Время пришло

— Это он... Он... Это всё он... Я видела, я знаю... – дрожащим голосом бормотала девушка, едва выговаривая слова. Она смотрела перед собой и не видела ничего. Страх и начинающаяся, но запоздалая истерика нахлынули на неё. Эйко уже не понимала, что происходит, губы дрожали. Она была похожа на мертвеца своим побледневшим лицом, выпученные глаза слепо бегали в разные стороны. Не замечая преград, жертвенная невеста просто машинально шла, не осознавая, зачем, куда и почему, но всё так же продолжая дрожать. Субару сразу понял, кто это, но узнать её было не так просто. Растрепавшиеся чёрные волосы запутались, ленты, с помощью которых девушка обычно собирала две аккуратные косы, где-то потерялись. Выглядела она так, словно только что убегала от кого-то. Голубые глаза застыли, опустели. В них уже не было той жажды жизни, которую он увидел ещё в первый день их знакомства, полгода назад. Она продержалась долго, дольше многих других. Не наложила на себя руки, не умерла от потери крови... Она была готова смириться с участью кормушки для вампиров, лишь бы остаться в живых. И ей было всё равно каким образом. Только бы жить. Её покорность и абсолютное отсутствие какого-либо сопротивления он заметил. Субару неимоверно раздражало это, он понимал, что от этого шансов на выживание у неё больше не становилось. Даже наоборот. Но она жила, жила долго, даже слишком долго для жертвенной невесты... Легче ему не становилось: у её истории не могло быть хэппи энда, исходов было только два... Самой избавиться от мучений, лишив себя жизни... Да, пожалуй, это было бы самым простым решением. Но совершить самоубийство для неё значило добровольно отказаться от жизни, от своих надежд. Поэтому рано или поздно она бы сошла с ума, это был лишь вопрос времени, и Субару всё прекрасно понимал. Она не обладала достаточно сильным характером, чтобы пережить всё это. Мало кто вообще мог справится, точно не девушка, воспитанная в церкви. Ни одна ещё не выжила... Она собиралась пройти мимо и почти повалилась на него, сил не осталось. Эйко даже не заметила, как оказалась прижатой к стене, её это не волновало. Но стоило вампиру заглянуть ей в глаза, как она мигом будто очнулась ото сна и перестала дрожать. — Он их убил, он всех их убил! Убил! Убийца! Убийцы! Вы все – убийцы! – не помня себя, закричала девушка в лицо Субару. Он догадался, что Канато показал ей свою коллекцию восковых кукол. Такое вряд ли смогла бы выдержать хрупкая девичья психика. Она и не смогла. Это стало последней каплей. От Эйко уже ничего не осталось. Пустота... И безумие... Она продолжала кричать что-то несуразное, несвязное, обвинительное, не беспокоясь о последствиях. Речь её была сбивчивой, но она кричала, кричала так, что, наверно, её слышали в другом конце особняка... – Конечно! – резко осеклась она, как-то разом замолчав, со странной и даже пугающей улыбкой смотря в лицо вампира. А потом принялась хохотать. Громко, безудержно, ненормально, срываясь на визги. Субару молчал и вглядывался в голубые глаза, пытаясь найти в них хоть что-нибудь. Что-нибудь, что могло бы доказать, что она ещё жива. Они не смеялись, когда смеялась она, они были застывшими, кукольными, не похожими на глаза нормального человека. Девушка продолжала неистово метаться, хохотать, не замечая пристального внимания. Этот смех, беспричинный смех, безумный смех, дал понять окончательно – время пришло. — Убей... – в подтверждение его мыслей неожиданно тихо не своим голосом произнесла жертвенная невеста. Слишком тихо, слишком странно. Субару даже отшатнулся и отпустил девушку, наблюдая за тем, как она, опустив голову, продолжала хихикать, но уже почти не слышно. Она подняла глаза на него, в них читалось отчаяние и мольба – единственные осознанные эмоция за всё это время. Слабые, едва промелькнувшие, – Убей! Убей! Убей меня! – неожиданно снова вскрикнула она в истерике. Субару схватил её за шею и снова прижал к стене. Не сильно, со слабой надеждой давая шанс одуматься, но подсознательно понимая, что это уже невозможно. Он вспомнил Кристу в тот момент. Её глаза. Её последняя просьба, произнесённая таким же голосом. У вампира болезненно сжалось сердце. А Эйко притихла, даже не пыталась освободиться, не молила о пощаде, как обычно, когда он в порыве сильных эмоций так же сжимал её горло. Она висела куклой, и если бы он разжал руки, то непременно скатилась бы на пол. Субару развернулся и ушёл, стараясь не оборачиваться в сторону лежавшей на каменных плитах девушки со сломанной шеей. Она наконец освободилась, продолжать жить для неё было немыслимо, а он помог, снова сделав то, о чём потом будет долго сожалеть. То, что будет снится ему в очередном кошмаре.