Смывая грим

С самого утра у Аллена было плохое предчувствие. Настолько плохое, что даже чужой образ в отражении зеркала не так напрягал, как это самое предчувствие. Он не мог точно сказать, с чем это связано, но был уверен, что сегодняшний день не принесёт ничего хорошего. А плохой день зачастую начинается с нехороших людей. Таких, как Канда Ю, например. Особенно, когда ты в буквальном смысле натыкаешься на таких людей, только выйдя из своей комнаты. – Мояши! Сначала проснись, а потом уже высовывай нос из своей коморки. – Канда потирал ушибленный лоб, вставая с пола. Не слабо всё-таки его Аллен пихнул при столкновении. – Я Аллен, Баканда, сколько тебе ещё раз повторить, чтобы ты запомнил? И вообще, не называй мою комнату коморкой, когда сам живешь в такой же! Не то, что бы во всех этих препинаниях был какой-то смысл, ведь они оба понимают, что что бы один не сказал, другой поймёт в верном смысле. Такие диалоги обычно заменяют всем привычное «Доброе утро», как в этот раз, или же «приятного аппетита». Правда вчера это пожелание оказалось весьма энергичным, и, если бы не Лави, пытавшийся одной рукой не дать Канаде вытащить Муген из ножен, а другой крепко держа левую руку Аллена, не позволяя тому трансформировать ее в меч, завтрак закончился бы полным разгромом столовой. Такое уже бывало пару раз, но в последнее время они вроде бы пришли к соглашению, что лучше выпускать пар в сражениях на деревянных мечах. Ведь разгребать останки очередной разрушенной в пух и прах комнаты всегда приходится самим виновникам. Перспектива сражения на деревянных мечах Аллена не сильно прельщала. Не в подобных ситуациях. Он, конечно, никак не против потренироваться во владении мечем. В конце концов, это никогда не было его стезей, до недавнего времени. Но когда на кону стоит твоя гордость, тебе не до тренировки, и приходиться пускать в ход разные уловки, по типу песка в глаза. В конце-то концов, не только же в картах мухлевать. Хотя всё же было горько признавать, что в честном бою на мечах с Кандой Аллену ещё не разу не удалось одержать победу. Но кто бы что не говорил, эти двое никогда не пытались убить друг друга по-настоящему. Их споры всегда имели границы, за которые они никогда не заходили. Темы, которые негласно принято не поднимать. И они следовали этому принципу. – Мояши он и есть Мояши, а моя комната, по крайней мере, не похожа на пыточную. Но даже зная все это, можно ненароком наткнуться на подводный камень в том месте, где его никак ожидал. – Я просил тебя называть меня по имени, так будь добр, запомни его и зови меня так. В месте, которое, казалось бы, уже давно прощупано вдоль и поперёк. – Можно подумать, твоё имя - это что-то важное, что действительно следует запоминать. Камень оказался довольно тяжёлым. – Оно важно! В следующий момент Канда обнаруживает себя прижатым к стене рукой беловолосого, которая крепко удерживала его за шею. Мечник готов был поклясться, что прежде Аллен так кричал только в пылу драки. Некогда спокойные серебристые глаза ныне полыхали яростью, а мягкую, с привкусом фальши, что так ненавидел Канда, улыбку, исказил злобный оскал. Все давно привыкли, что Аллен никогда не позволяет себе выйти за границы дозволенного и всегда контролирует свои эмоции. Образ вежливого юноши настолько всем приелся, что сейчас видеть его таким, мягко говоря, неожиданно. Да что там, это конкретно выбивало из колеи, нарушая все, устоявшиеся в голове, порядки. Что-то с этим утром действительно было не так. Или же что-то не так было с самим Алленом, который никогда раньше не воспринимал так остро подколов Канды, связанных со своим именем. Немного придя в себя, Аллен отпустил Канду обратно на землю. Он совсем не ожидал, что так просто сорвётся. Хотя то, что причиной этому послужил угрюмый мечник, его ничуть не удивило. Почему-то он знал, что если и произойдёт нечто подобное, то начнётся все именно с этого человека. – П-прости, я сорвался. Забудь об этом. – Всё-таки, в силу воспитания Маны, Аллен чувствовал себя неловко из-за случившегося, и постаралась сгладить все углы возможного очередного конфликта. Сейчас его совсем не хотелось. – Допустим. У меня нет настроения сейчас с тобой спорить, так что оставим все как есть. – Канда поправил помятый воротник - всё-таки хватка левой у Уолкера была не слабая - и уже собрался уходить, как вдруг кто-то окликнул их обоих. – Канда Ю! Аллен Уолкер! У вас внеплановая миссия. Линали Ли и Лави уже ждут вас у ковчега, так что берите необходимое и спускайтесь. – Окликнувшим оказался Говард Линк - инспектор, приставленный к Аллену после известий о Четырнадцатом. Канду уже начал порядком раздражать этот надоедливый блондин: он везде таскается за Уолкером. А так как в последнее время они со Стручком стали чаще пересекаться, создавалось впечатление, что следят тут за ним самим. Хотя самого Аллена это похоже не сильно напрягало. Он легко принял факт того, что Орден поставил под сомнение его преданность Церкви, прекрасно понимая, что у тех есть веский повод для беспокойств. В конце-то концов, мало было заварушки с Ковчегом, так ещё и Четырнадцатый Ной объявился. Сейчас-то он уже более-менее наладил контак с новым квартирантом в его головушке, но поначалу это все реально напрягало. Особенно в то время, когда в зеркале отражалась лишь пугающая тёмная тень, вместо уже привычного ему сейчас темноволосого юноши. Наверное, именно из-за подобного зеркального преследователя он так легко воспринял факт наличия няньки-инспектора. Сталкером больше - сталкером меньше, разница небольшая, правда? На данный момент Ной воспринимался им самим как наглый нахлебник, который поселился, а за проживание платить не желает. Познакомившись с ним поближе, Аллен сам удивился, как этого чудика могли бояться и Ватикан и Семья Ноя. Хотя он примерно представлял, что именно такие личности и приносят в мир апокалипсис. В последнее время Неа болтал без умолку. Иногда Аллен в отчаянии закрывал уши, запоздало вспоминая, что голос идёт из его головы. В такие моменты хотелось эту самую голову положить Лави под молоток. Желательно с поджаркой. Он не мог отвечать Ною, находясь на людях: на нём и так уже достаточно подозрений. В основном они общались во время сна, когда в состоянии увидеть друг друга в подсознании Аллена, или же когда сам Уолкер остаётся наедине, и никого не встревожит его внезапное отключение от реальности и, случайно произнесённые вслух, фразы. Хотя, признаться честно, наедине побыть почти не выходит. Ведь если за ним следит не Линк, значит следит кто-то другой. От Неа Аллен узнал довольно много интересного. К примеру о том, как именно тот оказался в его теле. Уолкер ожидал любого ответа, но никак не того, что сам, пусть и из прошлой жизни, как он понял, попросил умирающего Ноя воспользоваться его телом для будущего перерождения. Так же он узнал много интересного про Ковчег, о котором Неа рассказывал с особенным удовольствием. Оказывается, в нем есть ещё столько неизвестных функций и применений, которые Аллену пока не под силу. Взять ту же Комнату с условием. Если кто-то попал в неё, то не выберется, пока не выполнит поставленные условия. Аллен взял на заметку однажды попробовать такое. Так же с Четырнадцатым удалось прийти к соглашению. То, что он не плохой парень, по крайней мере лучше Ватикана и Графа, Аллен понял уже после первого спокойного разговора, где прояснилась вся ситуация. Возможно, ему даже стало самую малость жалко, запертого в чужом сознании Ноя, которому сначала пообещали перерождение в лучшем виде, а в итоге оставили дожидаться чуда в голове несмышлёного парниши. Поэтому Уолкер заключил со своим сожителем сделку: тот позволяет Аллену пользоваться его силами, а сам белобрысый, время от времени, предоставляет своё тело в руководство Кэмпбелла, но только на заранее обговорённых условиях. Всё же не хотелось, вернувшись в сознание, обнаружить себя в компании сомнительных личностей - хотя после членов Чёрного Ордена удивить Аллена подобным было бы сложно - или заприметить своё фото на первых страницах газет с подписью «разыскивается». После новости от Линка, Аллен, не успев толком из комнаты выйти, вернулся в неё для сбора. Много вещей не требовалось, но что-нибудь из еды прихватить стоило бы, раз до столовой дойти так и не удалось. Закинув в сумку немного припасов и усадив Тимкампи на плечо, Аллен уже было собрался выходить, как вдруг из головы донеслось: –Ты сегодня на удивление нервный. Я уж было подумал, что ты этого угрюмого мечника прямо там и придушишь. Не то, что бы я был сильно против, но потом ведь проблем на оберёшься, сам знаешь. – Беспокойство Неа не было чем-то неожиданным для Аллена, всё-таки тот яснее всех ощущает, что у его носителя на душе. – Ты не подумай что я волнуюсь о тебе или что-то ещё, просто твоё поганое настроение сказывается и на мне. Так что соберись уже и прекращай хандрить. Этот засранец до сих пор не желает признавать своего беспокойства. – Я и сам в шоке, что так сорвался на Канде. Так долго игнорировал, а тут взорвался. – Не беси меня, Аллен. Что случилось? – А ты не чувствуешь? Это отвратительное чувство, словно скоро из меня кишки выпустят или ещё чего похуже. – Уолкер попрежнему стоял посреди своей комнаты, сжав руки в кулаки и слегка подрагивая. Он не был уверен, от страха это или от злости на свою слабость. – Эй, парень, мы и сами кишки кому угодно выпустим, так что прекращай. – Да, наверное ты прав. Как-то я сильно раскис из-за какого-то дурного предчувствия. Спасибо за поддержку, Неа. – Аллен слегка улыбнулся и всё же вышел из комнаты, направляясь к месту встречи. – Придурок. Просто не натвори дел. – Сказал Ной и поторопился скрыться в подсознании, пока ещё чего не наговорил. Всё-таки не нравились ему все эти розовые сопли. Как и столь потерянный Аллен.