Я - твой самый большой фанат

– Ты красивый, Тэхёни-хён, ты такой красивый, – шептал ему Чонгук, не смея притронуться. Тэхён тихо смеялся, чтобы никого не разбудить, сильнее натягивал на них одеяло, стараясь не оставить ни одной щелочки, и гладил, гладил своего макнэ по пухлым щечкам. – А ты лучший, самый целеустремленный, золотой мой, – и смеялся уже оттого, как щеки макнэ подергивались румянцем. Лежавший между ними мобильник освещал их уютную берлогу тусклым светом, и Тэхён прекрасно видел любое изменение на милом личике их младшего. Под одеялом было жарко, влажно от их дыхания, тесно, но они все-равно предпочитали это место всему миру. – Не думаю, что когда-нибудь встречу кого-то, кто был бы привлекательнее тебя. – Ну что ты, малыш, привлекательных людей очень много. Если честно, Тэхён себя особо красивым не считал. Ему было семнадцать, но он не был глупым. Он прекрасно понимал, что порой встречаются гораздо более привлекательные люди: не такие тощие и нескладные, с тонкими аккуратными носами и маленькими ушами. Но, собственно, его это нисколько не парило, так как знал он и то, что все недостатки его внешности с лихвой покрываются его раскрепощенностью, общительностью и дерзостью. Красивым быть, конечно, хорошо, но столько друзей, сколько было у него, не было ни одного красивого человека. Красота, понимаете, считал Тэхён, создает вокруг человека ауру холодности и недостижимости. Красота в равной степени отталкивает, как и привлекает, так что, пожалуй, об отсутствии красоты в её общепринятом понимании он не жалел. Но это не отменяло тот факт, что слышать подобные слова от макнэ было жуть как приятно. – Думаю, гораздо важнее иметь твою силу воли и целеустремленность. А как ты танцуешь! Какой у тебя голос! Ты во всем первый. Ты как золотая медаль, которую обязательно хочется когда-нибудь взять... И кто б знал, сколько бы они еще шептались, если бы на них не шикнул Юнги. Ребята притихли, еще сильнее прижались друг к другу, и один из них уснул, а другой лежал и думал, что никакой он не первый. И голос так себе. Танцует – ну ладно, действительно, неплохо. Но разочаровывать такого красивого и милого хёна было страшно до ужаса, и макнэ обещал и обещал себе до самого момента, пока не уснул, что сделает все возможное, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах Тэхён не взял свои слова обратно. Утром над их кроватью склонилось четыре взъерошенных головёшки. – Ну и кто тут золотая медаль, а кто такой красивый, ну такой красивый? - тихо произнес Намджун, оглядывая открывшуюся картину. Детки положение немного сменили – извлекли свои мордашки из-под одеяла, но все также лежали близко-близко, соприкасаясь носами. Носик Тэхёна казался почти курносым, Чонгук и вовсе спал с открытым ртом, пуская на подушку слюни. – Утята гадкие, да и только. Еще и поспать как следует не дали. Все согласно хмыкнули, но будить сами не стали, поручив это щепетильное дело мило засмущавшемуся Чимину, сидевшему до этого в сторонке.

***

Проходили годы, а они все также говорили и говорили друг другу (и не только) прежние слова и смотрели восхищенно-восхищенно, благоговейно. – Он такой красивый, – повторял Чонгук везде и всюду и не находил ничего странного в том, что без конца хвалит красоту другого парня. Кто-то из мемберов закатывал глаза, кто-то, как обычно, смущенно улыбался, отводя взгляд в сторону, а кто-то смотрел с иронией, но доброй. Неважно – Чонгук все равно не знал и не видел, потому как смотрел только на Тэхёна. Когда на каких-нибудь интервью спрашивали, кто из них лучший танцор, у кого лучший голос или кем бы из мемберов всем остальным хотелось стать, Тэхён говорил: Чонгук. Потому что он на самом деле так считал. Когда Чонгука просили сплясать, Тэхён не отрывал от него глаз, непроизвольно закусывая губы. Когда просили спеть, Чонгук пел какую-нибудь романтическую песню и, отчего-то, всегда глядел именно на Тэхёна. Тэхён смущался и отводил глаза, хотя отроду не был робким. Кем бы ему хотелось стать? Чонгуком, естественно – из-за его художественного таланта. Правда, сказав это, Тэхён снова ужасно смущался и даже, наверное, краснел. Но что сделать, если Чонгук был лучшим для него во всем мире, а Тэхён совсем не умел врать?

***

На церемониях со временем стало неловко. Они взрослели, но все также непроизвольно жались друг к другу, а их отчего-то вспотевшие ладони так и норовили переплестись между собой. В итоге кто-нибудь отступал назад, так как Намджун, как правило, скашивал на них выразительный взгляд, Юнги криво усмехался, Чимин смущался, а Джин с Хосоком – ну так... умилялись, наверное, потому что один, как настоящая мать семейства, переводя взгляд с одного на другого, думал: "Ну что за птенцы", а другой просто любил жить, любил любить и любил смотреть, как люди друг друга любят. Особенно эти двое. А кто-нибудь из этих двоих просто становился позади другого и, на удивление, чувствовал себя невероятно правильно. Потому как только так они и должны стоять. Потому что Тэхёни-хён – слишком красивый, нуждающийся в заботе и совсем немного (читай: совсем) ветреный, чтобы оставлять его одного и хоть раз отвести от него взгляд. Потому что Чонгукка – их золотой макнэ, и каждый наверняка строит коварные планы, как бы его отобрать.

***

Потом стало неловко совсем, потому как держать за руку хотелось уже совсем по-другому. А если стоять сзади, то только обнимая. "Какой он красивый", – думал Тэхён, следя за Чонгуком взглядом. Следил не только за ним, но и за мемберами, которые нет-нет, но прикасались к его макнэ, чем пристало, и за пресловутыми друзьями Чонгука, которые, естественно, жаждали с ним пообщаться. За айдолками, стилистками, визажистками и прочими представительницами прекрасно пола он тоже следил, но не так. Все-таки, Чонгук самый распрекрасный. Макнэ тоже неусыпно бдил, потому как с каждым годом Тэхён все больше выходил за грани его воображения. Потому что нет никого в мире, подобного Тэхёну, его небесной красоте, его глубокому, пробирающему до мурашек голосу, его бесконечной грации в каждом движении. Потому что этот не-от-мира-сего хён во всем лучший, особенно для Чонгука. Потому и личная галерея на телефоне Чонгука сплошь состоит из фотографий Тэхёна. Телефон Тэ, кстати, тоже на вечной блокировке для всех без исключения мемберов – у него даже на заставке рабочего стола фотография Чонгука.

***

Со временем мемберы все чаще старались придвинуть их поближе друг к другу, а лучше – чтоб стояли рядышком. Намджун брал одного за плечи и приставлял к другому, Юнги этому одобрительно улыбался, и подобную привычку внезапно поимел даже Джин. Чимин отводил смущенный взгляд, но снова и снова так и норовил на них взглянуть, так как смотреть на эту парочку было его самым любимым (тайным) развлечением. Он даже думал иногда о них ночью, вспоминая, как они виснут друг на друге взглядом, даже не осознавая, насколько палятся. Но чаще всего мемберы придвигали их поближе по другой причине. "Я красивый, интересный, общительный, – думал Тэхён, отмахиваясь от негодующего взгляда макнэ, и продолжал кого-нибудь счастливо мацать. – Почему я должен менять себя ради кого-то, если я всю жизнь шел к тому, чтобы быть таким?" "Он самый красивый, самый непостижимый, такой общительный. У него миллион друзей, ничего странного, что ему совсем не интересно со мной", – думал Чонгук, пытаясь спрятать свой несчастный взгляд и не глядеть каждую минуту в сторону сияющего Тэхёна. Однако счастливо-бунтарское настроение Тэхёна быстро менялось. Он смущенно снимал свои ладони с чужих плеч и отодвигался подальше, так как все внезапно становилось бесцветным, стоило темным, ревнивым глазам перестать смотреть в его сторону. А потому, шажок за шажочком, Тэхён старался снова оказаться к макнэ поближе. Никого по пути не лапал и с себя лишние блудливые руки побыстрее скидывал. "Только ты, только ты", – гипнотизировал он взглядом затылок макнэ, стоя где-нибудь сзади, да пытался ненавязчиво как-нибудь к нему притронуться. Иногда, конечно, мог и навязчиво, когда чувствовал, что перегнул палку. Как тогда, например, когда Чонгук лихорадочно стирал со своих щек слезы, чрезвычайно впечатлённый английской речью, в которой он ни бум-бум, а Тэхён думал, как бы ему все исправить, пока не стало плохо совсем. Потому обнимал он вполне навязчиво. Брал и обнимал, будто сто лет не видел – все так и подумают, ведь да же?

***

Однажды, сидя в общежитии, Чонгук внезапно оформил в одну мысль причину всех своих былых поступков. "Ви-хён, – сказал он себе, – самый красивый, непостижимый, удивительный и... самый ранимый человек на свете. Я должен его защитить и оградить от всего плохого". И со всей своей девьей дурью принялся это делать. А Тэхён, как вы, наверное, знаете, человек весьма самоуверенный, эксцентричный, ничего не боящийся. Лидер по жизни, обожающий чужое внимание. Так вот, этот самый Тэхён взял и стал тихим и робким рядом со своим макнэ. Каждый раз ужасно смущался, стоило Чонгуку к нему прикоснуться, и сидел ниже травы тише воды, потому что не было больше никакой необходимости привлекать чье-то внимание. Ведь внимание единственного человека, которое ему было нужно, было направлено только на него.

***

Еще пару лет спустя они снова лежали в кровати. Теперь уже в собственной комнате, и не нужно было шептаться и бояться, что их кто-то услышит. – Ты во всем самый лучший, – тихо говорил Чонгук, отводя с лица своего парня его темные, давно не крашеные волосы. Делал это уверенно, а во взгляде царили все те же благоговение и бесконечная любовь, с которыми он смотрел на него много лет назад. – Ты самый красивый, – отзывался Тэ, смущенный океаном чувств, разлившимся в любимых темных глазах. Они были лучшими во всем, и миллионы фанаток посвящали им свои чувства, мысли и время. Споры о том, кто из них красивее и лучше, не прекращались ни на секунду, но самый красивый мужчина в мире лежал в объятиях другого такого же, и думали они только лишь друг о друге. Ну и немножко о том, что завтра они снова будут ставить новые цели и добиваться новых вершин, но сейчас они просто лежали друг напротив друга, сплетаясь пальцами, заглядывая друг другу в глаза, и не было счастливее их никого в мире, потому что именно их любовь и бесконечная вера друг в друга сделали из них тех, кем они являлись сейчас.