Сегодня небо в Хайруле было ясным...

Сегодня небо в Хайруле было ясным. Правда «Хайрул» это так, анахронизм. Просто пережиток прошлого; великое имя, которое когда-то носила эта земля, сейчас оставшееся лишь слабой памятью тех немногих выживших да звучавшее порой в старых песнях. Оно обросло легендами, покрылось тайнами и в итоге потеряло всякий смысл, оказавшись слишком сложным для своих же детей, теперь влачивших не жалкое, но безумно простое существование. Малые деревни, запрятанные в горах, да бесчисленные руины былого величия – вот и всё, что осталось от того «Хайрула». И это бы тоже исчезло, пройди ещё сотня лет – так думал Линк, сидя на вершине Башни Плато. Хайрульская равнина простиралась на многие километры вперёд. Когда-то, наверное, она была очень оживленной: остатки дорог, как старые шрамы, ещё можно было различить на теле земли, трава не поела их; небольшие холмы выросли там, где стояли раньше дома, закопав их, закрыв, зарубцевав кровавую рану трагедии; а вот там, дальше, лежащие, казалось бы, невпопад камни образуют фундаменты, улицы – пустые теперь. Десятки, сотни, тысячи погибли здесь во время Великого бедствия, и земля, окропившаяся кровью, впитала её, но стереть не смогла. Мирно выглядит сейчас равнина, но никто не отважится не то что обжить её вновь, но даже пройти по ней. И всё же, с высоты да если не приглядываться, поля были чисты и спокойны. Ветер легонько покачивал разросшуюся высокую траву, гонял пыль по пустым дорогам и трепал кроны деревьев. Спокойна равнина с высоты, и спокойно сердце Линка. Он приходил сюда, на башню, чтобы подумать – или же напротив, отчистить голову от лишних мыслей. Этот пейзаж удивительно умиротворял его сердце. Не смотря на всё то проклятье, что на самом деле таило в себе это место, было в нём что-то такое теплое, родное… Как и у Хайрула, у Линка осталось только имя – всё остальное съело время или же сама Хайлия взяла платой за чудесное исцеление. Прошлое ускользнуло от Линка, сделав из него лишь пустую оболочку: больше не было ни детства, ни взросления; ни родителей, ни друзей; ни счастливых, ни плохих воспоминаний… Но, если покопаться, приглядеться, постараться… То вот и меч лег в руку, а тело само пошло в пляс – давно выученный, уже въевшийся под кожу; спина лошади не казалась вовсе чужой; а от просторов Хайрула, от его обедневших дорог, щемило болью сердце. Линк чувствовал себя этим полем: беззаботный, мирный и светлый снаружи, он был покрыт едва различимыми шрамами столетней давности. Общая судьба роднила его с этой землей, успокаивала тем душу, но в то же время напоминала о жестокости рока. …Да на всё то воля Хайлии. Сегодня небо в Хайруле было ясным; но наступила ночь, и взошла луна зловещая, проклятая – кровавая. «Будь осторожен», прошептал голос Линку на ухо – сон покинул героя. Заболел старый шрам – его с Хайрулом общий, самый большой, самый глубокий шрам. Заросли руины на поле, затянулись раны героя – но замок, окутанный Бедствием, так и стоял, словно кровавая метка на их телах.