Он — герой

      Май с каждым днём приносил в город жару. Люди постепенно снимали с себя кофты и ветровки, оставаясь в футболках. Не смотря на разыгравшуюся погоду, СССР с самого прихода на работу отправил Россию, Германию и Канаду переправлять документы. Россия долго упрашивал Союза избежать этого похода, но поняв, что отец настроен серьёзно, сдался и обречённо вышел на душную улицу с кучей бумаг и остальными обречёнными.       Ближе к двум часам дня, когда температура приблизилась к плюс двадцати семи и стало совсем невозможно находиться в закрытом помещении, СССР открыл окна настежь и переставил свой стул к одному из них, перенеся все документы со стола на подоконник. — Sehr originell (Очень оригинально), — прокомментировал Третий, развалившийся на соседнем подоконнике и наблюдая за этой картиной. — Думаешь? — не отрываясь от документов, спросил СССР. — Natürlich! Kannst du gleich in den Hof gehen? (Конечно! Может во двор сразу пойдёшь?) — с издёвкой произнёс немец. — Пожалуй... — коммунист отвлёкся, чтобы снять свитер, — воздержусь. — Du kannst die zusätzlichen Sachen ausziehen (Ты хотя бы можешь снять с себя лишнее), — призрак снял с себя фуражку и оттянул ворот своей формы. — Und ich muss in Form Schwitzen (А я вынужден жариться в форме).       Союз повернулся и взглянул на него снизу вверх поверх очков. — Разве ты можешь жариться? У тебя же нет тела. — Natürlich kann ich das, du idiot! (Конечно могу, идиот!) — воскликнул Третий, слезая с подоконника. — Удивительно, — вскинул бровями коммунист и вернулся к бумажкам. — Du bist heute ruhig (Какой-то ты сегодня спокойный), — с недоверием посмотрел на него нацист. — Du bist nicht mal wütend auf Beleidigungen. Was ist das plötzlich? (Даже не бесишься на оскорбления. Что это вдруг?) — Я на работе, а ты меня отвлекаешь, — лениво перевернув страницу, произнёс Союз. — У меня нет времени спорить с тобой. Тем более, ты только и делаешь, что пытаешься вывести меня из себя, чтобы я орал на тебя и выглядел идиотом в глазах остальных. — Wer braucht eigentlich so einen Job? (Да кому вообще нужна такая работа?) — недовольно фыркнул Рейх. — So lange ich schon bei dir bin, tust du nur, dass du tagelang einige Papiere ausfüllst und zu traurigen Versammlungen gehst (Сколько я уже нахожусь с тобой, ты только и делаешь, что сутками заполняешь какие-то бумажки и ходишь на унылые собрания). — Мне нужна, — отозвался СССР. — Ist das die Grenze deiner Träume? Ein Haufen Papierkram? (Это предел твоих мечтаний? Куча бумажек?) — скрестив руки и наклонившись над стопкой документов, спросил Рейх. — Слушай, — СССР резко обернулся к нему и чуть не оказался нос к носу с нацистом. Третий дёрнулся, вжавшись в свою форму, и посмотрел на него. — Что ты хочешь? По окопам я уже давно набегался. Хватит с меня приключений. Нормальная у меня работа. Если тебе не нравится, то иди, гуляй. Там тебя ждёт три этажа для развлечений! — Aha (Ага), — Рейх обвёл глазами потолок. — Die gleichen düsteren, langweiligen drei Etagen (Такие же унылые, скучные три этажа). Вдруг в дверь кабинета раздалось несколько негромких стуков. — Заткнись, — шикнул на нациста СССР и тут же почистил горло. — Войдите. Дверь распахнулась и в кабинете показался Польша. — Przepraszam, że przeszkadzam, ale czy wie pan, kiedy Niemcy wrócą? (Сэр, простите за беспокойство, но вы случайно не знаете, когда вернётся Германия?) — Понятия не имею, — СССР развернулся на стуле. — Он с Россией и Канадой поехал переправлять документы. — Tak, tak (Да-да), — закивал Польша, — Ale nie ma ich od dłuższego czasu, a ja muszę wysłać raport (но их нет уже довольно давно, а мне нужно отправить рапорт).       СССР нахмурил брови и посмотрел в ту сторону, где стоял Третий. Нацист вопросительно взглянул на него. Если подумать, то ребят и правда не было с самого утра. — Ладно, — почесал затылок коммунист. — Повремени пока с рапортом. Дождёмся их и там отправим. — Jest (Есть), — поляк вылетел за дверь, оставив Союза с Рейхом. — Glaubst du nicht, wir sollten nach Ihnen suchen? Du hast Sie schon am morgen geschickt, aber schon das Mittagessen (Не думаешь, что нужно отправиться на поиски? Ты ведь их ещё утром отправил, а уже обед), — поинтересовался нацист, как только Польша скрылся за дверью. — Я что, похож на ищейку? — раздражённо отвернулся к документам СССР. — Скорее всего они снова где-нибудь задержались. Опять на каком-нибудь перекусе... — коммунист сжал ручку в руках. — Ох и получит у меня Россия... — Wer weiß (Как знаешь), — нацист снова взобрался на подоконник, прикрыв глаза фуражкой.       Остаток рабочего дня пролетел незаметно. Правда, не для Рейха. Пока СССР в поте лица работал, Третий слонялся по зданию Совета без дела. Он успел обойти все кабинеты и даже заглянуть в подвал, в котором находились камеры для хранения, сейфы и вся документация. Пройдя сквозь мощные, запертые двери, Рейх довольно поёжился и расправил плечи: в подвале было прохладно. Ему стоило особых усилий разглядеть названия камер, но все эти коридоры он знал наизусть, так что темнота не стала для него препятствием. Дойдя почти до самого конца, Третий вдруг остановился напротив очередной камеры и замер, разглядывая железную дверь. *** — Рейх? Ты здесь? — раздался знакомый голос в глубине тёмного коридора.       Услышав своё имя, юный нацист поднял голову с колен. Он сидел в небольшой, тёмной камере. В ней не было ничего, кроме железного стола, на котором были разбросаны остатки мелков, новостной доски и нескольких лампочек, которые в данный момент не горели. — Ja (Да), — отозвался Рейх, встав с холодного, бетонного пола и приоткрыв тяжёлую дверь. — Где ты? Я тебя не вижу! — раздалось неподалёку. Рейх прищурился: в кромешной тьме коридора мелькнул силуэт. — Hier bin ich! Geh zur Stimme (Здесь я! Иди на голос), — силуэт остановился на секунду, прислушиваясь, и вдруг направился в сторону нациста. — Да где? Говори что-нибудь! — неизвестный остановился в метре от Третьего. Немец подавил смешок и схватил его за руку. — Hier bin ich, hier bin ich (Тут я, тут), — затянув его в камеру и закрыв за собой дверь, произнёс нацист. Силуэт пошарил по карманам и достал оттуда что-то, размером с большой палец. Он пощёлкал этим предметом пару раз и в камере появился огонёк. В свете зажигалки показался СССР. — Я тебя по всем этажам ищу! Что ты тут опять делаешь? Мы собрание пропустим! Ещё и забрёл в самый дальний коридор! — напустился на друга Союз. — Ich will nicht dorthin gehen (Не хочу идти туда), — нацист снова сел на пол, подогнув под себя колени. Коммунист убрал зажигалку в карман и сел рядом с другом. — Что-то случилось? — Ich will einfach nicht (Просто не хочу), — пожал плечами немец. — Рейх, — Союз легонько толкнул его плечом в плечо. — Говори, что случилось? — Nichts ist passiert (Ничего не случилось). — Вот упрямый! — цокнул СССР. — Du musst zum Rat gehen (Тебе пора идти на Совет), — отозвался Рейх. — Geh, sonst wird dein Vater dich wieder bestrafen und die Häuser schließen (Иди, а то твой отец снова накажет тебя и закроет дома). — Никуда я не пойду, — фыркнул СССР. — Буду сидеть тут, пока ты не скажешь, что случилось. — Ich kann auch gehen (Я ведь могу и уйти), — повернулся к нему Третий. — Всё равно буду тут, — уставился в потолок коммунист. — Надеюсь, что ты не настолько жесток, чтобы оставить друга одного в страшном подвале без еды и воды. — Anormal (Ненормальный), — тихо произнёс нацист, косясь на друга. — А я о чём, — Союз посмотрел на него, изогнув брови. — Совесть замучает! Тебе же лучше, если ты всё мне расскажешь. — Also gut (Ну хорошо), — нацист улыбнулся на секунду, а потом снова поник. — Ich habe gestern mit meinem Vater gesprochen... (Вчера я разговаривал с отцом...) — Ну конечно, — раздражённо взмахнул руками Союз. — Как я сразу не догадался... Снова ты у него самый плохой и в чём-то виноват? — Er will mich zum Dienst schicken (Он хочет отправить меня на службу), — сразу выпалил Рейх, уставившись на друга: СССР замер с непонимающей миной. — ЧТО? — вырвалось у Союза. Коммунист развернулся к нему всем телом. — Какая к чёрту служба? Когда? Куда? — Keine Ahnung (Без понятия), — склонил голову набок Третий. — Er sagte, ich soll aufhören, mich zu täuschen. Es ist Zeit, ein Mann zu werden (Он сказал, чтобы я перестал валять дурака. Пора становиться мужчиной).       Между ними наступила напряжённая пауза. СССР отвёл суматошный взгляд в сторону. Рейх наблюдал за ним, гадая, о чём сейчас думает друг. — А как же я? — потерянно произнёс СССР. — Мы ведь хотели поехать вместе! Тебе же ещё слишком рано служить! — Was kann ich? (А что я могу?) — ломанным голосом спросил Рейх. — Du kennst meinen Vater. Wenn er meint, ich solle jetzt dienen, dann werde ich gehen, um zu dienen. Mein Wort ist nichts Wert (Ты же знаешь моего отца. Если он решил, что мне нужно служить сейчас, то я уеду служить. Моё слово ничего не стоит).       СССР сел обратно рядом с другом, уставившись себе под ноги. Рейх был прав, и Союз понимал его, как никто другой. Ни Рейх, ни СССР никогда не смогли бы пойти против своих отцов, ведь вся власть принадлежала им. Если честно, то СССР много размышлял о том, что было бы, если бы он не был наследником своего отца и от него ничего не зависело. Как бы тогда сложилась его жизнь? Ведь если от тебя ничего не ждут, то и ничего не требуют, и жить наверное гораздо проще.       Союз взглянул на поникшего друга. Рейх ведь такая же жертва своего отца, как и сам СССР. Они всегда держались друг за друга, помогали друг другу. А теперь их хотят разлучить? Юный коммунист вздохнул. Если бы они только могли сбежать от всего этого! Если бы было такое место, в котором они могли делать всё, что хотят... Но такого места не существует! Кто, если не он, Союз, его лучший друг, поддержит своего друга сейчас? Коммунист сделает это, даже если ему самому хочется опустить руки. Ведь Рейху сейчас намного хуже. В конце концов после этой службы его друг снова вернётся к нему. Они же лучшие друзья. Просто нужно будет подождать.. Вдруг, ответ возник в его голове так же отчетливо, как камера, которая приняла ясные очертания, стоило глазам СССР привыкнуть к темноте. — Так! — Союз резко поднялся с пола и схватил со стола кусочек мела. — Was machst du? (Что ты делаешь?) — Рейх поднял голову и изумлённо посмотрел на друга, голова которого скрылась под столом. — Сейча-ас, — отозвался коммунист. Провозившись ещё несколько минут, Союз выполз из-под стола. — Вот! Чтобы никто не увидел. Рейх подполз к столу и прищурился. — Ich sehe nichts (Я ничего не вижу). — Чёрт, — коммунист порылся в карманах и достал оттуда свою зажигалку. — Прошу внимания, Третий Союз Республик!       Союз зажёг свет и перед Рейхом показались написанные мелом, белые буквы «Третий СР». Ничего не понимая, нацист выполз из-под стола и вопросительно уставился на друга. — Der dritte.. Was??? (Третий.. что???) — Третий Союз Республик, — торжественно повторил коммунист. — Совершенное и непобедимое государство, в котором никогда нет войн и разногласий! — Was? Wo ist der Staat? (Чего? Где это такое государство?) — весело ухмыльнулся Рейх со слов друга. — Пока нигде, — ответил СССР. — Но! Мы его создадим! — Ganz krank... (Совсем больной...) — смеясь и вставая с колен, сказал Рейх. — Эй! — воскликнул Союз, поднявшись следом. — Чего ты смеёшься? Я серьёзно! — Wie schaffen WIR einen Staat? Wir verstehen nichts davon. Besonders wenn unsere Väter davon hören, werden uns die Köpfe zerreißen! (Как МЫ создадим целое государство? Мы же ничего в этом не понимаем. Тем более, если наши отцы услышат об этом, нам головы оторвут!) — А мы им не скажем, — отмахнулся СССР. Приобняв друга за плечи, Союз вытянул руку с зажигалкой вперёд. — Мы сделаем его в тайне от них! Просто представь: мы с тобой, два наследника, создаём совершенное государство и вместе правим! Там не будет ни войн, ни подразделения на бедных и богатых! Все будут равны друг другу! Никто не будет голодать! У всех будет своя земля! Всё будет так, как мы захотим! — Scoop, du bist verrückt! (Совок, ты сумасшедший!) — отошёл от него ошарашенный нацист. — Du und ich können ihn nicht vor allen verstecken! (Мы с тобой не сможем прятать его от всех!) — Но давай хотя бы попробуем! — с ещё большим энтузиазмом воскликнул СССР. — Мы продумаем всё до мелочей, пока ты не уехал! А потом, пока ты будешь служить, я начну разрабатывать его! И когда ты вернёшься, можно будет приступить к созданию Третьего СР! — Väter werden uns in Stücke reißen (Отцы нас на кусочки порвут), — сказал Рейх. — Да никто не узнает! Я обещаю тебе! Рейх посмотрел на надпись, видневшуюся под столом и перевёл неуверенный взгляд на друга. СССР смотрел на него с нездоровым блеском в глазах. Хотя... может это был блеск от зажигалки. Немец обречённо вздохнул: он прекрасно знал, что если СССР чем-то загорелся, то отговаривать его бесполезно. Но он никогда не думал, что однажды Союзу взбредёт в голову создать государство. Да ещё какое государство?! Из жанра фантастики! В целом, идея Рейху пришлась по душе, но всё как всегда было против них. Никто никогда не примет их государство, даже если они изобретут лекарство от смерти и в нём никто не будет умирать, ведь они не представляли для Совета ничего важного, хоть и были наследниками. Для всех они были обычными несносными мальчишками. Ну.. попытка — не пытка, тем более, когда с тобой рядом надёжный друг. — Gut (Хорошо), — сдался Рейх. — Erzähl, was du vorhast (Рассказывай, что ты задумал).

***

      Рейх прошёл сквозь массивную дверь и обернулся, взглянув на неё: дверь была не заперта. — Und nicht geschlossen (Так и не закрыли), — усмехнулся нацист и прошёл вглубь небольшой камеры.       Прищурившись и найдя на стене выключатель, немец приложил к нему руку и спустя секунду в камере появился тусклый свет: старые лампочки замигали и вскоре зажглись. Как и много лет назад, здесь всё осталось по-прежнему: тот же стол, та же доска. На столе даже осталось несколько кусочков мела. Посмотрев по сторонам и улыбнувшись, Рейх нагнулся и заглянул под стол. «Третий СР» — гласила на стене старая, утратившая белый цвет надпись мелом. — Ist es noch hier? (Неужели оно всё ещё здесь?) — удивлённо произнёс Рейх, проведя рукой по надписи. — Es kann nicht sein! (Быть того не может!)       Но оно было. Надпись, которую молодой СССР написал остатком мела в кромешной темноте за год перед тем, как Рейх навсегда покинул Российскую Империю до сих пор украшала стену под старым, железным столом. — Ich kann es nicht glauben... (Поверить не могу...) — произнёс Рейх, но его удивлению помешал глухой хлопок, раздавшийся из коридора и заставивший нациста подпрыгнуть на месте. — Was zum Teufel? (Что за чёрт?)       Нацист поспешил выключить лампочки, освещавшие камеру, и быстрым шагом вышел в коридор. Замерев на секунду и прислушавшись, Рейх медленно пошёл по коридору. Везде царила гробовая тишина. Остановившись посреди тёмного подвального коридора и оглянувшись, Третий в недоумении почесал затылок. — Was war das? (Что это было?) — вслух спросил себя Рейх.       Ответ не заставил долго ждать. Вдруг немец услышал быстрый топот ног позади себя. Не успел Третий обернуться, как прямо через него кто-то пробежал. Нацист издал истошный вопль и отскочил к стене, безуспешно пытаясь схватиться руками за стену и провожая удаляющийся силуэт безумными от страха глазами. Его фуражка слетела на бок, едва закрыв собой обзор. Силуэт быстро исчез из его поля зрения, свернув на повороте. — WAS ZUM TEUFEL IST DAS? (ЧТО ЭТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ?) — выкрикнул неизвестному вдогонку нацист, услышав очередной хлопок двери. — Wer von uns beiden ist ein verdammter Geist?! (Кто из нас двоих, блять, приведение?!)       Злой и раздражённый, Рейх поправил фуражку и зашагал к выходу из подвала. Оказавшись в светлом и душном зале, нацист прищурился и сердито осмотрел всех присутствующих: никто не выглядел взъерошенным или уставшим от бега. Более того, никто не находился рядом с подвальной дверью. — Freak (Урод), — буркнул Рейх, убрав руки в карманы и направившись к лестнице.       Поднявшись на второй этаж, немец увидел СССР, увлечённо болтавшего с Китаем. Презрительно фыркнув, Третий отправился выше по лестнице. Коммунист заметил поведение нациста краем глаза и поспешил закончить разговор с китайцем. Нагнав Рейха на третьем этаже, Союз ехидно спросил: — Что это ты такой мрачный? Будто приведение увидел. — Fick dich (Пошёл ты), — огрызнулся Третий, не поворачиваясь к коммунисту. — Вау, — удивился Союз. — Что-то ты совсем злой. — Und du, ich schaue durch Chur fröhlich (А ты, я смотрю, через чур весёлый), — съязвил немец, пройдя сквозь дверь союзовского кабинета. — Да что произошло то? — открыв дверь и зайдя в кабинет, весело поинтересовался СССР. — Кто обидел несчастного призрака? — Wirst du still sein? (Ты умолкнешь?) — прошипел Рейх, устроившись на подоконнике. — Не-а, — покачал головой коммунист, садясь за своё рабочее место. — Warum hast du Spaß? (Чего ты веселишься?) — одарив собеседника раздражённым взглядом, спросил нацист. — Вспомнил, что завтра выходной и Совета не будет, — ответил СССР. — Gratuliere (Поздравляю), — скорчил недовольное лицо Рейх. — Вот видишь, — разложив перед собой новую партию бумаг, произнёс Союз. — Я тебе ответил, а теперь ты. Признавайся, что случилось? — Warum sollte ich dir überhaupt etwas sagen? (Да с чего я вообще должен тебе что-то рассказывать?) — снова напустился на него Третий. Его поражало то, что СССР всегда чувствовал, если у Рейха что-то случилось. Как раньше, так и сейчас. Даже после того, как нациста уже давно не стало. — А кому ещё тебе рассказывать? — с издёвкой улыбнулся коммунист. — Oh du Wichser.. (Ах ты ублюдок..) — тихо выругался Третий. — Да ладно тебе, — отозвался Союз. — Я никому не скажу. — Sonst hättest du es jemandem sagen sollen (Ещё бы ты кому-нибудь сказал), — сердито ответил Рейх. — Idiot (Идиот). — Ну, — СССР встал со своего места и взял в руки бумаги. — Не хочешь — не говори. У меня нет времени с тобой рассиживаться. — Was bist du? Früher hättest du stundenlang an einem Ort sitzen können, nur damit ich dir erzähle, was passiert ist (Да что ты? А раньше ты мог часами сидеть на одном месте только для того, чтобы я рассказал тебе, что произошло), — снова огрызнулся нацист.       СССР замер возле шкафчика с документами в руках, сурово посмотрев на приведение. — Was? Ist das nicht passiert? (Что? Разве такого не было?) — заулыбался Третий.       Союз отвернулся от него и открыл дверцу шкафчика, нервно бросив на случайную полку все бумаги. Документы разлетелись в разные стороны. — Чёрт! Не смей путать себя с моим другом, — отозвался СССР. — Verwirrt? War ich nicht der? (Путать? А разве я не был им?) — нахмурился нацист. — Ты? — коммунист развернулся к нему. — Нет. — Und mit wem hast du dann deine ganze Kindheit verbracht? (А с кем же ты тогда провёл всё своё детство?) — подавил смешок Третий. Этот разговор становился всё абсурднее. — С кем-то, кто уже давно умер, — ответил СССР. — Aha (Ага), — Рейх спрыгнул с подоконника и скрестил руки на груди. — Und die Inschrift im Keller hast du in Erinnerung an ihn hinterlassen (И надпись в подвале ты оставил в память о нём). — Надпись? — нахмурился коммунист. — Drittes Bündnis Der Republiken (Третий Союз Республик) — напомнил ему Рейх, склонив голову на бок.       Следующая картина вызвала у нациста приступ смеха. Лицо СССР за секунду переменилось от непонимающего, до растерянного, а с растерянного до сердитого. Нахмурившись так, что его брови слились в одно целое, коммунист застыл на одном месте, глядя на Третьего. — Was ist Los mit dir? (Что с тобой?) — смеясь во весь голос, поинтересовался Рейх. — Du bist wie Zitronensäure (Ты будто лимонной кислоты наелся). — Ты же сам, ублюдок, попросил её оставить, — сжав кулаки, произнёс Союз. — Was? (Что?) — Рейх перестал смеяться. — Уже забыл? — сердито прорычал СССР. — Перед своим отъездом ты сказал, чтобы я оставил эту надпись, чтобы не забывать о тебе и о наших планах!       Рейх удивлённо опустил руки. Воспоминания пронеслись перед его глазами: он, его отец, Совок, чемоданы, вокзальный перрон. Он ведь и правда попросил СССР оставить надпись в память о нём. Немец взглянул на коммуниста. Удивительно, что Союз до сих пор помнил это, ведь сам Рейх уже давно об этом позабыл. — M-ja (М-да), — отвлёкся от воспоминаний нацист. — Das habe ich vergessen (Я забыл об этом). — Я и не сомневался, — презрительно хмыкнул Союз. — Aber warum folgst du der bitte desjenigen, der dich vor langer Zeit betrogen hat? (Но почему ты до сих пор следуешь просьбе того, кто предал тебя?) — в недоумении спросил Третий. — Потому, что хочу помнить, — вдруг спокойно ответил СССР.       Коммунист отвернулся о него и стал собирать бумаги с пола, раскладывая их на этот раз так, как надо, а Третий остался стоять на одном месте, наблюдая за Союзом. — Warum hast du Sie nicht eingesperrt? (Почему ты не запер её?) — Зачем? — раскладывая бумаги по полкам, спросил Союз. — Sei kein idiot! Damit jemand nicht versehentlich über Sie stolpert! (Не будь идиотом! Чтобы кто-нибудь случайно не наткнулся на неё!) — Двери подвала надёжно заперты, — объяснил коммунист. — Там хранится вся документация и все новые разработки. Никто туда не сунется, а даже если и зайдёт, то я сомневаюсь, что кому-то понадобится самый дальний коридор, где ничего нет. — Eingesperrt? (Заперты?) — удивлённо уставился на него нацист. — Да, заперты, — повернулся к нему СССР. — Em.. Sie sind nicht verschlossen (Эм.. они не заперты), — Рейх снова скрестил руки. — В каком смысле? — переменился в лице Союз. — Im direkten. Ich war heute dort und ein freak... (В прямом. Я был там сегодня и какой-то урод...) — нацист отвёл недовольный взгляд, — er ist durch mich hindurchgegangen (пронёсся прямо через меня). — ЧТО? — Союз испуганно посмотрел на своего собеседника и тут же метнулся к выходу, хлопнув за собой дверью. — Nun, hier ist (Ну вот), — вздохнул Рейх, спокойно отправившись за коммунистом. — Ich glaube, ich bin da reingekommen, wo ich nicht hätte hingehen sollen (Похоже я влез туда, куда не должен был).