Две Шошанны

Обе еврейки. Две Шошанны, волею случая столкнувшиеся на одном уголке земли. У одной на руках странное оружие, передающееся из поколение в поколение, которое попало к ней в руки сразу же как на проселочной дороге появилась первая бронемашина. У другой только жажда мести и безымянные могилы ее собственной семьи. У одной Шошанны богатая фантазия, горячая голова, она в красках представляла, как расправится с убийцами, сжигая их дотла, заманив их в хитросплетенную ловушку. Она ненавидела убийц, презирая одно упоминание о деятельности рейха, но себя оправдывала, говоря, что ее гнев праведный. Такова сущность сделки с совестью. У другой Шошанны нет времени на мечты, она холодна как лед, ей проще вместо продуманного плана действовать по обстановке, вышибая чужие мозги, а после вырывать сердца. Она не убивала без необходимости, но без убийств не смогла бы дожить до двадцати пяти. Такова сущность сделки со Тьмой. Шошанны догадывались, что скорее всего не проживут так долго, как им обещали родители. Что они нашли друг в друге остается загадкой, но это никого не касается. Их отношения покрыты тайной, которую ни одна не выносит за порог общей комнаты. Возможно, они дополняли друг друга. Возможно, просто чувствовали общий порыв негодования, который касался истребления их народа. А, может быть, они уравновешивали друг друга, их общение позволяло скрыть те недостатки, которые были в характере каждой. На людях они — Эммануэль Мимье и Дженнифер Стонкс. Француженка и американка. Две подружки, которые что-то мило обсуждают в кафе, изредка взглядами выдавая свою истинную сущность. Ни одна не интересовалась сопротивлением, которое искало любые способы навредить Гитлеру и его шайке. Для каждой война — это личное дело, ведь обеих она лишила возможности быть собой. Обе боролись в тайне. Они редко говорили о прошлом, но все же находили случай. Доверяли друг другу то немногое, что осталось после того момента, когда весь мир охватила лихорадка войны. В такие моменты они видели друг друга настоящими, не одержимыми местью, проклятьем и саморазрушительной философией. Отпадали в сторону Эммануэль и Дженнифер, две деловые женщины, две красочные маски, что с самого утра могли часами обсуждать политику и передвижение войск по фронту, а оставались просто Шошанна и Шошанна, невинные деревенские девушки, которые ни разу не видели человека с оружием. Это спокойствие было обманчиво, но настолько реально, что отвергнуть его было бы просто глупо. Настоящее, без фальши — от этих слов обеим было отказаться просто невозможно, но всегда под утро это рассеивалось как дым. Все возвращалось на свои места. Эммануэль. Дженнифер. Тайные убийства. Расклеивание афиш. Может быть, в одной Шошанне что-то однажды обламывается, когда она чувствует, как очередное сердце разрывается под точным выстрелом. Может быть, в другой Шошанне однажды рождается не только ненависть, но помешательство, когда она в очередной раз сталкивается с Гансом Ланда. Но в какой-то момент они прекращают доверительные разговоры друг с другом, встречаясь ненадолго и говоря всегда по делу. Обе начинают осознавать свои силы в тайной борьбе, теперь уже по-настоящему игнорируя слабости. Словно готовясь к смерти. И все же это выливается в один крик отчаяния. За день до своей гибели Эммануэль просила у Дженнифер Ветвь Ночи, с огнем в глазах, со скрытой ненавистью и откровенным желанием мести, но на нее это не произвело впечатления. Тьма не до конца помутнила разум Дженнифер, не до конца подменила собой реальность. Этот пистолет был опасен, проклятье, которое он скрывал, требовал намного больше сил, чем простое убеждение. Ответный гнев Эммануэль Дженнифер не успевает остановить ни одним поцелуем, рассматривая мрачно, когда та уходит. Ее образ остается во внутреннем взоре, прожигая насквозь. Новость о том, что не стало Шошанны, она воспринимает буднично, даже не пожав плечами. Только понимает, что теперь наконец-то может вернуть себе свое собственное имя. Собственное имя без всякой предыстории, с легкой ноткой ностальгии и скрытой печали. Даже сейчас, спустя столько лет, наслаждаясь мнимым бессмертием, даваемым Тьмой, просиживая в компании других наемников Эстакадо, она не придает случайно нахлынувшим воспоминаниям значения. У Шошанны нет фантазии, у Шошанны нет прошлого. А чувства это не то, что она обычно испытывала на прочность.