runnin runnin runnin

      Я затягиваю ремни. Я себя запираю в них. Я себе говорю: «Храни то, что влили в тебя другие».       У меня нет преград и пут, но я выбрал остаться тут, сам себе очертил приют и хочу, чтоб меня забыли.       Где-то там, за стеною, жизнь.       Я же просто спускаюсь вниз. И сжимаю, как ценный приз, ключ от прошлого: месть и память.       Ты меня не таким звала, ты меня не таким ждала.       Но меня – вот таким – смогла на заклание им оставить.       Я тебя не виню. Не ты мне велела поджечь мосты. С непосильной мне высоты я сам рухнул осколком кварца, разлетаясь на сотни брызг.       В этом всём был, наверно, смысл, потому что не мой каприз: не суметь вновь в себя собраться.       Я тебя не виню.       Я сам сделал выбор. И по глазам полоснули не мне, а нам – ты ведь тоже пыталась видеть.       Тоже, так же ты, как и я, выбирала.       Но не меня.       Это тонкая колея – не суметь все расслабить нити.       Я не справился.       Я погиб.       И ещё раз.       На перегиб моё тело шло каждый миг, и в какой-то из клятых разов я почувствовал – всё, предел. И я вырвался. Я сумел. А вот ты… Ты нашла удел в том последнем из всех экстазов.       Я спасал себя, ты – себя. Их, меня, всё вокруг дробя, но из синего янтаря ты не выбралась.       Я прощаю.       И, спускаясь сейчас во тьму, в добровольного сна тюрьму, всю тебя и свою вину под ремнями я запираю.       Пусть под пряжками ноют швы. Мы, казалось, во всём правы. Но как водится, всё, увы, не под нас расписали звёзды.       Я скрываюсь в гробнице стен.       Как и ты, выбирая плен свой осознанно.       Я взамен за тебя б умер…       Да вот поздно.