Песнь Огоньков

Ночь опустилась на тихий, спящий город. Промозглый ветер слабо завывал, гоняя легкими вихрями кучки желтой листвы, рассыпанной по земле тут и там. Сброшенная ноша деревьев быстро увядала, под тяжелой сыростью воды превращаясь в коричневое месиво, отдающей затхлостью и холодными дождями. Осенью природа медленно умирала – но никого не волновал естественный процесс. Людям свойственно жить с надеждой на приход весны. Но сейчас все они сидели по домам, прячась от неприветливости погоды, от её траура и мерзости. Светлые, теплые дома, так старательно обставленные и обогретые, дарили успокоение и чувство защищенности. За своими стенами ничто не страшит – в этом и есть суть дома. Это то, что мы называем уютом. Эта осенняя ночь поражала темнотой. Не было луны – ушла она на перерождение, обделила землю своим светом. И лишь желтые квадратики окон мерцали среди черноты и мира силуэтов. Но вот загорелась пара огоньков. А за ней ещё, и ещё… Летали и скакали они, радостно танцуя, в этой темноте, будто сама ночь покровительствовала им. Становилось их всё больше и больше, и вот уже целый парад озарил своим светом опушку перед городом, да так ярко, что стало видно всё как днём. Словно отмечая праздник духов и мёртвых, собрались в лесу бесчисленные тыковки. Их веселые, вырезанные на плоти рожицы, мерцали оранжевым теплым светом, зазывая к себе, приглашая подойти поближе. Безобидно выглядели они; но лишь пока. Рой горгейстов готов был выдвинутся, чтобы исполнить своё предназначение. Радостная процессия потянулась в мирно спящий город, и понеслась по улицам песня, тут же подхваченная ветром. Был то непередаваемый звук, который невозможно описать словами: слились в их песне скрежет и мелодия, треск и журчание, шум и ритм. Переплеталась эта песнь с ветром, с дождём и шелестом листьев, будто нашёптанная самой природой и вдохновленная ночью. Удивленные, стали люди выглядывать из своих домов, открывать свои двери, свои окна. Смотрели они на радостные, пляшущие огоньки, слушали они их гимн и не понимали, что за зрелище развернулось перед их глазами. Не чувствовал никто страха, но и не чувствовал наслаждения – лишь зачарованное недоумение. И всё же, никто не мог отвести глаз. Никто не смог закрыть свои уши. Исчезли огоньки так же, как и появились: тьма леса поглотила их, скрывая от людей. Спрятались вновь жители города по своим домам и легли спать – да только никому не спалось спокойно в эту ночь. Страшные, неуловимые кошмары мучали всех, а в ушах стояла мелодия – мелодия, которую напели для них малютки горгейсты. Случилось всё это давно: может, двадцать лет назад, а, может, и все пятьдесят… Только не живет никто более в этом городе. Опустели дома, покосились крыши – а ветер всё гоняет почерневшую, гнилую листву, играя створками ставень да петлями старых, скрипучих дверей. Не справились эти бедняги-дома, не защитили своих жителей… а, может, это люди сами виноваты, что были излишне любопытны? Проклята песнь горгейстов; и каждый, кто эту песнь услышит, от проклятия падёт. Таково древнее предание.