А что же после?

      Что обычно бывает, когда войну официально объявляют законченной? Начинаются зачистки, подсчитывают точные потери, ищут пропавших без вести, демобилизуют войска. Голод, болезни, упадок экономик, беспризорники, калеки, те у кого поломана жизни — наследие любой войны. Война ужасна, уродлива и грязна, в ней нет ничего хорошего, кроме окончания, ибо нет ничего более ценного, чем жизнь. Она заставляет браться за ружьё всех, мужчин, женщин, стариков, детей. Она убивает всё прекрасное, она убивает юность и саму жизнь. Заглатывает целые семьи. После неё не остаётся выжженная пустыня. Войне радуются только вороны, психи и Курносая. Из-за неё седые старики кладут в могилу молодых, отцы проливают слёзы по умершим сыновьям. Война многолика и всё её маски отвратительны.       К сожалению, для воевавших война никогда не кончается. Они до конца жизни в памяти обречены возвращаться к ней снова и снова. Снова вдыхать дым от горящих зданий, техники, тел. Снова слышать крики боли умирающих и резкий приказ командира. Снова видеть перед глазами сущий ад. Снова чувствовать спиной тяжесть. Кого ты тащишь, солдат, мёртвого или живого?       Солана смотрела в потолок и думала. Вот всё закончилось и что же теперь? Всего за год она научилась считать смерть друзей чем-то обыденным, повседневным, как шторы в гостинной. И теперь она боялась каждую ночь закрывать глаза, боялась кошмаров. Ей всё чудилось ощущение крови и мяса на лице, их вкус на языке, тяжёлый металлический запах в ноздрях. Оказывается турианское мясо сладковатое. От воспоминаний Солану начало мутить и она поспешно отхлебнула из кружки крепкий кофе. Горечь моментально выгнала из головы всё неприятные образы. Надёжно замурованные командой психиатров на дне памяти старые кровавые воспоминания вылезли наружу.       Турианка посмотрела на зеленоватый экран компьютера. Иерархия позаботилась, чтобы все демобилизованные были пристроены на работу. Почти сразу после объявления окончания войны была создана Единая Галактическая Служба Спасения, сокращённо ЕГСС. Организация целиком состоящая из бывших солдат, которым теперь некуда податься. В душных, прокуренных комнатах сидели операторы, напряжённо слушали и смотрели. Тяжёлая работа требующая постоянного внимания, то, что нужно, чтобы не думать по приходу домой.       Вечное [Поиск...] уже намазолило глаза. Хоть ЕГСС и подразумевает, что должно быть множество звонков, но на деле это было совсем не так. Сейчас мало какой корабль терпел крушение на планете или в ломался посреди космоса. Да и области подконтрольная этому отделению всегда была тихой. “На св...и кап... лей...т … … … ..ем ...га! Ну.. а … помощь!”       [Сигнал не стабилен. Усиление сигнала. 24%. 67%. 99%. Усилено. Сигнал стабилен] “На связи капитан-лейтенант Альянса Систем Вега! Нужна срочная помощь!”       (“Опять он. Что-то много сегодня меня призраков военных дней посещает. Не пора ли поменять таблетки?”) — Слышу вас, капитан. Оператор ЕГСС на связи. Доложите обстановку. “Получилось! Gracias a Dios! Я был уверен, что уже никогда никого не услышу. Что помру на этой чёртовой планете полной агрессивных туземцев. Оператор, помогите, я не хочу быть сваренным и съеденным”. — Успокойтесь и расскажите всё по порядку. Вы сейчас в безопасности?       Капитан-лейтенант пустился в достаточно подробные объяснения. Рассказ вёлся чётко и слаженно, почти без лишних причитаний. Выяснилось, что их, небольшой звездолётик отправили в тот квандрант на сигнал SOS поступивший от потерявшегося грузового корабля. Что делал торговый корабль в такой дали от обычных маршрутов не совсем ясно. Потому, со всеми возможными мерами предосторожности, Альянс послал проверить отряд, численность в дюжину, есть ли там правда корабль, а если есть,то оказать ему всю возможную помощь. Прибыв в ту самую точку, откуда был послан сигнал, они, вполне ожидаемо, не нашли ничего, кроме пиратов, накинувшихся со всех сторон. Дрались солдаты Альянса яростно, но не долго. Звездолёт рухнул на ближайшую планету, насмерть перепугав местных. Они по всей видимости решили, что демоны хотят поглотить их, а значит, они должны съесть демонов первыми. Либо это боги и их все равно надо съесть, чтобы возвратить на небо. Как ни поверни, положение незавидное. И не известно, выжил ли кто-то кроме капитан-лейтента.       (“Духи, это шутка такая, да? Теперь я его спасаю, а не он меня. Сколько можно меня мучить? Когда это всё прекратиться?”) — Нам нужны ваши координаты, чтобы я смогла послать к вам спасательный корабль. Вас не должен спасти Альянс? “ В том-то и загвоздка, оператор, пульт повреждён, а маяк, я почти уверен в этом, забросило вместе с хвостовой частью далеко на север, за стоянку туземцев. Что до Альянса, да, должен, но к тому времени мои кости уже обглодают. Я с вами-то связался только чудом через поломанную станцию”. — Это, конечно, осложняет дело, но маяк ваше единственное спасение. И у вас есть я. “Да, вы правы. Я пожалуй не буду отключаться. Нет желания проверять, смогу ли связаться с вами вновь. Оружие и экипировка при мне, всё стандартного образца. Выдвигаюсь”.       Пока эфир заполняла болтовня на другом конце, болтовня просто для того, чтобы не молчать, Солана, слушавшая пустой трёп в пол уха, размышляя больше о том, какой это у неё по счёту бедолага попавший в экстренную ситуацию. Скольких она спасла и скольких не смогла. Большинство тех, кому всё уже удалось дозвониться в ЕГСС были в опасных для жизни ситуациях, и часто к ним не подготовленные. В таком случае Солана обычно слышала последними крики ужаса и боли. Не сказать, что после этого ей плохо спалось, наоборот. Нервное перенапряжение усиленное красочными картинами разорванных на куски тел способствуют крепкому сну без сновидений. На домашние заботы почти не оставалось сил. И так изо дня в день, одно и тоже, словно заевшая пластинка. Серость, унылость, обыденность. Как напоминание о прекрасном прошлом, трудном, но приносящим радость, уродливый шрам на шее.       Не то чтобы Солана ненавидела свою новую жизнь, просто не понимала, зачем это всё. Зачем каждое утро вставать и заваривать мужу, которого ей назначили практически в приказном порядке, тот мусор, что за чай считается. Зачем пахать на работе. Зачем, в конце концов, возвращаться через сутки домой и начинать всё с начала. Кому это нужно? Иерархии? Турианскому народу? Галактике? Вряд ли что-то из этого пострадает, если вдруг бесследно исчезнет один маленький неважный винтик. А вот если выпадут все маленькие винтики. это уже проблема, но какое первому винтику до этого дело?       В эфире наступила тишина. Иссякли темы для односторонней болтовни и каждый погрузился в свои мысли. Мысли Соланы занимало всё то же, что и последнее время. Она из раза в раз возвращалась к этому не в силах вырваться из плотного кольца. Мысли о прошлом — это верёвка, которая сама затягивается на шее тем сильнее, чем больше о ней думаешь. Это медленно разрушающая болезнь, по капле высасывающая силы. Нет ничего более саморазрушительного, чем эта верёвка.       Шрамы чешутся.       В наушниках слабо трещало, огонёк приёма сигнала на экране ярко горел. Тишина. Раньше с тишиной у Соланы ассоциировалась красная бордовая ткань и лёгкое волнение. Раньше всё было не так. Солана отдала бы всё что у неё есть сейчас, отдала бы всю оставшуюся жизнь, лишь бы только еще хоть раз, хоть на мгновение почувствовать те самые ощущения. Ненадолго, всего на секунду, услышать как в ожидании шушукаются зрители по ту сторону. Можно ведь было тогда что-то изменить, хоть бы секунду на исправление. Как много и как мало стоит секунда. Один поворот сделанный вовремя, один отказ, одно нет на слово "лети", тогда бы была надежда. Слабая, хилая, призрачная, бывшая обманом, но надежда. Ведь порой и иллюзия придаёт сил. А когда нет ничего, ни любви, ни долга, ни света, то остаётся бездна. Как необъятный космос, если убрать из него все звёзды и планеты. Огромное пустое пространство.       Солана словно наяву видит занавес, ощущает ткань платья, слышит музыку. Она непроизвольно открывает рот, вот-вот польётся чарующее пение, но вырываются лишь хрипы и змеиное сипение. От боли на глазах выступили слёзы. “Оператор, вы в порядке?” — кажется в голосе истинное беспокойство. — Да-да, всё хорошо. “Вы лжёте”, — неожиданно звучит в наушниках. — “Я не знаю зачем и почему, и вдаваться не стану, я не психолог. Но вы лжёте”.       Солана улыбнулась. Турианцев с детства учат говорить только правду и ничего кроме неё. Иногда через боль вколачивают эту простую истину. В конце концов никто физически не может солгать. И если бы эту фразу произнесли три года назад, не важно кто, отношения испортились бы навсегда. Сейчас она вызывала смех. Как хрупки и эфемерный все моральные устои в живом существе. Стоит ударить по ним чуть сильнее и они уже рассыпаются осколками. Подметай мусор, солдат. Собери и склей. Как угодно, хоть собственной кровью. Никто не ждёт, что ты правда поправишься, у всех свои заботы.       Солана откинулась назад и безвольно развалилась в кресле, всем своим видом показывая насмешку. Солгала. Гром не грянул, не сверкнула молния и её не убило на месте. Какая все вокруг оказывается чушь. Как глупы все эти правила. Быть честным, верным, преданным — все это просто ничто. Турианцы состоят из ничего. — Это не имеет значения, лейтенант, продолжайте идти. Маяк ваше единственное спасение.       Она продолжила слушать пыхтение с улыбкой. — Капитан, хочешь бесплатный совет? Бросай это дело и найди себе нормальное занятие. Иначе тебя сожрут и не подавятся.       Капитан не ответил. Больше на отвлеченные темы они не разговаривали.       Операция по спасению выживших, которых оказалось четверо, с дикой планеты прошла гладко, как на учениях. Об этом было сказано в коротеньком новостном репортаже на каком-то из сотен уличных экранов. Прекрасно, людям и сейчас нужны хорошие новости. Изрядно потрёпанных, их доставили на планету и поместили под наблюдение врачей. Все получили травмы лёгкой тяжести и их жизни ничего не угрожает. В скором времени Альянс пришлет за ними челнок. Так же отметили работу командира, своевременно связавшегося с ЕГСС.       Солана стояла на мосту и смотрела в хмурое зимнее небо. Упала маленькая снежинка. Одна, вторая, десятая. Они падают в воду и пропадают в ней. Сигарета во рту дымилась тонкой, едва видимой струйкой. Мимо, не замечая Солану, шли прохожие. Казалось, её будто и нет в этом мире. И никому она не нужна. И никто её не ждёт, кроме холодных стен, холодной постели и холодных рук. Она давно перестала звать. Снова трёт шрам, за прошедшие года это превратилось в привычку. Время позднее, скоро улицы опустеют и тогда уже точно никому не будет до неё дела. Каменный парапет леденит руки, вода такая тёмная близко и можно дотронуться рукой. Мама, папа, а вам нужна? Снежинки падают и растворяются в воде. Может она тоже снежинка? Маленькая, белая, холодная снежинка. — Стой! — чья-то рука крепко, как тиски, сжимает запястье. Так крепко, что Солана чувствует боль. Она поворачивает пустое лицо. Это человек. Довольно крупный. У него тяжёлое дыхание. Бежал что ли? Чтоб спасти? Зачем? — Не надо.       Неужели нужна? Ему? Для чего? — Я хочу помочь.       На мосту стояли двое. Хлопьями сыпал снег.