Чуя не особо противится, когда его руку крепко стискивают, хватают под локоть и тащат к выходу из клуба. Перед глазами все загадочно плывет, а мозг не успевает обрабатывать и без того мутную картинку, поэтому он просто доверяется какому-то мужчине. К слову, определить пол «похитителя из клуба» стоило ему больших усилий, поэтому больше так напрягаться и думать ему не хотелось.
Когда его небрежно усаживают в машину на заднее сидение, Чуя наконец начинает подозревать что-то неладное. Он со стоном прикрывает уши, когда дверь оглушительно громко захлопывается. Кажется, тот мужчина раздражен. В смысле,
очень сильно раздражен.
В отличие от непонятной вони клуба, в салоне пахнет одним единственным ароматом — запахом цветочной вонючки, которую обычно предлагают в автосервисе в подарок. Когда-то у самого Чуи была такая же, пока его драгоценная машинка не взлетела на воздух стараниями одного придурка.
В салон усаживается
похититель. Он кидает телефон в бардачок, заводит машину, с явным остервенением переключает передачу (бедный рычаг) и трогается. О том, чтобы пристегнуться, тот явно не задумывается, продолжая слушать раздражающее гудение машины, как бы говорящее: «Чувак, если ремень безопасности для тебя какая-то шутка, то у меня для тебя плохие новости». Чуя готов выть от этих ужасных звуков.
Похититель молчит, только кидает на пьяного Чую грозные взгляды через заднее зеркало. Только тогда тот наконец понимает, что это вроде бы
похищение. Они в тишине с дикой скоростью едут по улицам мирно дремлющего города, за окном мелькают ослепительные огни, а вместо музыки в магнитоле слышен лишь рев мотора. Чую выворачивает конкретно, потому что мир и без того для него слишком быстрый, а его личный водитель, видимо, представил себя главным героем Форсажа.
Надо бы как-то выбраться. Это и подсказало Чуе его захмелевшее нутро. Он берет в подрагивающие руки телефон, смахивает надоедающие уведомления о пропущенных звонках от какого-то «Придурка» и открывает нужное приложение, с неким воодушевлением просматривая свой реденький список контактов. Из этого маленького поиска стало ясно одно — у Чуи нет гребаных друзей. Вообще, ему должно быть грустно, ведь теперь его никто не спасет от
похитителя. О том, что он и сам может себя спасти, бедняга просто забыл.
В недавних вызовах у Чуи в основном звонки бесполезным в данный момент подчиненным. Не хватало ещё капитану светить своей бухой задницей и жертвовать авторитетом. В мафии он, вроде как,
очень грозный. На вершине списка красуется вызов тому загадочному «Придурку», а ещё чуть выше — несколько пропущенных от него же. Была не была, Чуя звонит ему.
Ответа нет. Зато откуда-то в салоне слышится приглушенная музыка и дребезжание в бардачке. Чуя напрягся, заметив, с каким презрением на него смотрят карие глаза через зеркало заднего вида. Срабатывает автоответчик, у которого до жути знакомый голос, а неприятные звуки в салоне прекращаются. Чуя расстраивается. Даже «Придурок» ему не отвечает. Наверное, обиделся, что его до этого несколько раз продинамили.
Значит, стоит действовать по-другому.
— Ты куда меня везешь? — наконец подает голос Чуя.
Ответом служит только короткий смешок.
— Я с тобой разговариваю, водила хренов, — Чуя выглядывает из-за водительского сидения, оперевшись коленкой о подлокотник между сидениями. — Ты кто такой ваще? Хоть представляешь, кто я?
— Заткнись, раздражаешь, — Чуе безжалостно зарядили локтем в лоб, и тот с криком улетел обратно на заднее сидение.
— Да как ты… — ноет Чуя, потирая ушибленный лоб.
Внезапно к горлу подкатила тошнота. Он прикрыл рот и весь напрягся, пытаясь сдерживать рвотные позывы. Можно сказать, у него даже получалось до определенного момента.
— Черт, меня сейчас вырвет…
Только последнее слово звучит, водитель настолько резко дергает машину в сторону, что Чуя по инерции летит в другую часть салона и смачно врезается в стекло с неистовыми матами. Вот теперь его
точно вырвет.
— Твою мать, Чуя! — последнее, что он слышит прежде, чем запах в салоне сменился с аромата цветов на невыносимую вонь.
Теперь они стоят в каком-то дворике, вокруг одни многоэтажки и куча припаркованных автомобилей.
Похититель стряхивает с резинового коврика остатки ужина Чуи, а тот не то виновато, не то насмешливо смотрит, как владелец машины отчаянно понимает, что грязь никуда так просто не денется.
— Чтоб ты сдох, Чуя, — коврик кидают обратно в салон и захлопывают дверь.
Чуя злорадно смеется. Нечего похищать невинных из клуба. Смеялся он, правда, недолго: небольшая боль из-за внезапно начавшей давить в груди одежды, соприкосновение спины с чем-то очень холодным и грозный взгляд помутневших карих глаз. Боль отозвалась и в спине. Чуя неловко поправляет одежду, за которую его схватили, потому что осознание произошедшего ещё не пришло. Мужчина выжидающе смотрит на него.
— Ты какого хрена творишь?! — Чуя наконец прозрел. — Отошел на два метра, придурок!
— Что с машиной делать будешь? Отомстить так решил? — его вопрос просто игнорируют. — Ты мне весь салон испоганил. Там теперь дышать невозможно.
— Ну так окна открой, — Чуя пытается его отпихнуть, но дрожащими руками это сделать не выходит. — Я сказал, свали!
Но его только больше прижимают к машине, схватив за руки. Чуя смотрит в ноги
Похитителю, не желая снова видеть тот страшный взгляд. Точно, ноги! Он же дрался раньше с помощью своей силы, используя только ноги… Можно заставить этого мужика отлететь далеко и надолго с помощью гравитации. Вот только почему-то силы его не срабатывают, и слышится самодовольный смешок.
— Неужели правда не узнал? — Чую хватают за подбородок, заставляя поднять голову.
Некоторое время его лицо осматривают не хуже врача на приеме, подмечая мутный взгляд, не выражающий ничего, кроме непонимания и злости. Чуя щурится, и картинка постепенно становится четче, выстраиваясь в единое целое. И стоит ему наконец понять, кто был тем самым
Похитителем, он чуть ли не мгновенно трезвеет.
— Ты…! — Чуя уже замахивается ногой, но его попытка ударить прерывается на корню отчасти от слабо контролируемого тело, отчасти от того, что все его приемы были знакомы похитителю слишком хорошо. — Руки убрал, предатель!
— А, очнулся наконец, — Дазай с некоей обидой смотрит на него, медленно отпуская руки.
В ту же секунду, как они перестали соприкасаться, слышится истошный крик, который Дазай так и не смог сдержать после встречи с бетонной стеной на огромной скорости. По ней пошли тещины. Ничего, скоро залатают. Сейчас главное, что Чуя вытворит следующим. Не то чтобы Дазай не мог предсказать этого, но в глубине души он надеялся на его разумность.
— И вот так ты обращаешься с единственным, кто отозвался на твои пьяные мольбы?
— Я не просил…! — но Чуя тут же затыкается, вспоминая историю звонков и кучу пропущенных «Придурка». — Какого черта именно ты…
Дазай насмешливо приподнимает бровь, иллюстрируя выражение лица: «Ты сейчас серьезно?» Как бы Чуя не кичился тем, что изменился с его уходом, на самом-то деле все осталось по-прежнему. Только уже без Дазая. По идее, он должен был быть рад, только вот в день ухода напарника он так сильно надрался, что забил на гордость и все же позвонил «Придурку», высказав ему все, что было на душе. Потом попросил вернуться. Трубку сбросили, а на утро от его машины осталась только кучка металлолома.
Нужно признаться, Чуя правда
хотел, чтобы его забрал именно он. Но хрена с два скажет это вслух. Все, чего он сейчас желал - это закончить тот диалог, что они начали когда-то два года назад. Но он ни за что не начнет первым. И Дазай это прекрасно знал, просто играясь с бедолагой. Сегодня он впервые откликнулся на просьбу бывшего напарника, а завтра что? Чуе не по себе.
— Знаешь, ты не изменился, — Осаму медленно встает, отряхивая пыль с пальто. — Я хотел кое-что проверить, вот и все.
— Что именно? — Чуя настороженно смотрит, как тот приближается.
Дазай загадочно улыбается, тем самым вводя бывшего напарника в ещё больший ступор. Видно же, что тому интересно, поэтому и не спешит с новым ударом. Это и позволяет подойти почти вплотную.
— Проверить, любишь ли ты меня все ещё.
— Чего?! Ты с ума сошел? В Бюро мозги промывают?
Шквал вопросов Дазая только позабавил, не говоря уже о выражении лица Накахары. Он наклоняется и в губы шепчет:
— Целовать не буду. Сам знаешь, что до этого было… — и в эту же секунду словил кулаком по лицу.
Чуя даже забыл, как пользоваться силой, поэтому удар вышел хилым и совсем не таким, как он представлял. Что-то в глубине его души так и кричит, ликуя, что это наконец случилось, однако здравый смысл неприятно вырывает беднягу в реальность. Усталость берет верх, и Чуя просто опускается на землю рядом с машиной. Конечно, ему хочется снова начать перепалку с Дазаем, начистить его неприятное лицо, потом выдать что-нибудь душевное и слушать, как над ним в очередной раз смеются. Быть может, если бы Дазай не был бы таким придурком, у них были бы нормальные отношения, а не как сейчас.
— Нельзя хоть иногда вести себя, как человек?
Накахара прикрывает глава, окончательно понимая, что на сегодня его лимит исчерпан. Ему откровенно насрать, что будет дальше. Скорее всего, утром он так и проснется на улице от осуждающих причитаний какой-нибудь бабки. Не то что бы дело привычное, но уже бывало однажды, два года назад. Дазай тогда пришел просто посмеяться над беспомощным видом ненавистного напарника. Видимо, сейчас повторится та же самая ситуация. Но ничего, Чуя ещё отыграется.
— Эй, — он чувствует, как его дергают за плечо, и недовольно отмахивается, — все хорошо?
А вот это уже что-то новенькое. Из уст Дазая такое волнение звучит столько же странно, сколько и противно.
***
Чуя распахивает глаза прежде, чем окончательно возвращается в реальность. Рука уже на автомате ищет в карманах телефон, а мысли только начинают появляться в более-менее протрезвевшей голове. Тело тоже медленно начинает воспринимать реальность, не чувствуя под собой твердого асфальта. Наоборот, оно находится на чем-то невероятно мягком и удобном. Диван, очевидно. Телефон найден, на часах пять утра. Это значит, что проспал Чуя всего ничего.
Для утра в квартире слишком темно, плотные шторы закрывали единственные окна в помещении. Чуя с трудом разглядел среди скудного интерьера стол. За столом кто-то сидит.
— Проснулся? — слышится из темноты, и Чуя вздрагивает.
В темноте сложно разглядеть выражение лица Дазая, но атмосфера настраивала на долгий разговор. Душевый даже, что ли. Чуя ещё не до конца разобрался, как ему следует понимать сложившуюся ситуацию. Что-то в его бывшем напарнике кардинально изменилось, раз сейчас Чуя лежит на диване, а не на асфальте.
Пихнув Чую в бок, рядом на диван опускается Дазай, запрокидывая голову на спинку. Похоже он устал, но прогонять Накахару не собирался, довольствуясь тем, что есть. В голове Чуи появляется все больше вопросов.
— Чуя, — услышав свое имя, тот настораживается, — из-за тебя я не спал всю ночь.
— Ты сам приехал, хотя мог и проигнорировать. Никто не заставлял тебя забирать меня.
— Брось, ты только этого и хотел. Признайся, что скучал по мне.
Хрена с два Чуя признается. Уже однажды это сделал и больше такой ошибки не повторит. Он не собирается кричать Дазаю в спину, умоляя вернуться. Не собирается снова унижаться после того, как с таким трудом встал на ноги.
— Я вот скучал по твоей убогой роже, — внезапно выдает Дазай.
— Чего?!
— Шутка. Я тебя ненавижу.
Осаму совсем не удивляется, когда его хватают за грудки, вжимая в спинку дивана, и нависают сверху. Он настолько привык к таким выпадам Чуи, что просто уже не обращал на них внимания. В такие моменты он действительно напоминал обиженную собачку, пытающуюся доказать свое превосходство.
— Я тебе желал смерти ещё с первой встречи. Уже и не сосчитаешь, сколько проклятий было произнесено.
Что ты мелешь?
— С твоей никчемностью ничто не сравнится.
Заткнись.
— Да, мы были хорошей командой, но все это в прошлом, и я хочу, чтоб ты знал, как я тебя…
Да ты ничего не понимал.
— Да я тебя любил! — Чуя крепче сжимает ткань на груди Дазая. — Ты привел меня сюда, чтобы снова унизить меня и сказать, какой я никчемный? Мне хватило в прошлый раз. Исчезни уже из моей жизни!
Дазай кладет руки поверх его сжатых ладоней, мягко опуская их. Чуя опускается на колени Осаму, смотря куда угодно, но не в его глаза. Ему кажется, что если он сейчас все выскажет, то станет легче, но от тяжелого взгляда Дазая становилось только паршивее.
— Я хотел, чтобы ты возненавидел меня. Как в самом начале. Вот только так сильно увлекся, что не заметил, как сам полюбил.
— Издеваешься?
— Нет.
— Пошел к черту.
— Я вообще-то в любви признался.
— Слишком поздно, придурок, — Чуя замахивается для пощечины, но его руку перехватывают. — Эгоист.
Дазай всегда был эгоистом, это общепринятый факт.
В голову настойчиво врываются воспоминания. Чуя даже сейчас мог четко пересказать все, что произошло два года назад, когда Дазай ушел из мафии. Все произошло в этой же квартире, в которую Чуя ворвался, стоило ему узнать об уходе напарника. Он кричал и метал, не понимая, радоваться ему или выть в отчаянии, а Дазай просто стоял и спокойно выслушивал все то дерьмо, что лилось в его сторону. Тогда Чуя впервые признался, и накинулся на напарника в порыве эмоций. Дазай же никак не реагировал. Он был опустошен. А когда очнулся, уже сбрасывал очередной звонок Чуи.
— Я так хотел, чтобы все было, как у людей.
— Так никогда не будет, сам знаешь, — Дазай подносит его руку к губам и целует.
Чуя не противится. Отдаваясь моменту, он искушается ненавистным телом, притягивая Дазая настолько близко, что чувствует биение его сердца. Стучание сознания в висках, твердящее, что это неправильно, угасает с каждым вздохом. Дазай истязает губы Чуи, будто готовясь разорвать его на кусочки, а затем насладиться каждым.
Тени парней соперничают друг с другом, как и всегда. Он чувствует под рубашкой холодные прикосновения тонких пальцев. Руки хозяйственно блуждают по телу Чуи, а тот лишь опустошено смотрит в темноту, подаваясь навстречу. Его заводит желание Дазая: взять силой бесчувственного парня. Уже собственные руки Чуи принялись изучать чужой силуэт, стараясь кончиками пальцев запомнить подробности.
Им
хочется, и плевали они на все безрассудство. Все накопившееся за эти годы вырывается с новой силой, совсем не так, как в прошлый раз. Сейчас наконец приходит осознание, что друг без друга они не могут. Им жизненно необходима вся эта ненависть, привязанность и эти чертовы непонятные отношения, не как у обычных людей.
Никто из них не привык к нежности. Возможно, в глубине души оба об этом мечтали, но никогда не надеялись на это. Поэтому Чуя терпит боль, впиваясь зубами в шею Осаму, а тот лишь сдержанно мычит, оставляя на его бедрах следы от крепкой хватки. С каждым стоном Чуя теряет ощущение и без того хрупкой реальности.
Было пять утра. Не такое начало дня бывает у нормальных людей. Но им безразлично.
***
Девять утра. Все та же квартира. В окна бьет ослепительный свет солнца. Дазая нет рядом. Его вообще нет. Видно, ушел на работу. Чуя некоторое время смотрит в потолок, пытаясь свыкнуться с реальностью, после встает, выпивает стакан воды и уходит из квартиры, так сильно захлопнув дверь, что там осталась вмятина.
На следующий день Дазай обнаружит вместо своей машины лишь выгоревший, мятый каркас с кучей обломков вокруг.
