Как неделя для композитора стала Адом.

Собрание было собрано вновь. Инициатором его, конечно, стал Сё, который пребывал в полнейшем возмущении от того, что несмотря договор, который они заключили, именно сегодня, в его день, вмешались сразу все. Это, беспрецедентной наглости обстоятельство, требовало того, чтобы быть высказанным вслух, что парень и пытался сделать, взобравшись на стол. Однако, все остальные пришли совсем не для выслушивания гневных тирад Сё. Но фраза "Сацуки изменился" вызвала дружное непонимание своей сути, и опасения за безопасность Харуки, которой предстояло как минимум полчаса находиться в компании альтер-эго Нацуки. Собственно, парни пришли именно для того, чтобы не допустить даже этих тридцати минут. - Говорю же, он не опасен! Менее недостоверно могла только звучать фраза "Рен - не охотник до женского внимания". Токия прищурился. - Зачем тебе это, Сё? С каких пор ты так настойчиво отстаиваешь интересы Сацуки? Курусу склонил голову, и заговорил тихо, словно бы был не уверен в том, что это стоит говорить. - Сацуки тоже человек. Но каково ему жить так? Он просто хочет понять, как живет Нацуки. Он хочет измениться, дать ему черты, которых ему не хватает и взять те, которых у самого Нацуки в избытке. Он просто хочет проникнуться... Хочет быть как все, понимаете? Быть одним целым с ним! И он попросил меня, и я помогу ему! Сё тяжело дышал, и соскочив со стола, отвернулся от всех. - И я не дам вам мешать. Он заслуживает быть в компании тех, кто ему нравится! Все уважительно молчали. Даже выражение лица Рена вместо обычной расслабленной улыбки стало серьёзным и понимающим. Никто и никогда ещё не видел, чтобы Сё так трепетно, с такой душой и чувством заботился о ком-то. Ему вообще было не характерно проявлять чувства. Обычно он просто весёлый вспыльчивый мальчишка в шляпе, и с чёрными, в привычном ему стиле, ногтями. Но в этих словах были слова мужчины, слова настоящего друга. Друга, который нашёл в себе сострадание даже к Сацуки, несмотря на весь его темперамент. - А Сё прав, - раздался первым в тишине голос Сесиля, - не стоит мешать ему. - Я тоже склоняюсь к такому мнению. Кажется, мы были слишком суровы к нему и забыли, что и у него есть душа. - Верно, не стоит мешать. - Как хорошо сказано, Сё. Ты молодец, что так заботишься о Сацуки. Говоря это, Отоя тоже захотелось как-то позаботиться о Токии, однако один взгляд на его и было понятно - он просто скажет нечто вроде "Не мешай мне, и лучше займись делом". Токия совсем самодостаточен, - обречённо размышлял Отоя. - Пожалуй, и я присоединюсь, - с этими словами Рен протянул Сё очки, принадлежащие Нацуки, которые всё это время носил с собой, - но тебе стоит проследить за ним. Сё кивнул.

Комната Харуки.

Ещё одна бессонная, в передрёмах, ночь. Девушка, проворочавшись несколько часов, наконец встала, и подошла к раскрытому окну. В окне, как одуванчики на лугу, пестрели звёзды, и белым серпом плавала в Млечном пути Луна. Харуке было тяжело, как не было никогда. Это не физические муки, не моральные, но имеющие знакомую природу. Она устала. Устала, что её появление каждый день доставляет парням такие хлопоты, что она не может не ослушиваться Президента. В хлопотах этих суетливых дней она не написала ни строки песни, не думала над названием новой, никак не могла отправить давно написанное письмо бабушке, и мучилась совестью. К тому же, её беспокоила назойливая мысль о дне, когда из-за какого-то испытания с ней обязан будет провести день Токия. Она как ждала его, так и панически боялась. Боялась, что не найдёт в его присутствии нужных фраз, что не сможет сказать умных идей по поводу названия, о котором он просил её подумать. Она боялась, как боятся все девушки, которые идут на свидание с человеком, который им нравится.