В одном доме.

Шинсо просыпался по утрам от громких криков соседей. Жалобы никогда не помогали. Закуривал сигарету и уходил на балкон — там можно было отдохнуть от шума, отстраниться от звука, доносящегося по трубам батарей прямиком в мозг. Бычок небрежно падал на землю с третьего этажа и затухал через несколько минут. А сам парень ещё некоторое время смотрел на не заполненную людьми утреннюю улицу. Крепкий кофе без молока и без сахара убирал усталость из головы, но не справлялся с синяками под глазами. Казалось, их уже не спасёт даже здоровый сон. Забыл погладить пиджак, почесал затылок и принял как есть — со складками на спине. Руку в рукав, уселся на стул и задумался о своём. О том, как не хочется на учёбу. О том, как потом не захочется домой. О том, как потом не захочется просыпаться. Пальцы в волосы, растрепал их как следует, убрал короткие боковые пряди ближе к ушам — чтобы не мешались. Особое внимание кружке — надо сразу помыть, чтобы потом не мучиться с коричневыми следами. Сода закончилась. Не такое уж и дерьмовое утро, если говорить откровенно. Бывало и хуже. Каминари из своей квартиры опять выбегает раньше Шинсо буквально на пару мгновений. Опять встречает его взглядом уже с нижнего лестничного пролёта. По этажам буквально летит вниз — ещё бы по перилам скользил. Опять пропадает из поля зрения в считанные секунды, оставляя Хитоши одного в подъездной тишине. Старшая школа познакомила их во второй раз — опять же неудачно. Мозолил глаза в пределах подъезда, а теперь делает это и в академии. Никогда не сдерживался в высказываниях, описывал всё настолько эмоционально, насколько только мог сам себе представить. Не агрессивный, в отличии от своего одноклассника Бакуго, но экспрессивный. Чрезмерно шумный. И эти его дурацкие фразы… Шинсо предпочитал уличный баскетбол, а Денки играл за школьную волейбольную команду. Оба в этом не добились ровным счётом ничего. Плавные, но отточенные до идеала действия рук — фигура Хитоши буквально летала по полю, обгоняя товарищей вокруг себя. Только играл он всегда за себя и для себя. Поэтому в команду его никто и не звал — так и остался на улице. Разовый персонаж. Каминари вписался в команду, но похвалы отродясь не слышал. Ни от шумной матери-истерички, ни от вечно озабоченных собою товарищей. Играл, чтобы просто быть со всеми. В какой-то момент Тецутецу из класса Шинсо показался волейбольной команде более перспективным, чем Денки. Так тот и оказался сначала на скамье запасных, а потом и вовсе за дверью в спортивный зал. Возвращался после откровенного исключения разбитым. Глядел по сторонам и на мгновение замер, увидев небольшое сборище подростков на уличной площадке. Слаженные движения, чёткие удары, легкая надменность в глазах и превосходная физическая форма, которую практически не скрывала одежда, ведь на нём были только чёрные спортивные шорты. «Шинсо?» Он слышал про его хобби краем уха, но никогда не задумывался об этом. Да и из-за тренировок не видел, как тот играет. Подойдя к забору, огораживающему площадку, он стал смотреть на действия ученика Б-класса. Бесспорно, из всех именно он привлекал собою внимание — чертовски хорош в своём деле. До такой степени, что взгляд не отрывался от него совсем. — Чего тебе? — прищуриваясь, спросил Хитоши, наконец-то заметив тайного наблюдателя и остановив игру. Голос пытающийся быть спокойным, но не сдерживающий нотки раздражения. Денки от неожиданности отступил назад и снова замер, осмелившись только тихо пролепетать что-то вроде: «с вами можно?». «Подавленный он какой-то сегодня», — подметил про себя Шинсо и, махнув рукой в знак приглашения на площадку, пошёл за мячом. — Играть хоть умеешь? — спросил его один из подростков, который вроде бы тоже был из Б-класса. Каминари отрицательно покачал головой, параллельно рассказывая что-то про волейбол. Шинсо даже не слушал, просто ритмично отбивая в углу мяч, пока другие пытались объяснить что к чему этому новичку. Последние дни он проводил именно так — пытаясь влиться в другой коллектив, чтобы не чувствовать себя одиноко. Чтобы быть частью чего-то большего, чем просто он есть. Пусть навыки его и оставляли желать лучшего, но уличный баскетбол позволял совершать ошибки. К тому же Шинсо, с которым он был в одной команде, довольно быстро мог исправить практически любой косяк напарника. После игр — дорога до общего дома. На разные этажи. И общее утро с криками соседей. Кофе, сигарета, балкон, красная зажигалка на подоконнике. Опять мятый пиджак — но и так сойдет. Растрепать хорошенько волосы — и будет нормально. В сумку закинуть спортивные шорты и бутылку воды, чтобы потом не тратить на неё деньги. Вода из домашнего фильтра ничем не хуже покупной. Открывает дверь, а Денки не где-то там впереди — а стоит прямо напротив. От возмущения брови Хитоши вздымаются верх, а затем хмурятся. Друзей у него не было, да и больше не искал он их. Так что прилипала вроде Каминари не представляла для него какого-то интереса. Не долго. Через несколько недель сам себя поторапливал, чтобы не заставлять блондина ждать у двери. А тот будто бы специально ещё раньше приходил. В общем, Шинсо всегда выходил последним, в этом Денки ему первенство не отдавал. А тот и не стремился его получить. Такое внимание — тоже внимание. Непривычное, теплое, приятное. Да ещё и улыбается так. Во все свои 32 зуба. Понятно, почему он всегда среди людей — сам к себе всех притягивает. «Даже меня». Утро. Сигарета? Позже. Пиджак на себя, шорты в сумку. Денки сам растрепает ему волосы, так смешно это делает, со своими несмешными шутками. Время пролетает быстро, практически незаметно. Открыв дверь, Шинсо сразу замечает перед собой облокотившегося на перилы Каминари. Блондин радостно машет ему рукой в ответ, буквально подпрыгивает к нему и уже вместе они направляются в школу. В какой-то момент поцелуй. Совершенно спонтанный и необдуманный поступок Хитоши. После игры, около дома, в надежде сказать что-то вроде: «давай ещё погуляем». Нежелание отпускать его сейчас и ждать до утра. Под лучами уходящего солнца. Извращенное понятие близости? Неумение дружить и отсутствие влюбленностей ранее? Может именно это спровоцировало такой внезапный шаг с его стороны. Потихоньку в квартиру, запирая дверь на замок. Плавно переходя в комнату и затем на кровать. Как в тумане, по неопытности неосторожно, с неким страхом и скомкано быстро, но в большом количестве поцелуев и нежных касаний друг друга — чтобы отодвинуть собственные мысли на потом. У Шинсо до чёртиков горячее тело. А его руки так крепко прижимают к себе — что тело Каминари само отдавалось происходящему. Со всеми капельками пота и тихими стонами, что он старался прикрывать собственной рукой. Уснули практически сразу, только и успев выпить крепкий кофе. То ли от смущения, то ли от неожиданности, то ли от усталости. Оставив одежду на полу, а чашки не мытыми. Снова утренние крики. Как по традиции. Эти соседи, похоже, никогда не умолкнут. Хитоши встал под них как под будильник и уже начал собираться в школу, пока блондин долёживал последние минуты сна. — Ты слышишь это каждое утро? — еле-еле открывая глаза, спросил Денки. Шинсо стоял возле шкафа в одних брюках и искал новую рубашку, ибо вчерашняя после ночи на полу точно не подходила для похода в школу. Сам Каминари ещё не проснулся окончательно, но уже был смущен происходящим. Без одежды в чужой постели, на которой некоторое время назад сам же стоял раком. В какой-то момент смущение переклинило миловидной улыбкой. Всё-таки ему понравилось и в какой-то степени он был рад, что всё сложилось именно так. Шинсо понимал его лучше всех, даже без этих глупых шуточек — всё равно проводил с ним время и был так внимателен ко всем его эмоциям. Даже не по себе. — А ты нет? — удивленно глядя на товарища, ответил Шинсо и, накинув на себя белую рубашку, стал застегивать пуговицы. — Это мои родители, — приподнимаясь с кровати, сказал блондин и устало почесал затылок, — мне так стыдно, что тебе приходится это выслушивать. «Его родители?» — Хитоши такому заявлению откровенно удивился, так как жить среди авторов постоянных криков — это в корне разнится с тем, чтобы быть просто аудио свидетелем этих каждодневных концертов. Немного души со свежеприготовленным горячим кофе. Турка, электроплита, пятнадцать минут времени — и особенный аромат распространился по всей квартире. Денки морщился от его горькости, но продолжал пить. Пить и говорить о проблемах в семье. Жаловался он на них знатно, но через слово сводил всё в шутку, чем и вызывал еле заметную улыбку на лице Шинсо. Тот решил закурить прямо на кухне, чтобы не прерывать разговор. Взял с подоконника пачку и вытащил сигарету. Каминари сопроводил это действие удивлённым взглядом, так как даже не догадывался о том, что Хитоши курит. — Могу отойти на балкон, — перед тем как зажечь сигарету, предложил Шинсо, — если не хочешь дышать этим. — Да нет, всё нормально, — ответил блондин и, опрокинувшись спиной на стул, продолжил говорить о своих проблемах. Хитоши лишь молча сидел напротив, стряхивая пепел на тряпку, которую положил на стол. Периодически оценивающим взглядом смотрел на Денки и пытался понять, что у того в голове на самом деле. У самого Шинсо большую часть времени дома никого не было. Отец месяцами в командировках или сутками на работе. Казалось, они вообще не пересекались. А мать переехала в Америку лет пять назад. Так что проблемы Каминари он воспринимал остро, не имея представления о том, каково это — выносить орущих родителей днями напролёт. Вообще, Хитоши был очень восприимчив к проблемам других, несмотря на сложившееся в школе мнение учеников о том, что он — исключительно сам по себе, высокомерен и эгоистичен. На деле это было совсем не так. Денки вообще впервые увидел хоть какую-то эмоциональную отдачу от другого человека на его собственные проблемы. Пусть внешне юноша с фиолетовыми волосами и вызывал у многих настороженность — со своим колким взглядом, периодически севшим голосом, молчаливом внимании и гордом одиночеством, но на деле Каминари словно познакомился с другим человеком. Со своим настоящим Шинсо. Не судите книгу по обложке? Так говорят? — Одеваться хоть собираешься? — поглядывая на всё ещё сидящего в одних трусах юношу, спросил Хитоши и затушил сигарету об мокрую тряпку. В академии скучно. Шинсо кладет подбородок на парту и, мешая остальным, щёлкает ручкой. Взгляд в сторону. На перемене коридор был заполнен людьми, но Хитоши это не смущало — подойдя к окну, он отворачивался от всех и молча смотрел на улицу. Неожиданное объятие со спины. Денки утыкается носом в лопатку товарища прямо посреди множества людей. — Соскучился, — прошептал блондин, продолжая сдавливать обеими руками торс юноши. Кажется, за эти десять секунд они словили на себе косые взгляды всех учеников академии. Денки подходил со спины и обнимал его так крепко, как только мог каждую перемену. До хрустящих косточек, до красных отпечатков, превращающихся в белые следы и напоминающие о недавнем прикосновении. Утром же от домашних объятий кофе не редко расплескивалось от неожиданности на стол. Недовольному Шинсо оставалось только смириться с вездесущим блондином, стремящимся привлечь отныне не всё внимание вокруг, а только его. Однако это даже радовало его. Утренние крики соседей теперь отлично соревновались с ночными криками двух возлюбленных. Да и спать было теплее. Хорошо, что Хитоши живёт практически один. Уже месяц Каминари у себя дома не оставался на ночь. И даже перетащил несколько плакатов с любимыми рок-музыкантами к возлюбленному. Чтобы тот ознакамливался с высоким искусством, конечно. А Шинсо и не против. В квартире снова ощущение, что он живёт здесь не один. Даже сахар и молоко появилось на полках. Потому что Денки так и не перестал морщиться от чересчур крепкого кофе, но продолжал его пить за компанию. Только теперь всячески украшая его добавками, чтобы меньше чувствовать ту горькость. Даже утрами просыпаться легче — всегда можно заглушить крики соседей собственными стонами и свести на шутку никем незамеченную пропажу блондина из квартиры этажом выше. Оно всё и к лучшему. И все его улыбки, наивные шутки и нулевое стеснение среди окружающих — всё это составляло Каминари и с каждым днём привязывало Шинсо к нему всё сильнее. «Молчал бы он хоть иногда, а то мысли в кучу вообще не собираются под его галдеж». Но слушать он его очень любил. И ебать. И снова ухмылка.