***
Решительно выдохнув, Елена отложила карандаш, она наконец-то могла устроить долгожданный перерыв, а заодно и узнать, что происходит на первом этаже, шуршание, которое еще полчаса было едва слышным, сейчас же был достаточно громким чтобы весьма однозначно сигнализировать — Дженна чем-то страшно недовольна. Спустившись, Елена застала уморительную картину: Дженна, которая раздраженно копалась в пустом чулане тщетно пытаясь что-то найти. —Ты очень вовремя! — поздоровалась со спустившейся девушкой Дженна высовывая голову из подсобки под лестницей, — ты случайно не знаешь где все исторические книги твоей мамы, меня просто припахали помогать историческому вечеру миссис Локвуд, а их нигде нет, — раздражённо хлопнула дверью Дженна, открывая взору Елены, стоявшего за ней Элайджу. Чуть вздрогнувшая девушка тут же скосила глаза на стоявшую в опасной близости к вампиру женщину, а после снова перевела взгляд на Первородного и коротко понимающе улыбнулась, тут же возвращая лицу спокойное выражение. —Привет, я Элайджа, приглашенный историк, — дружелюбно улыбаясь протянул руку вампир. —Здравствуйте, Елена, — протянула ладонь для рукопожатия Елена, но ловким движением мужчина перевернул ее ладонь, слегка касаясь губами тыльной стороны ладони. Елена позволила скулам чуть покраснеть, а сердцу забиться быстрее нормы. Притворно недовольно бурчавшая себе под нос Дженна скрылась на кухне, поравнявшись с вампиром Елена услышала тихий вопрос от Элайджи: —На этот раз без глупостей? —А есть смысл? — склонив голову к плечу спросила Елена. —Нет, — усмехнулся вампир, жестом пропуская девушку вперед. —Тогда смысл? — риторически спросила Елена, проходя в кухню и садясь за стол, — их еще летом отец сжёг, все нужное и интересное оцифровали или сдали в библиотеку, а потом сожгли во время барбекю. Папа же хотел собаку завести, думал под лестницей конуру сделать, чтобы, когда мы с Джереми в колледж уехали не скучно было, — тихонечко хмыкнув и поведя плечами Елена тихо продолжила, — а теперь ни собаки, ни книг, ни родителей. —Ох, я должен в таком случае извиниться, что потревожил семейную рану, — чуть печально извинился, абсолютно не раскаивающийся Первородный, уделяющий больше внимания гарнитуру кухни нежели теме разговора. Гарнитур, к слову, был совершенно обыкновенным — древесно-коричневый. —Вы в своем праве, все хорошо, прошло уже полгода пора бы и снять траур, — чуть улыбнувшись успокоила его Елена. —М-да уж, поискали исторические книги — тихо пробормотала Дженна неловко потирая шею, кончики ее ушей, выглядывающие из-под волос, полыхали красным. —Что ж, — хлопнула в ладоши Елена, натягивая приветливую улыбку, — к сожалению мы ничем не можем Вам помочь, Элайджа, разрешите Вас проводить? — лукаво спросила Елена, пока Дженна преувеличенно увлеченно стучала чашками. —Конечно, — не теряя своей харизмы джентльмена проследовал за вышедшей из кухни девушкой Первородный. Выйдя из кухни и отойдя ближе к выходной двери, Елена остановила Элайджу коротким движением руки и одними губами шепнула: —Поговорим? — после кивая на второй этаж, и дождавшись ответного кивка Первородного она закрыла за ним дверь, чтобы секунду спустя он быстрой тень скользнул вверх по лестнице в ее комнату. Медленно поднимаясь по лестнице на второй этаж, Елена решительно прошла мимо двери Джереми, и тихо вошла в свою комнату тут же закрыв ту на замок. Она знала в залитой золотистым солнечным светом спальне, среди кипы мишек, между стопками лежащих мягких пледиков и развешенных по стенам гирлянд сидел Элайджа Майклсон. Сквозь сжаты зубы, Семнадцать судорожно вздохнула. —Вводную часть про то, кто такой Клаус и почему его надо бояться я попрошу пропустить, мне с головой хватило Роуз, — довольно спокойно произнесла девушка, медленно поворачиваясь к сидящему на подоконнике вампиру. —Хорошо, но тогда должен предупредить, как только твое существование станет широко известным у твоего дома выстроиться очередь из желающих вымолить прощение у него, — мягко улыбнувшись произнес Первородный. —Странно что вы не в одной команде, — осторожно присев на краешек кровати произнесла Елена. —Меня полностью устраивает существование проклятие, однако из-за него Клаус стал параноиком, — развел руками Элайджа, чуть сморщившись. Значит августинцы не врали Майклсоны действительно в разладе. —Дай угадаю, круг лиц, знающих где он и что он настолько узок что даже ты ничего не знаешь? — слегка язвительно протянула Елена, напряженно уставившись в лицо вампира, сжимая до побелевших костяшек покрывало кровати. Недовольно и сухо Элайджа улыбнулся, не найдя ответа, девчушка попала не в бровь, а в глаз. В который раз. —Я предлагаю сделку, — произнес он, почему-то возникло чувство, что это будет сделка не на его условиях, но легонько тряхнув головой он прогнал это наваждение. —Какие условия? — склонив голову на бок, точно маленькая птичка, спросила Елена. —Сиди тихо, заставь Сальваторе тоже сидеть тихо, и вся твоя семья останется в живых, а когда придет время мы с тобой выманим Клауса и… — чуть замялся Элайджа, он не хотел говорить слово убьем, он всегда знал, что в нем нет достаточной злобы что бы убивать своих братьев и сестер. —Убьешь его? — спокойно спросила Елена, но Элайджа видел она не поверила ему ни на грамм, — мне не важно, что будет с Клаусом, меня интересует только сохранность дорогих мне людей, — серьезно произнесла девушка, протягивая ему ладонь для рукопожатия. Тихо хмыкнув Элайджа, взял ее руку и поцеловал так и не пожав. —Договорились, Елена, — прошептал Первородный и в мгновение ока исчез из комнаты. Поведя плечами и чуть сморщив нос, она снова вдохнула сладостный запах крови и смерти, это слишком дурманило ее суть, потому девушка открыла по шире окно спальни, а после сев за стол, она вновь взялась за карандаш заканчивая домашнюю работу. В рюкзаке, небрежно сброшенном под стол, на самом дне, в потайном отделении лежала сыто мурлыкающая зачарованная гаррота. Елена безмятежно улыбалась.***
По ее комнате кто-то шарился. Кто-то живой, но определенно не самый умный. Именно такие мысли были у Елены, сидящей на первом этаже и дожидающейся загадочного взломщика, чуть шевельнув пальцами она еще сильнее притушила лампу в кухне погружая комнату в полумрак, тьма мягко клубилась у ее ног делая практически незаметной человеческому глазу. На верху скрипнула дверь, послышались быстрые шаги. Прикрыв глаза, она тихо обратилась к крадущемуся мужчине. —Куда-то опаздываем? —Первородных ждет дерьмовый сюрприз, да? Мертвый двойник, им это не понравиться, — в тон девушке ответил мужчина, тихо посмеиваясь, на секунду он остановился и широко открытыми глазами уставился на Елену, — это ведь ты да? Ты убила моего сына. —Да. Елена смотрела прямо в глаза неизвестному мужчине, что не мог сдержать слез. Она чувствовала н-и-ч-е-г-о. Снова. Смотреть на мужчину, что приехал в этот город со своим сыном дабы шпионить против нее и не ожидавшему что им дадут отпор, было скорее смешно, чем грустно. Быстро поднявшись, она перехватила руки готового колдовать мужчины, тени на стенах недовольно затанцевали. —Ночь мое время, — тихо произнесла девушка, сильнее сжимая его горло, другой быстро пробивая стилетом грудь мужчины вонзая точно в сердце. Булькающий выдох вырвался с губ мужчины, но она едва ли уделила ему должного внимания, уже двумя руками Елена зажимала кинжал и рану в груди отчаянно повторяя про себя слова заклятья. Мир кружился, запах крови сладко-металлический забивался в ноздри и чувствовался даже на кончике языка, энергия болотистая неподатливая плавно покидала владельца, пока девушка пальцами углубляла рану, оставленную стилетом, ей достаточно было коснуться самыми кончиками пальцев его сердца. Уже не пульсирующее, но все еще мягкое и теплое — вот каким было на ощупь сердце отца Луки. Мигом отшатнувшись от труппа, Елена чуть сморщилась, одновременно с ее шагом на кухне снова ярко засиял свет. Подойдя к мужчине, она начертила окровавленными пальцами у него на лбу перевёрнутую палку с тремя концами, и мужчина то час обратился прахом. Елена потянулась за совочком.***
Пожелтевшие папки одна за другой горели в камине, а она все искала себя наконец досье 09–17, было у нее на руках, открыв его девушка почти сразу же его захлопнула, чуть содрогаясь плечами. Вновь открыв папку, Елена почувствовала, как ее раздирает слегка истеричный хохот, который тут же зазвенел на весь дом. Сгибаясь по полам в кресле от безудержного смеха, Елена читала досье, словно в самую горькую из насмешек судьбы на нее смотрели равнодушные черно-желтые строчки: «Семнадцать — Елена Антоновна Соколова 22.11.1992». Прикурив сигарету, она потерла лицо руками что все еще были в не до конца смытой крови Максфилда, наконец окончательно упокоившегося, в висках стучал не выветрившийся до конца адреналин. Занимался рассвет. Смешно сказать, еще каких-то полчаса назад она вместе с Семеркой поджигала институт августинцев, а уже сейчас сидит в тиши дома на озере. Вспоминать эту порно-пародию на вооруженное нападение не хотелось. Глубоко затянувшись, она обернулась на молчаливо застывшую фигуру в проходе. Склонив голову к плечу, она не сводила глаз с медленно приближающейся Кэтрин. —Приятно познакомиться, Елена Антоновна Соколова, не двойник, — представилась девушка. —Так ты действительно не двойник, — изумленно прошептала Кэтрин, чуть было не дотронувшаяся до лисьего разреза глаз, она чужую внешность в себя впитывает с болезненной четкостью. Елена кажется из-зо льда сделанной, она практически по-мертвецки холодна, отмечает вампирша, выпуская ее щеку из рук — она умершая пять столетий назад лишь немногим ее холоднее. Кэтрин снова смотрит в циановую радужку и клянет свой длинный язык — голубые глаза Елене действительно не к лицу, с ними она выглядит слишком не по-человечески хищно, ее двойник и до того вызывала у нее эффект зловещей долины, но сейчас… Сейчас Кэтрин только смотрит, старательно игнорируя свой внутренний детектор опасности, возможно позже она об этом пожалеет потому что именно он спасал ей жизнь на протяжении пятисот лет, но сейчас она просто впитывает в себя чужие черты лица и болезненную непохожесть, чем дольше смотришь — тем больше замечаешь как в ней на самом деле мало от двойника, у Елены нет ее мягкости черт, ее всю будто заточили. Она вылита, вылеплена мышцы красивым многолетним опытом плавно перетекают под кожей девушки, на всей Елене расписан опыт, в чуть прищуренных пренеприятнейших лисьих глазах, глазах убийцы, которые не пропускают ни одно микродвижение, в шрамах разных форм и природ, Кэтрин даже кажется, что у Елены точно у холста нет ни одного не тронутого места. И все же она бледна, и как-то не здорово бледна, хоть мускулиста и явно тщательно за собой следит, в ней угадывается что-то болезненно изломанное, а возможно это просто ложный эффект от торчащих позвонков. Елена не красива. Неожиданно понимает Кэтрин, высокие острые скулы не украшают чужое лицо, а наоборот как-то ломано вытягивают его, под раскосыми глазами залегли черные тени, кляксами портящие и без того не лицеприятное зрелище, да и шрамы, от брови до челюсти не добавляет Елене шарма. И без того угловатую картину затачивают, черные волосы, обрезанные под каре, им не хватает мягкости шоколадной волны волос Катерины. Елена вся точно зарисовка неопытного художника, состоит из ломаных линий. Да, Елена не красавица, четко понимает Кэтрин, но что-то магнетическое в ней есть…а потому она без раздумий склоняется ближе и целует Елену. В их ситуации ведьмин поцелуй не повредит. Елена Катерининой — Петровской красоте проигрывает с треском. Елена не красива, болезненно четко понимает Кэтрин, Елена прекрасна в своей оригинальности. У нее свое собственное лицо, в то время как Кэтрин калька давно умершей женщины. И только за этот факт она ненавидит ее до глубины души. —Катерина Иоанновна Петрова, двойник. Приятно познакомиться.