У долга есть должник

Молодой глава ордена Юньмэн Цзян легко поднялся со своего места и обвел собравшихся полным достоинства взглядом. - Итак, если ни у кого нет возражений, я хочу объявить сегодняшний совет закрытым. Благодарю всех за участие. А прямо сейчас желающие могут обсудить с присутствующим здесь Ханьгуан-цзюнем условия приема, сроки и прочие вопросы, касающиеся предстоящего обучения младшего поколения кланов в школе Гусу. Прошу вас! Возражений ни у кого не было и, вообще, складывалось впечатление, что все только этого и ждали. Большой зал наполнился шумом, многие покинули свои места и плотным кольцом обступили традиционно неподвижного представителя клана Гусу Лань. Цзян Чэн усмехнулся и, заложив обе руки за спину, направился к выходу, слыша за своей спиной, как нервный родительский напор разбивается о ровный низкий голос, объясняющий с невыразимо спокойной интонацией, что в этом году будет так-то и так-то, что ничего изменить нельзя, что количество мест ограничено, и что - да! Попадут в нынешний набор не все, но ведь будут и следующие, не правда ли? К счастью, самого главу клана Цзян подобные мелочи совершенно не волновали. Его племянник Цзинь Лин попадал в эту школу в любом случае и в любой момент, было бы желание. А оно, конечно же, было. Ведь там обучались и его покойный отец, и его покойная мать, и его дядя, даже оба, и... и вообще все мало-мальски заметные в мире заклинателей люди. Разумеется, Цзинь Лин тоже будет там учиться! Хоть какая-то польза от этого Вэй Усяня, от его нефритового мужа, и от их запредельно скандального облачно-глубинного брака. Цзян Чэн вышел из помещения и сбежал по ступенькам на рифленую поверхность внутреннего двора. Вокруг было темно и безлюдно, младшие гости давно отправились спать, старшие прямо сейчас с азартом устраивали их будущее, а многочисленным сопровождающим сразу по прибытии было указано, что в Пристани Лотоса не любят болтающихся без дела полуночников. Тишину нарушали только тихие переговоры патрульных, да отдаленный скрип трущихся бортами лодок. Чуткие ноздри Цзян Чэна затрепетали, привычно втягивая свежий, напоенный ароматом цветов, воздух, плечи расслабились, разгладилась придающая возраст складка меж чётких бровей. Так, о чем это он? Ах, да! И брови тут же сошлись вновь. Вэй Усянь... Со дня памятных событий в храме Гуаньинь прошло уже чуть больше года. Жизнь давно вошла в колею, порядок был восстановлен, новые правила клановых отношений и разделения территорий согласованы и даже прописаны на бумаге. И только один человек не принимал во всем этом абсолютно никакого участия, и Цзян Чэн не встретился с ним ни единого проклятого раза. Как впрочем, и с его... теперь уже мужем. Не то чтобы он мечтал об этой встрече. Тем не менее, на все переговоры от клана Гусу Лань приезжал уже тогда заметно хворающий Лань Цижэнь. Который уж точно был не рад встрече ни с кем из ордена Юньмэн Цзян. Как будто он, Цзян Чэн, каким-то боком тоже был виноват в сложившейся в Облачных Глубинах ситуации. Но не суть. Помимо официальных встреч эти двое пропустили три ночных охоты, а также одно приглашение на заключение довольно значительного брачного союза. О том, что заключение их собственного союза прошло при полном отсутствии публики, Цзян Чэн уже вообще молчит. Не то чтобы он хотел попасть на эту церемонию. Но на этот раз звезды, видимо, образовали в небе какую-то особо заковыристую фигуру, потому что именно в тот момент, когда очередь принимать совет кланов дошла до Юньмэня, старик Цижэнь расхворался окончательно, но глава клана Лань Сичэнь по-прежнему никуда не собирался, продолжая склеивать свое разбитое шлюхиным сыном... ой, простите, драгоценным Цзинь Гуанъяо сердце. Пришлось кое-кому все-таки вспомнить о своих прямых клановых, а не только супружеских обязанностях. Впрочем, это неважно. Вообще, появление делегации клана Гусу Лань на любой церемонии всегда производило на окружающих довольно сильное впечатление. Но на этот раз действительность превзошла все самые смелые ожидания. Сокрушительная, наполненная какой-то новой уверенной силой, красота идущего впереди Ханьгуан-цзюня, идеально белый строй адептов, безупречные манеры, непостижимое гусуланьское сочетание мягкости и военной выправки... И тонкая фигура, черной тенью скользящая на шаг позади своего блистательного супруга. Вот она встала ровно напротив, обронила, не поднимая глаз: "глава клана Цзян!", и склонилась в таком глубоком поклоне, что Цзян Чэн с трудом сдержал порыв запустить в нее чем-нибудь тяжелым. Тем более, что по залу мелкой рябью пробежал тихий, но довольно массовый вздох облегчения. В протянутых вперед руках была зажата не печально известная призрачная флейта-убийца, а самый что ни на есть настоящий меч. Ну что ж, в Облачных Глубинах действительно жили великие и безумно упорные заклинатели! Это Цзян Чэн понял еще три месяца назад, когда неожиданно получил некое письмо. Оно содержало просьбу вернуть меч Суйбянь его законному владельцу, было подписано лично Вторым Нефритом, и жесткими формулировками больше напоминало приказ. И если сегодня меч был предъявлен широкой публике, значит на то имелись веские основания. Точнее, основание было всего одно. Золотое Ядро, полученное Вэй Усянем в комплекте с новым телом, вышло на нужный уровень духовных сил! Но дело было не только в мече. Хотя во время церемонии приветствия Вэй Усянь сразу же после поклона ловко скрылся от множества любопытных глаз за мощной фигурой своего мужа, тем не менее на официальном ужине Цзян Чэну удалось разглядеть и другие подробности чудесного преображения. А именно, более широкие плечи, еще более тонкую талию, и кажется, более высокий рост, что было совсем уж странно, и никак не объяснялось даже самыми упорными тренировками и медитациями. Черты лица, словно подстроившись под мимику нового хозяина, стали очень близки к прежним, а волосы у Мо Сюаньюя были роскошными всегда, и вот с ними-то никаких изменений как раз не произошло. Теперь узнать Вэй Усяня не затруднилась бы даже слепая лошадь, хотя эта проблема давно потеряла всякую актуальность. На ужине Вэй Усянь сидел рядом с не подающим признаков жизни мужем и увлечённо поглощал любимые с детства блюда, включая суп из свиных рёбер и корней лотоса, запечённую на углях рыбу и многочисленные острые соусы. Не то чтобы это было приготовлено специально для него. А впрочем, неважно. Тем не менее, он ел и болтал, болтал и ел, не забывая ослепительно скалить зубы и подливать себе "Улыбку императора". Вот только вся эта бешеная активность была направлена исключительно на одного единственного человека. Не будем показывать Цзыдянем. Остальным не перепало ни капли. То есть, вообще. В последующие же два дня Вэй Усянь не был замечен нигде. Его не было на обедах, само собой, не было на заседаниях, на показательных выступлениях лучников, на пристани, во дворе возле цветущих деревьев, а где еще? А еще в Храме Предков, куда Цзян Чэн неоднократно заглядывал специально, чтобы запретить бывшему шисюну там появляться. Не получилось. И вот сегодня утром Цзян Чэн увидел его в третий раз. Это вообще было странное утро. Цзян Чэн терпеть не мог таких ранних пробуждений, живо напоминающих ему о второй по значимости проблеме времен их обучения в Облачных Глубинах. Первой проблемой была, естественно, карательная еда. Вот и сейчас он раздраженно поднялся с ложа и вышел на огибающую цзинши узкую деревянную веранду. Над озерами клубились тишина и молочный туман, ни одна рыбацкая лодка еще не покинула причал, и даже птицы не завели свои утренние песни. Лучше всего было вернуться обратно в постель и попытаться доспать, потому что день предстоял тяжелый, ведь быть хозяином такого важного мероприятия вовсе не так... И в эту секунду вялое утреннее небо расколола до боли знакомая ледяная вспышка! Это же... Бичэнь! Цзян Чэн слетел со ступенек и, как был, босой и в нижнем ханьфу, кинулся в сторону тренировочного поля. Он знал, что сейчас увидит! Так оно и оказалось. Учебный бой был в разгаре. По полю кружился вихрь смерти, то сплетаясь в плотный клубок, то молниеносно разлетаясь далеко в разные стороны. Мечи со свистом рассекали воздух. Вокруг Бичэня сыпались молнии и морозные искры, Суйбянь дрался молча. Он всегда так дрался. Вот белая фигура на миг зависла в небе и тут же ринулась вниз, явно намереваясь прижать черную к земле. Ах, если бы это было так просто! Что, Ханьгуан-цзюнь, выкусил? А ты давай, не стой, закрепи успех, атакуй его сзади! Вот так, молодец... О, нет! Мечи с адским скрежетом сошлись в очень ближнем бою, а тут против Второго Нефрита шансов не было ни у кого. Рука с Суйбянем отлетела в сторону, и холодно сверкающее лезвие Бичэня упёрлось в открытую смуглую шею. Вэй Усянь рассмеялся и, сделав шаг назад, шутовски поклонился пустым трибунам. Потом нарочито покачнулся, зевая и потягиваясь, и был тут же подхвачен твердой рукой. Второй рукой Ханьгуан-цзюнь сгреб оба меча и вместе со своей ношей лёгкой поступью направился к дому. Цзян Чэн перевёл дыхание и выпрямился во весь рост, с трудом разлепляя намертво сжатые во время поединка кулаки. Какого речного гуля он вообще так разволновался? Это же просто учебный бой. Просто. Учебный. Бой. Ладно, снова заснуть все равно уже не получится, можно пойти разобрать счета. У него ведь, в отличие от некоторых, всегда полно важных и неотложных дел. Ну и разумеется, это было единственное явление Вэй Усяня Цзян Чэну за весь сегодняшний бесконечный день. Который, кажется, наконец-то подходил к концу. Или не подходил? Цзян Чэн только теперь обнаружил, что за всеми этими размышлениями ноги, каким-то совершенно непостижимым образом, привели его вовсе не к собственным покоям! Он так и замер, разглядывая дверь в обрамлении красных фонариков и тихо звенящих ловушек для духов и пытаясь уловить за темными окнами отблеск горящих свечей. Вэй Усянь должно быть там, внутри. А вот Ханьгуан-цзюнь вряд ли. Зная способность последнего договариваться с людьми, можно было смело надеяться, что разборки по поводу обучения затянутся до самого утра. И что же теперь делать? Нет, если бы цзинши принадлежало только Вэй Усяню, Цзян Чэн вломился бы туда, не раздумывая! В конце концов, в Пристани Лотоса он полноправный хозяин, да и сам Вэй Усянь человек тут далеко не посторонний. Но даже просто постучать без особого повода в супружеские покои фактического главы одного из самых влиятельных орденов? Да еще когда последнего заведомо там нет? Такой поступок легко мог перечеркнуть ордену Юньмэн Цзян достижения всех последних дней. Не говоря уже о вероятности ближнего боя с самим Ханьгуан-цзюнем. Не то чтобы Цзян Чэн его боялся. Просто это как-то не входило в его ближайшие жизненные планы. Цзян Чэн постоял еще некоторое время, взвешивания солидные, тяжеловесные "против" и неубедительные, почти детские "за". Результат был очевиден. Поступить опрометчиво, когда есть время спокойно подумать, и все ради чего? Ради того, чтобы спросить у этого... Вэй Усяня, например, что? Понравилась ли ему обновлённая Пристань Лотоса? Так Цзян Чэн и без того знал, что за последний год она стала просто невыразимо прекрасной! Ведь гора счетов за эту рукотворную красоту упиралась прямо в потолок, а на рынках всех пяти земель огромным спросом пользовались вышитые шёлком пейзажи, изображающие, что бы вы думали? Ага, вовсе не Башню Золотого Карпа и даже не водопады Облачных Глубин. Только ходил ли на эти рынки Вэй Усянь, вот вопрос? Ладно, нельзя же вечно стоять марионеткой перед этой закрытой дверью! Цзян Чэн резко развернулся и решительно зашагал по хрустящему гравию, подсвечивая себе путь нервно мерцающим Цзыдянем. Ну и денёк выдался! Даже глупая луна вон никак не может определиться, то появляется, то пропадает за полупрозрачной облачной дымкой, хотя у нее уж точно нет никаких семейных проблем. Пойти, что ли, пораньше лечь спать? Раз уж встал он сегодня ни свет ни заря! Но нет, пока что-то не хочется. Или, может, лично проверить караульных? А лучше побродить у пристани и подумать, на ходу оно часто как-то сподручнее выходит, опять же, не мешает пока никто. Подумать... Нет, ну в самом деле! Он ведь знал Вэй Усяня с самого раннего детства, и тот всегда был способен на многое. Дальнейшая жизнь показала, что он способен практически на всё. Но никогда, вы слышите, никогда Вэй Усянь не был способен хоть что-то игнорировать! Вечно ему до всего было дело, начиная с тонущей в мёде мухи и заканчивая потерей берегов кланом Цишань Вэнь. И вдруг такое! Это странное поведение бросалось в глаза буквально всем гостям, порождая как тихий шепот, так и вполне себе громкие предположения. Сплетни лились рекой. Народ сходился во мнении, что не иначе тут приложил руку его суровый муж, холодный и могущественный Ханьгуан-цзюнь, а кто же еще? Из соображений... Вот тут мнения расходились. Но лично он, Цзян Чэн, так не думал. Хотя как раз у него было полно оснований думать именно так. Тринадцать лет. Тринадцать лет он жил в полном осознании того факта, что на свете есть человек, который его ненавидит. Этот человек спокойно пил чай, сидя напротив в шатрах на ночных охотах, вежливо кланялся при каждой встрече на советах или торжествах, но Цзян Чэн чувствовал - человека не устроит простая месть, он претендует сразу на бессмертную душу! И как это обычно бывает в состоянии затяжных конфликтов, в один прекрасный момент условная граница была нарушена с двух сторон одновременно. Произошло это во время очередного этапа его многолетних поисков на горе Луаньцзан. Люди Цзян Чэна разбрелись в разные стороны, а сам он остановился около изуродованного огнём дерева, того самого, под которым когда-то давно ему вернули одну памятную вещицу. Он всегда около него останавливался. В общем, он стоял, пытаясь вызвать в памяти жёсткие слова и милые, полустершиеся черты, как вдруг почувствовал, что за спиной кто-то есть! Резкий разворот, молниеносная вспышка на пальце... Оу, какие люди, в вечном трауре и без адептов! Цзян Чэн небрежно отвесил формальный поклон, и уже распрямляясь, заметил, что ничего не получил в ответ. Он удивлённо поднял голову и увидел, как направленный на него хрустальный взгляд внезапно треснул зловещими красными прожилками, и низкий голос произнёс прямо у него в голове: "Когда мои надежды окончательно исчезнут, я заберу тебя с собой!" А вот, кстати, и ответный поклон, потом тяжёлая волна волос на безупречно прямой спине, и только минутой позже пришло осознание - наверное, он не станет возражать. Вот как всё было. Так что вряд ли Ханьгуан-цзюнь стал бы размениваться на всякие мелочи. А тогда что? Как бы всё это... а впрочем, есть одна идея! Ведь не далее, как вчера, ему доложили, что в окрестностях замечен Призрачный Генерал! Вот уж кто не умел врать при жизни, и точно не научился этому после смерти! И он может знать ответы на многие вопросы. Цзян Чэн был в курсе, что тот давно живет сам по себе, перестав таскаться за Вэй Усянем, и его скорее можно встретить в обществе младших адептов ордена Гусу, которые его обожают, и за которыми он приглядывает во время ночных охот. Но бросить своего бывшего хозяина на произвол судьбы во время визита именно в Юньмэн он, судя по всему, был не в состоянии. И тут Цзян Чэн еще как его понимал. Так, ну и где же он может быть? Разумеется, не в самой Пристани Лотоса, это понятно. Может, он прячется в одной из столпившихся у причала лодок? Цзян Чэн быстро и абсолютно бесшумно осмотрел с десяток разнообразных судов. Ничего. Надо перейти к другому пирсу, там больше лодок с шатрами, он бы выбрал для ночёвки именно такую. Хотя Вэнь Нину, наверное, все равно, есть ли над головой крыша или... А это что за звук?! Разве лютые мертвецы купаются? Да кто вообще без дела полезет в воду ночью? Конечно, в центре его владений никаких опасных тварей нет, но есть же память и печальный опыт. Мало ли что там притаилось в темноте! Цзян Чэн осторожно подобрался поближе и внимательно вгляделся в залитую желтоватым лунным маслом поверхность воды. Даже если там кто-то есть, вряд ли это будет тот, кто ему нужен. Хотя от этого лютого мертвеца можно было ждать чего угодно, но все же он не настолько... Ого, да там точно кто-то есть! Гладь воды внезапно разошлась, точно взрезанная невидимым, но острым мечом, и над ней стремительно возникла увенчанная высоким хвостом волос голова. Потом наружу вырвались руки, окружённые веером мелких сверкающих брызг, промелькнула гибкая спина, и видение скрылось вновь, болтнув напоследок в воздухе сжатыми узкими ступнями. Один, два, три, четыре, пять.... Один! Два! Три! Четыре! Пять! Полуденное солнце лупит по теплой воде огненными талисманами, весёлая молодая толпа на берегу под предводительством смеющийся Яньли хором отсчитывает время. Триста пять! триста шесть! Вон он, вон Вэй Усянь! Четыреста двадцать, четыреста двадцать один! Молодой господин Цзян выигрывает! Эти состязания Цзян Чэн выигрывает всегда, потому что плавает лучше всех в Юньмэне, а это означает, что просто лучше всех! ... триста пять, триста шесть! Да уж, некоторые вещи никогда не меняются. Ну, здравствуй, Вэй Усянь! Давно не виделись. Высокая фигура, фыркая и слегка раскачиваясь, шла к берегу. Цзян Чэн отступил назад, в тень небольшого деревянного навеса. Вот она остановилась у самой кромки, повернулась лицом к воде и, запрокинув голову, с силой провела ладонями по мокрым волосам. Выжатые капли тусклого лунного серебра бесшумно обрушились на песок. Цзян Чэн почему-то медлил, внимательно рассматривая широкие плечи, тонкую, тоньше чем у многих благородных дев, талию, плотно облепленные нижними штанами сильные ноги. Впечатляющее зрелище, что и говорить! Не то чтобы он был по этой части, но Ханьгуан-цзюна вполне можно было понять. Или нельзя. Луна не выдержала первой и, наконец-то прорвав полупрозрачную облачную пелену, залила пристань яркими холодными лучами. Спасительные тени пропали мгновенно. Цзян Чэн решительно шагнул вперед и вдруг пораженно застыл, словно налетев на невидимый магический барьер. На красивой, покрытой жемчужными каплями спине, не было ни одного живого места! Зловещий узор из больших и мелких синяков, откровенных кровоподтеков и тонких длинных царапин жестко оплетал худые плечи и лопатки, спускаясь по позвоночнику до самой поясницы. - Что... что это такое? Вэй Усянь на мгновение замер, бросив свою многострадальную гриву, а потом ответил, не оборачиваясь: - Добрый вечер, глава клана Цзян . Не думал, что вы все же выйдете из-под этого милого навеса. Несколько розоватых искр с коротким треском ударили в песок, а сам Цзян Чэн, одним прыжком преодолев разделяющее их пространство, схватился за мокрое плечо и развернул Вэй Усяня к себе. И его подозрения тут же оправдались! Пальцы стиснули холодную кожу. Цзыдянь ярился, окрашивая обнаженное тело в фиолетовый цвет и высвечивая все новые и новые подробности. Например, глубокие отметины на ключицах и в основании шеи, явно оставленные зубами, или... - Хорошее все же духовное оружие этот Цзыдянь. Но не без недостатков. Слишком отражает настроение хозяина, верно ведь, глава клана Цзян? - Что с руками? - процедил Цзян Чэн, игнорируя предыдущий вопрос. - А что с руками? Ах, это! Лобная лента клана Лань, необыкновенно прочный материал, из него сети хорошо делать... - Это он? Повисла пауза. Не дождавшись ответа, Цзян Чэн с трудом оторвал взгляд от шокирующией картины и посмотрел Вэй Усяню в лицо. Оно было спокойно, и даже более того - большие темные глаза с лунными точками вместо зрачков искрились непонятным весельем, уголки губ были приподняты. Казалось, еще немного, и он расхохочется или скажет что-то особенно дерзкое. Однако, ни того ни другого не происходило. Вэй Усянь молчал. - Почему он делает это с тобой? - Очевидно, потому что нам обоим это нравится. - Нравится? Вам обоим? - ледяным тоном переспросил Цзян Чэн, сделав упор на последнем слове. Гибкие брови Вэй Усяня насмешливо поползли вверх. - Ну, разумеется. Глава клана Цзян, столько лет прошло, я не могу поверить, что вы все такой же неискушенный! А вот и особенная дерзость! Однако, Цзян Чэна никак нельзя было назвать "все таким же". Ведь, действительно, прошло уже столько лет. Просто он никогда не был груб в постели, всегда старался соизмерять свою силу, и искренне огорчался, если вдруг замечал, как проступают на нежной женской коже следы его рук или губ. И даже давал себе обещание в следующий раз быть еще осторожнее. Но неискушенным он не был. Насмешка не достигла цели, и Вэй Усянь это понял. А сам Цзян Чэн понял, что до сих пор стоит, изо всех сил вцепившись в его уже обсохшее плечо. Он разжал пальцы и сделал шаг назад. Вэй Усянь легко нагнулся, подхватывая с песка верхнее ханьфу, и небрежно набросил его прямо на голое тело. Тяжелый черный шелк, скрыв все тайные подробности, моментально придал своему хозяину строгость и даже некоторую благопристойность, но Цзян Чэн не считал, что разговор закончен. - Возможно, я не столь искушен, как некоторые, но пока что мне очевидно, что всё это, как минимум, очень больно. - Но не так больно, как тридцать три удара дисциплинарным кнутом, - прозвучал спокойный ответ. - Дисциплинарным кнутом его бил не ты! - Да неужели? Как удобно. Может, и к тавро на его груди я тоже не имею отношения? Какие-то концы не сходились в его словах, Цзян Чэн это чувствовал, но нужные аргументы не приходили. Только гнев и досада. Досада и гнев. Снова и снова! Проклятый Вэй Усянь... - Вы просто оба сумасшедшие! Нормальным людям вас... - Нормальным? Это тем, кто нормально смотрит, как развеивают по ветру прах их верных друзей? - Вэй Усянь! - Здесь я! Вэй Усянь подался вперёд и для верности стукнул себя кулаком в грудь. Цзян Чэн стиснул зубы. Сухо треснул честный Цзыдянь. Ну уж нет, гаденыш, не дождешься! - Знаете, господин Вэй, или, как вас там теперь, господин Лань? Вы очень храбрый человек, с учётом того, что я не заметил при вас ни флейты, ни меча. - Ххах. Знаете, глава клана Цзян, вы еще более храбрый человек, с учётом того, что я ваш официальный гость и представитель крупнейшего дружественного ордена. Вот теперь Цзян Чэн точно вспомнил, почему все их прежние препирательства очень быстро заканчивались дракой. Переговорить Вэй Усяня было невозможно, проще было сразу убить. А нет, пожалуй, что и не проще. Ну, и не сегодня. - Кстати, о гостеприимстве. А почему, если уж орден такой дружественный, за целый год ты ни разу не пригласил меня в гости? Не то чтобы я этого хотел, но все же интересно. - Очень просто, глава клана Цзян, - лёгким и крайне вежливым тоном ответил Вэй Усянь. - Очень просто. Я не могу пригласить вас в гости в Облачные Глубины, потому что я там не хозяин. Это не мой дом. - Вот как? Ну, а Пристань Лотоса? Тоже нет? А где же твой дом, Вэй Усянь? И вот это был правильный вопрос! Вэй Усянь застыл. Он молчал, глядя куда-то в пустоту, лунные точки в его зрачках погасли. Цзян Чэну стало неуютно, он открыл было рот, но был оставлен едва заметным движением руки. - Ты ведь был в моем доме, Цзян Чэн. Там, на горе Луаньцзан, в пещере Фу Мо. Ты разве забыл? - Разве это жуткое место можно назвать чьим-то домом? - А почему нет? Это был мой дом, я там был хозяин, все меня любили. Мы ведь просто жили, работали, честно пытались добыть себе пропитание. Никого не трогали. Но вы всё равно пришли. - Послушай... - начал Цзян Чэн, но продолжить не успел. - Я уже всё слышал в храме Гуаньинь. Не старайся. Но в одном ты прав - мало кто захотел бы прийти туда в гости, и уж точно никто не захотел бы там остаться. - Ну почему же, - совсем близко произнес глубокий низкий голос. - Я очень хотел прийти туда в гости и, наверное, я бы там остался. Если бы ты предложил. Первым пришел в себя Цзян Чэн. Он обернулся, слегка обозначив вежливый поклон, Вэй Усянь демонстративно схватился за сердце. Когда его знаменитый муж хотел внезапно соткаться из воздуха, засечь его приближение не мог даже Призрачный Генерал. - Лань Чжань, ты погибели моей хочешь или как? И потом, посмотри на себя, что такому Нефриту, как ты, делать в пещере Фу Мо? Даже если бы я предложил. - Но ты не предложил. - Ай, брось, предложил, не предложил, ты должен был сам как-то сказать... - Да ничего он тебе не должен! - совершенно внезапно взорвался Цзян Чэн. - Это ты должен был всё сказать нам еще на той проклятой почтовой станции! Понимаешь? Ты! И... я пойду, пожалуй, от греха подальше. Прошу меня извинить, Ханьгуан-цзюнь. - Одну минуту, глава клана Цзян! Поскольку Облачные Глубины как раз мой дом, и в данный момент я там хозяин, позвольте вручить вам этот нефритовый жетон. Надеюсь, вам известно его предназначение. Цзян Чэн молча кивнул и, приняв подарок, еще раз поклонился и быстро пошел прочь, с огромным трудом сдержав детский порыв показать Вэй Усяню какой-нибудь подходящий случаю жест. Пара осталась наедине. Вэй Усянь пристально рассматривал абсолютно пустую водную гладь, а Ханьгуан-цзюнь, по известной уже всем и каждому традиции, столь же пристально рассматривал его самого. Наконец Вэй Усянь отмер и, подойдя к наполовину вытащенной из воды рыбацкой лодке, перепрыгнул через борт и уселся прямо на жесткое дно. Могучие руки Ханьгуан-цзюна тут же столкнули утлое суденышко в воду. Невидимое течение тихо потащило лодку к середине озера, ловя разбегающиеся лунные дорожки и слегка закручивая ее то в одну, то в другую сторону. Вэй Усянь продолжал сидеть на дне, опираясь затылком на покрытые шёлком колени мужа. Тот был прям и абсолютно неподвижен, и в холодном ярком свете вполне мог сойти даже не за нефритовое, а уже за ледяное изваяние, если бы не одно но. Прекрасную иллюзию разрушали руки, неторопливо перебирающие рассыпанные по белой материи еще влажные чёрные пряди. Спутанные густые волосы медленно скользили сквозь длинные сильные пальцы, Вэй Усянь совершенно по-кошачьи жмурился и, к удивлению луны, свидетельницы предыдущих событий, не говорил ни слова. Продолжалось это, правда, недолго. - А ведь это тот самый жетон, верно? - произнес он, не открывая глаз. - Верно. Ляньфан... тому человеку он больше никогда не понадобится, полагаю. - Слушай, Лань Чжань, ты не мог бы ответить на один вопрос? - Если ты потом ответишь на мой. - А вы умеете торговаться, Ханьгуан-цзюнь! - засмеялся Вэй Усянь, выгибая шею и пытаясь заглянуть в полуприкрытые длинными ресницами глаза. - У меня был хороший учитель. Но если ты согласен, то задавай свой вопрос. - Согласен. А вопрос очень простой, почему ты отдал такой статусный жетон Цзян Чэну, если сам его терпеть не можешь? - Прежде всего потому, что этого хотел ты. Помолчи пока, это еще не всё! Есть и другая причина. Все те годы, пока ты был... пока тебя не было, мы с главой клана Цзян вели поиски. Это известно. Я расспрашивал души, он расспрашивал тёмных заклинателей-неудачников. Это плохой способ, я не верил, что он найдёт тебя раньше. Но не думать об этом я не мог. И вот как-то после очередных поисков я возвращался с горы Луаньцзан. Неудача, постигшая меня в тот день, была особенно тяжела, неприкаянных душ было так много, а нужных сведений так мало, что вера моя пошатнулась. Я шел и размышлял о том, что буду искать тебя всю жизнь, но разве не мне решать, сколь длинна может быть эта жизнь? - Лань Чжань! - И тут я увидел его. Я уже видел его в этом месте и раньше, только тогда он меня не замечал. Но в этот раз мне было все равно. Он обернулся, и я вдруг понял, что если решу остановиться, то мне нужно будет остановить и его. Он посмотрел на меня, и смотрел так, словно я произнес это вслух. Смотрел, словно он был согласен! И поэтому сегодня я отдал ему жетон. - Лань Чжань... Белоснежные пальцы замерли на влажных чёрных волосах. Вэй Усянь, неуловимым движением вывернувшись из-под ласковых рук, пересел на низкую скамью и мгновенно растаял в темноте. Плывущая за его спиной луна изменять своему выбору не собиралась, и он был с ней полностью согласен. От сидящего напротив человека невозможно было оторвать ни лучей, ни глаз. А может, никакой луны не было вовсе, а весь этот кристально чистый свет источало само его существо? И поэтому.... И поэтому на сотне кривых дорожек Старейшины Илина так до конца и не стемнело! Лань Чжань... - Теперь твоя очередь. Тогда, в пещере Фу Мо, ты столько раз повторил, что это твой дом, что я не поверил. Но сейчас, когда ты сказал об этом своему брату, прости, вы так громко всегда кричите, я верю тебе. Как ты это понял? При всей кажущейся невинности вопрос был вовсе не так уж прост. Вэй Усянь вздохнул. Хорошего ответа у него не было. Хотя, если так подумать, когда и на какие вопросы у него были хорошие ответы? И были ли они вообще? Зря он приехал в Юньмэн! - Как я это понял? А ты помнишь город И, помнишь Сюэ Яна, и что там произошло? Сперва я думал, что всё дело в Сяо Синчэне, но потом я понял и другое. Перед такими мерзавцами, как Сюэ Ян, в этом мире открыто множество лучших дверей, однако он предпочёл всему похоронный фэн-шуй, двух слепцов и самую простую карамельку. Потому что это был его дом, его место, и другого места для него не было во всей Поднебесной. Тут он за него сражался, тут и остался навсегда. А самое обидное, что в этом вопросе даже Сюэ Ян оказался умнее меня, потому что если бы я понял то же самое вовремя, никто бы и близко не подошёл к горе Луаньцзан. Никогда. Ты мне веришь? Вэй Усянь резко дернулся вперёд, словно пытаясь донести свой вопрос до собеседника не только словесно, но и физически. Небрежно запахнутый ворот ханьфу разошёлся, глубоко обнажив шею и перечеркнутые тонкими ключицами плечи. Глаза напротив коротко и жадно блеснули. - Я всегда тебе верю. Но это не означает, что я с тобой согласен. - Продолжай. - Дом - это не только то место, где тебя любят, это еще и то место, где тебя ждут. И я не знаю, как там было с этим делом у Сюэ Яна, но вот у тебя таких мест целых два. - Ну, первое, допустим, мне известно, Стена Послушания очень ждет, когда я дочитаю ее до конца, - рассмеялся Вэй Усянь. - Но второе? Куда это ты косишься? На берег? Ой, ну не надо... - А ты был в своей старой комнате? Нет? Тебе неинтересно? А вот я, знаешь, хотел полюбопытствовать, прости. Но не смог. Она запечатана очень мощным талисманом, войти туда можешь только ты. - Но я не помню, чтобы ставил там какие-то талисманы, - удивился Вэй Усянь. - Ты и не ставил, но тем не менее он там стоит, а значит, твоя комната в Пристани Лотоса ждет именно тебя. И если тебе интересно мое мнение, то я бы советовал все же туда сходить, равно, как и в Храм Предков вашего ордена. - Думаешь, Цзян Чэн обрадуется, застав меня в Храме? - покачал головой Вэй Усянь. - Уверен, что он будет просто счастлив. Это же такой прекрасный повод закатить тебе очередной скандал, - серьезным тоном ответил его муж и, немного помолчав, добавил: - Хотя я бы на его месте предпочёл хорошую драку!