Рассвет

      Холод.       Именно ночной холод заставлял его продрогнуть, сильнее сжимая перила балкона.       Ни на что невзирая, блондин лишь продолжал стоять там, следить за уходом луны, приходом солнца. Смущал ли его холод, мешала ли ему пепельница соседа по квартире.       Все это было безразлично сейчас, когда луна ещё не скрылась из виду, но солнце стало протягивать лучи.       Анжольрас не спал из-за этих ужасных снов…       Прошлые жизни.       Они ужасными смертями всплывали во снах Анжо, заставляя его чуть ли не вскрикивать. Единственное, что в этих снах блондина радовало — это присутствие этого циника. Даже в смертный час он был рядом.       А теперь он открывает дверь балкона. Не проходит.       Завороженный замирает в проходе.       Солнце выползло лишь на половину, но уже озаряло революционера, ореолом застревая в его макушке, будто в свои двадцать два года парень был одним из множества святых.       Солнце лёгкой линией касалось плечей, тела юноши. И если сам по себе Анжольрас являлся Аполлоном, то сейчас это подтверждала сама вселенная.       Этьенн нежился в лучах.       А Грантер оставался в его тени ещё какое-то время.       Любовался.       Однако вскоре он встрепенулся и подошёл, приобняв Анжольраса за плечи. Последний положил ему на плечо голову, будто готов был уснуть теперь…       Они и отправились спать…       Только Этьенн взял Реми за руку на этот раз. А Эр лишь нежно следил за сном.       Солнце стало брать своё и уже вовсю золотило комнату, не желая выкарабкиваться из волос блондина.       Грантер долго любовался этим чудом. До той поры, когда сон решил присесть ему на плечи.       Он поцеловал лоб революционера, улыбнулся и задремал. Эр знал, что он все равно встанет первым, сварит предмету своего воздыхания его любимый кофе, приготовит завтрак и просто снова будет рисовать его.       Рисовать. Портрет за портретом.       Снова и снова. Пока не устанут пальцы.