с семьями, появлялась молодежь. — Зайдем за чем-нибудь на ужин? — Да. Если хочешь, я научу тебя готовить что-нибудь простое. Выбери сам, я постою на улице. Оставлять Такеду одного в такой час было довольно рискованно. Когда Рихард вышел из магазина, паренька уже обступила компания мужчин постарше и о чем-то спрашивала. Мамору идиотом не был и что-то лепетал по-японски, надеясь, что это оттолкнёт внезапных ухажёров, но те лишь плотнее нему приближались. Рихард позвал его по имени аккурат в тот момент, когда один из пристающих потянул руки к обтянутой короткими шортами округлой попке японца. Заметив Рихарда, Мамору яростно замахал рукой и бросился к нему сквозь толпу под удивленными взглядами прохожих. Он продолжал что-то говорить по-японски и потащил Рихарда прочь. — И какого черта только что произошло? — очухался Рихард, когда они свернули в узкий проулок. — Я звонил домой, а они подошли, начали предлагать деньги за то, чтобы я… они хотели… — Такеда доверчиво прижался к мужчине, мелко подрагивая. — Я так испугался, они никак не отставали… Да чтобы у нас в Японии такое…       Рихард секунду раздумывал, а потом обнял Мамору за плечи и успокаивающе погладил по голове. — Уже все хорошо. Я здесь, а они отстали и не придут. Едем домой? — Угу…       Рихард поймал такси. В машине Мамору перестал так паниковать и отлип от него, но всю дорогу продолжал держать его руку. Рихард в какой-то момент хотел забрать ее, но, видя все ещё белое лицо Мамору, не решился. — Как ты? — уже в номере спросил он. — Уже лучше, — заверил Мамору. Рихард, глядя на вернувшийся в его глаза блеск и общий нахальный вид, позволил себе немного его отчитать за неосмотрительность. Мамору кивал, как заведенный повторял «я понял», а когда немец выдохся, обнял его поперек талии и прижался щекой к груди. — Спасибо, мой герой! — Впредь будь умнее, — буркнул смущенный Рихард. — Ты действительно говоришь подающему надежды юному учёному быть умнее? — нервно хохотнул Мамору. — В обычной жизни ты примерно на уровне пятилетнего. — Я оскорблен.       Мамору демонстративно уселся на середине кровати и сложил руки на груди, заявив, что ждет извинений. — За что я должен извиняться перед тобой? — За то, что назвал ребёнком, — Мамору надул губки. Рихард на его провокации не велся, ожидая, что он еще может выкинуть. Когда молчание затянулось, юноша уточнил. — Не собираешься? Тогда ужин готовь сам, а я спать. — В моем номере? — Да.       Мамору нагло улыбнулся и мягко откинулся на подушки, как бы невзначай запрокидывая голову и являя Рихарду тонкую белую шею. — Ты наглец и пройдоха, — заявил тот, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки и снимая запонки. — Эх, все грубишь? — приподнял голову Мамору, заставая сцену, как немец закатывает рукава и избавляется от ботинок. — Мне это скорее нравится в тебе. — Возможно, я прощу тебя, — после минутного раздумья мягко протянул Такеда. — Но сначала посмотрю, как ты будешь извиняться.       Рихард сел к нему и положил руки ему на колени. Мамору с интересом посмотрел на него, но никаких действий не предпринял, только сощурился хитро. Рихард закатил глаза, нависнув, и поцеловал его, не слушая никакие возмущения. — Ты непослушный ребенок. — Хочешь перевоспитать меня, папочка? ~ — Определенно.       Про ужин было забыто напрочь, а вспомнили о нем только глубоко ночью. Мамору тихо ойкнул от результатов «перевоспитания», поднимаясь с кровати, и направился на кухню, оставляя Рихарда одного в постели. Когда он пришел позвать мужчину есть, тот уже спал сном младенца. Мамору улыбнулся и присел на корточки рядом с кроватью, рассматривая его умиротворенное лицо, без складки между бровями и со слегка подрагивающими веками. — Так тебе идёт гораздо больше, — улыбнулся он. — Завидую я твоему парню, — продолжал он по-японски, убирая налипшие пряди с его лба. — Надеюсь, он понимает, какое чудо ему досталось.       А потом тихонько лег рядом с ним, прижимаясь щекой к спине, и вскоре уснул. … — Мы опять проспали? — Кажется это уже нормально. — Давай никуда не пойдем. — Нам выговор устроят. — Как жаль…       Рихард еле волочил ноги, собирая разбросанную ранее одежду и вызывая такси в медицинский центр.       И так прошли оставшиеся дни конференции. Официальная часть, вечер в компании зануд, ночь в компании друг друга. Иногда они ходили гулять, в бар или ресторан, один раз залезли на крышу — по инициативе Мамору. Рихард никогда не понимал романтики крыш. Но глядя на абсолютно счастливого и такого прекрасного Мамору, с волосами которого играл ветер, в глазах которого отражался весь мир, в неподдельной улыбке которого вдруг появился так хорошо спрятанный ребенок, что он просто не мог не заразиться этим настроением. И он тоже любовался закатом и ночным городом, но даже больше — искренним кусочком радости рядом.       Но с каждым днем Рихард все больше осознавал, что после всего этого не сможет смотреть в глаза своему парню. Нет, он и не думал его бросать, но с Мамору было так хорошо… Он чувствовал, что не достоин хорошего мужчины, ждавшего его в Германии. — Когда у тебя самолет? — в последнюю ночь спросил Такеда, лежа у него на груди. — Завтра утром, — тихо отозвался Рихард и переплел их пальцы. — Ясно. Значит, завтра я, наверное, не успею сказать… Знаешь, это была лучшая неделя. Я… нет, я знаю, у тебя парень, и я желаю вам счастья и уверен, что вы идеально подходите друг другу… Но я все равно влюбился в тебя. Я надеюсь, жизнь еще сведет нас когда-нибудь.       Рихард устало посмотрел в потолок и вздохнул. — Я тоже. — Тоже надеешься или тоже влюбился? — хихикнул японец и привстал, заглядывая ему в глаза. — Не паясничай хотя бы сейчас. Тоже влюбился. И я не знаю теперь, как смотреть своему парню в глаза. Я его люблю и не хочу бросать. — Не бросай, — просто ответил Мамору. — Если не можешь держать это в секрете, расскажи все, как есть. Если он тебя любит, то поймет. Но я не хочу разрушать ваш союз. Мы разъедемся, и через неделю ты не вспомнишь моего имени, поэтому подумай, прежде чем все вываливать. — Да, возможно ты прав…       Той ночью они не спали. Они лежали в кровати и говорили, говорили, говорили…       Мамору проводил утром Рихарда на самолет, но отказался целовать его на прощание. Улыбнулся грустно и благодарно, сказал «Спасибо за все» и ушел. Рихард этому даже порадовался — долгие прощания рвут сердце.       Он так и не смог стереть из памяти телефона номер Такеды. В конце концов, они все еще коллеги и возможно им предстоит еще сотрудничество.       В аэропорту Берлина его встретил его улыбающийся парень. И эта улыбка лишь разожгла чувство стыда Рихарда. — Нам нужно поговорить…       Они расстались. Рихард сам настоял. Сказал, что так будет лучше, чтобы такой чудесный человек не терял время с тем, кто его не любит. Так будет лучше. В квартире стало пусто, но это мелочи. Готовые ужины из магазина все одинаковые на вкус, но это мелочи. Рихард понятия не имел, как продлить абонемент в спортзал, но это тоже мелочи.       Он с головой окунулся в работу, закончил проект. В минуту крайнего отчаяния, когда застой начался везде — в личной жизни, работе, даже в общественной жизни города, — он решился. Был готов прослушать хоть сотню долгих гудков, лишь бы услышать его голос. Его английский с мягким акцентом, его непередаваемые интонации… Но механический голос сухо сообщил, что данного номера не существует.       Не существует       Рихард не понимал, как такое могло случиться… Мамору сменил номер? Зачем? Почему не сказал?       Он пробовал позвонить снова — мало ли, это могла быть просто ошибка телефонной линии или ещё что-то… Но из раза в раз робот отвечал: «номера не существует». Рихарду потребовалось время смириться с этим. С тем, что он, скорее всего, больше не сможет встретиться с Мамору.       Он взял отпуск и уехал в горы. Вдали от шума и суеты ему стало легче. Горный пейзаж, эти скалы и реки навевали мысли о вечном, в масштабах которого эта потеря ничего не значила.       Но даже оттуда его вскоре выдернули звонком в панике, что их НИИ теперь площадка для одного огромного проекта и его, Рихарда, присутствие просто необходимо как можно скорее. Ничего о содержании проекта сказано не было, но Рихард все равно вернулся, ведь должен был случиться тот еще форс-мажор, чтобы его попросили выйти раньше. Особенно учитывая, в каком благоговейном страхе он держал почти все руководство (за исключением директора, с которым Рихард поддерживал доброжелательные отношения).       Это произошло случайно, всего за несколько раз, когда кто-то недальновидно нарушал установленные им правила, и он выходил из себя. Его месть была страшна и изобретательна, но оно того стоило — без крайней нужды его на законном отдыхе не тревожили.       По приезду он сразу направился в институт, где надеялся узнать всю необходимую информацию. На полпути к его кабинету его нагнал секретарь и залепетал, путаясь в бумажках. — Понимаете, руководитель проекта настоял на вашем контроле и личном присутствии, — суетился он, пока Рихард, словно фурия, огромными шагами летел через офис, выражая презрение ко всему происходящему, к этому зданию и к этому человеку. — Как мы могли отказать, когда речь идет о таких людях? И да… Он вас уже ждет в вашем кабинете. Рихард сдержал отборный мат и только раздражённо отмахнулся, влетая в свой кабинет и моментально замирая на пороге.       Оперевшись на стол, там стоял Мамору. Он улыбнулся, заметив Рихарда, и отложил на стол круглую печать, которую крутил в руках. — Вы должны быть знакомы по конференции в Амстердаме… — попытался объяснить секретарь. — Оставьте нас, — жестко приказал Рихард. Тот пулей вылетел, оставив их наедине. Немец запер за ним дверь и повернулся к гостю. — Тебя тут боятся, я посмотрю, — хмыкнул Мамору. — Да. Как… О господи, неважно, — Рихард стиснул его в объятиях. Мамору удивленно пискнул. — Соскучился? — неловко спросил он. — Не представляешь, как сильно.       Мамору уткнулся носом ему в плечо и прижался всем телом. — Я тоже скучал, — выдохнул он. — Ты сменил номер, — заметил Рихард, надеясь получить этому факту внятное объяснение. — Потерял телефон во время перелета, так что я заблокировал сим карту и купил новый…       Рихард кивнул и отпустил его, отходя на пару шагов назад, чтобы сохранять приличную дистанцию. В воздухе повисло неловкое молчание. — Я расстался со своим парнем… — сказал он, отводя глаза. — Все-таки расстался?.. — вскинул брови Мамору. — Он сильно ругался? — Нет, он все понял… Был расстроен, правда, но я сам настоял на том, что нам нужно расстаться. — Ты наверняка думал, что он заслуживает лучшего отношения. Неисправимый, — Мамору улыбнулся и склонил голову. — У тебя здесь камеры работают? — Нет, я ненавижу, когда за мной следят. — Тогда почему мы до сих пор не целуемся?       Рихард не стал отвечать на этот вопрос, он просто притянул Мамору к себе и поцеловал его — глубоко и пошло. Мамору закинул руки ему на шею, а ногой обвил бедро и был абсолютно счастлив.