Вспышка первая
Лёгкий бриз проносился по тёмным волнам, задевая полупрозрачную дымку. Она прочно зависла над океанскими глубинами бесчисленное количество дней назад и пока исчезать не собиралась. Будто невесомый туман окутал всё вокруг. В этом мрачноватом антураже угадывались очертания широкого острова. Казалось, своими скалистыми берегами он разрезал тяжёлые пласты воды над собой и взмыл над океанской гладью, чтобы стать для случайных, практически невозможных путников единственным приютом на долгие ранты¹ вокруг. Остров Дремлющей Дымки, или Лорна Хитсс (как называли его эльфы), затерянный в недосягаемом для большинства океане Забвения, многим казался всего лишь выдумкой. Просто очередная легенда, которую путешественники с придыханием рассказывают у вечернего костра благодарным слушателям. Лишь эльфы Алиндара точно знали, что он существует. Среди серебристой завесы угадывался силуэт. Небольшая фигурка на одном из острых скалистых обрубков. Неподвижная фигурка. Только ветер, будто не решаясь тревожить, осторожно трепал тёмную гриву. Немигающий взгляд был устремлён к горизонту. Тонкая, почти незаметная сквозь туманную завесу линия. Но Парагон видел. Пока что. Он видел всё. Вот светлые, словно тоже подёрнутые дымкой глаза остекленели, и конь крепко зажмурился. Протяжно фыркнув, он отвёл взгляд, тряхнул головой и посмотрел на аккуратную отметину, что украшала его бедро. Всё ещё было сложно привыкнуть, что оно лошадиное, а не драконье. Скопление светлых пятнышек напоминало какое-то диковинное растение. Белесый взор вновь обрёл осмысленность, в глазах проступили тёмные зрачки, и Парагон, с грустью и тихим вздохом бросив ещё один взгляд на океан, медленно развернулся и пошёл обратно — вглубь острова. Туда, где его никто не ждал. Он не хотел уходить с берега, но и оставаться здесь подолгу тоже не мог: водная взвесь в воздухе понемногу высасывала память не хуже собственной предательской магии. Лишь в лесной чаще находилось спасение. «Я должен помнить», — твердил себе Парагон, следуя по привычному маршруту. Он выстоит. Он найдёт способ вырваться отсюда. Лишь бы помнить, ради кого, как бы ни бывало тяжело, держится. «Эвалль²», — как мантру, чтобы не забыть, повторял имя друга Парагон, шагая всё дальше в лес. Одно обстоятельство не давало покоя ни днём, ни ночью: уже многие десятилетия он не ощущал связи со своим напарником. Того будто никогда и не существовало. Его — единственного существа, которое Парагон уважал и считал равным. И те магические узы, что связывали эльфийских всадников с их драконами-напарниками, тоже давно пропали. «Где бы ты ни был, я найду тебя. Только дождись».Вспышка вторая
Полёт. Ветер задувает в глаза. Широкие тёмные крылья рассекают воздух, унося дракона всё дальше. Он должен успеть. Покрепче сжать в лапе амулет, который Эвалль пытался уберечь. Если этот небольшой платиновый браслет попадёт не в те руки, всему Алиндару может прийти конец. Закатное солнце огненными всполохами отражается в водах океана Забвения, и создаётся ощущение, что дракон всё ещё летит над полем битвы. Горящим полем битвы. Горящим Илинзаром — столицей Алиндара. Свет солнечными зайчиками отражается от тёмно-синей глади и частично слепит. Подлетать близко нельзя: при всей внутренней магии Парагону опасно даже краем крыла зацепить зачарованную воду. «Я должен спрятать браслет». Он не может подвести своего всадника. Единственного настоящего друга. Тот просил сохранить столь ценный для эльфов амулет, и эту просьбу Парагон выполнит даже ценой собственной жизни. Воды океана то тут, то там начинают бурлить и пениться. Он знает, что это значит: охота началась. Охота на него. Охота за браслетом. Он успеет. Вот впереди ему мерещатся очертания острова, и дракон не раздумывая летит туда. Только бы скрыться от брызг и волн, что начинают вздыматься вокруг. Шторм. Не простой — магический. И магия эта отнюдь не добрая. Сильные крылья подбрасывают Парагона выше, и он уворачивается сначала от белой пенящейся шапки волны снизу, а после плавно облетает ту, что несётся на него сбоку и несколько сверху. Лапа по-прежнему крепко держит драгоценный амулет. Остров уже так близко. «Успеть». Неожиданно в глаза бьёт фонтан брызг, и Парагон с досадой понимает, что попался. Он рычит сквозь зубы, трясёт головой и лишь ускоряется, пока его магия ещё в состоянии сопротивляться предательским чарам. Знает, что долго это не продлится. Он проносится над зубчатыми пиками береговых скал и летит вглубь острова. Разум понемногу окутывает липкий туман, а это значит, что времени мало. И Парагон предпринимает единственную попытку затормозить действие чужеродных сил: изменить собственную драконью форму на что-то иное и тем самым постараться закрыться магическим блоком. Нет, процесс это не остановит, но хотя бы замедлит. Это должно помочь выиграть немного времени. Дракон перестаёт ощущать собственные крылья, дыхание сбивается… Лапы с крепкими когтями вспахивают землю. Разум погружается во тьму. Единственное, что успевает пронестись перед мысленным взором: падающий со его спины, прямо в огонь, Эвалль и ветка необычного растения, что тихонько колышется на ветру.Вспышка третья
Ветер вперемешку с мелкими брызгами свирепо бьёт в глаза, но Парагон лишь прищуривается, уверенно снижаясь. Тёмные кожистые крылья наполовину сложены, лапы прижаты к телу. Всадник на спине дракона умело пригнулся к мощной чешуйчатой шее, покрепче ухватившись за поручни седла. Парагон этого не видит, но знает: за годы совместных полётов напарники научились чувствовать друг друга практически на уровне интуиции. И вот они почти достигают бурлящей воды у подножия водопада. Вместе. Как всегда. Дракон плавно раскрывает крылья во всю ширь, мягко выравнивает полёт и тут же за несколько сильных взмахов преодолевает расстояние в пару-тройку рант. Чуткий слух улавливает еле различимые из-за движения воздуха звуки позади, и Парагон довольно скалится: другие всадники и драконы явно нервничают. — Ну что, дружище, покажем им? — бодро спрашивает Эвалль, и Парагон утробно рычит в ответ. Он высматривает внизу с виду небольшое отверстие в скале и опускает голову. Со стороны всадника ощущается лёгкое давление на переднюю луку седла, и Парагон, не дожидаясь дополнительных указаний, начинает снижение. Кто-то пытается окликнуть напарников, но без толку: им хватило пары секунд, чтобы безмолвно всё решить. Эльф и дракон пролетают уже над самыми пиками скал и врываются в узкий проём. Свет солнца сразу слабеет, оставаясь лишь точечными вкраплениями лучиков, что пробиваются из нескольких трещин в стенах довольно просторного тоннеля. Глаза быстро приспосабливаются. — Ты знаешь, что делать, — слышится негромкий голос Эвалля. В ответ раздаётся новое глубокое рычание. Этого достаточно, чтобы сказать: он знает. Эвалль похлопывает друга по шее и легко направляет чуть в сторону. Парагон практически ложится на одно крыло, вдоль стены облетая каменную преграду. Всадник без особых затруднений подстраивается под движения дракона. Вскоре полёт вновь выравнивается, но Эвалль продолжает сидеть пригнувшись: впереди появляется очередное препятствие, которое напарники обходят снизу. Вдалеке уже виднеется полоска света. Парагон знает, что это: они почти у цели. Несколько взмахов сильных крыльев, и узкая трещина, едва позволяющая пролететь сквозь неё, остаётся позади. Места для манёвра было очень мало, но дракон и всадник мастерски справляются с этой трудностью. — Молодчина! — радуется Эвалль, и Парагон знает, что напарник сейчас широко улыбается и с торжеством во взгляде оборачивается к отставшим соперникам. Подземная пещера прекрасно сэкономила расстояние, дав небольшую фору, а остальные только сейчас будут пробираться в ущелье, по которому и надо лететь. Эвалль слегка надавливает на драконью шею с правой стороны, и его друг сворачивает, огибая торчащую снизу скалу. Краем крыла он едва не задевает пенистую поверхность горной реки, что течёт по дну ущелья. Скалы давят с двух сторон, но вскоре под победный радостный крик Эвалля напарники вырываются из западни и стремительно приближаются к перекрещенным ветвям мощных дубов-близнецов — конец дистанции. Соперники один за другим так же оказываются снаружи, но уже поздно: Парагон отворачивается от них, делает финальный рывок и пересекает воображаемую черту, довольно порыкивая. Над долиной проносится победный эльфийский клич, а после Эвалль кладёт ладони на крепкую чешуйчатую шею и уже тише говорит: — Идеально сработано, как всегда. Молодчина. Дракон поворачивает голову и с гордостью смотрит на друга. Они оба очень довольны полётом и победой. Мир перед глазами покрывается рябью, и Парагон выбирается из собственных мыслей… Он пробурчал что-то себе под нос и, мотнув головой, открыл глаза. Посмотрел на лес вокруг, ощущая землю не под лапами, а под копытами. По чаще еле различимым эхом разнёсся тяжёлый вздох. Парагон уже почти забыл лицо друга. И даже воспоминание, которое удалось воспроизвести, не помогло. Он понимал, что значит для дракона потерять напарника: Парагон будет жить, но разрушенная связь очень плохо отражается на магии, и равновесия уже не будет. Как и друга. Дракон всегда будет ощущать неполноценность собственного существования, и покой в этом случае найти очень сложно. А если он останется на этом острове ещё дольше, то вскоре даже не вспомнит, почему внутренние силы не подчиняются. Конь громко фыркнул, оглянулся вокруг и долгим немигающим взглядом всмотрелся в отметину на крупе, с боем вырывая у чар острова стремительные моменты из детства. Они помогали держаться. Постояв немного, Парагон устремился вглубь леса — на поиски решения проблемы. Если решение вообще существовало.