Последнее слово (Fight till the end)

Утро для Кюхёна началось вполне обычно, только сегодня, как и последние пару дней, немного болела голова. По правде говоря, голова гудела, но не от выпивки накануне, иммунитет и возраст всё ещё позволяли нещадно пить по вечерам, а утром просыпаться бодрячком, нет, голова раскалывалась от неожиданно свалившейся работенки. Кюхён до сих пор не мог понять, как он умудрился проиграть в споре, госпожа удача обычно была на его стороне, а тут он неожиданно проспорил, да ещё и кому — извечному собутыльнику, который начинал чудить уже после первой бутылки соджу. Хёкдже был несомненно весьма находчивым и остроумным человеком — хорошие качества для адвоката, но в хитрости всё-таки Кюхёну уступал. А тут неожиданно застал последнего врасплох и подкинул весьма непростое дельце. С каждым днём Кю всё больше казалось, что в его руки дело попалось неспроста. Он был практически убеждён, что всё было подстроено и спланировано заранее. В тот вечер они пили втроём, вместе с Донхэ — молодым человеком Хёкдже, который, как выяснилось гораздо позднее, отчасти был причастен к происходящему, а точнее к человеку, на которого, к сожалению, было заведено подозрительное и весьма скандальное дело. Кюхён третий день сидел на кухне и за завтраком пролистывал папку с документами. Все имеющиеся сведения по делу были однозначными. Вина, казалось, была очевидной. Буквально всё говорило о том, что законопослушный гражданин, вдобавок государственный служащий, ведомый неожиданной вспышкой гнева, после очередной неудачной попытки привлечь внимания криминального отдела полиции, пошёл на отчаянный поступок и, будучи на патруле, застрелил несчастного воришку и несколько очевидцев из табельного оружия. Однозначным дело казалось и потому, что у подсудимого были зарегистрированы легкие психологические отклонения, но именно это и настораживало, ибо брать на службу человека с тараканами в голове было весьма опасно. Но тут же имелся документ, подтверждающий один из сложно-распознаваемых диагнозов, скорее всего, спровоцированных принятием легких наркотических средств. У подзащитного Кюхёна всё складывалось весьма плачевно. Однако скупая однозначность настораживала. Практически ни к чему нельзя было придраться. Будто не осталось ничего человечного. Обычно Кюхён довольно быстро разгадывал махинации и щёлкал дела как орешки, а сейчас всё никак не мог собраться с мыслями. Несомненно, было необходимо пообщаться лично с клиентом, но Кюхён не мог отправиться на встречу неподготовленным. Он был адвокатом, но довольно частно примерял на себя маску детектива, углубляясь в дело с головой, стараясь оправдать ни в чём неповинного человека или же повинного, но не в той степени, которую сразу приписывали оступившемуся. Кюхён предпочитал общаться с подсудимым, имея хоть одно пусть и неполное доказательство невиновности. Ему часто приходилось выступать и психологом, помогая клиенту справляться с негодованием. А сейчас зацепиться было не за что. Кюхён перечитывал документы по третьему кругу и всё никак не мог допить давно остывший чай. Углубляясь в детали, Кю казалось, что в папке, несмотря на весьма исчерпывающую информацию, не достаёт несколько страниц. Будто что-то было скрыто или недосказано. Мысли бились в голове, не находя ответов. Головная боль не проходила. Неожиданный звонок поначалу обрадовал Кюхёна, который бесспорно был только рад отвлечься, но когда он пошёл к телефону, благополучно забытому в одном из карманов пальто, и увидел, кто именно ему звонит, невольно простонав и закатив глаза в отчаянии, только усевшись обратно за стол, нехотя поднял трубку. — Если ты звонишь, чтобы поиздеваться или поглумиться надо мной, то я не в том настроении, чтобы не послать тебя куда подальше, — выказывая своё недовольство, раздраженно вздернув бровь кверху, промолвил Кю. — Кюхён, послушай, — слишком серьезным тоном, даже несмотря на очевидные попытки звучать непринужденно, начал Хёкдже, — я с удовольствием шуточкой разрядил бы обстановку, утро всё-таки, но с тобой очень хочет поговорить Донхэ. По поводу дела. — Донхэ? — удивился Кюхён. — А он каким макаром причастен? — Этот странный и непутевый парень, застреливший сразу четверых, близкий друг Хэ. — Хёк тяжело вздохнул. По его непривычно тихому голосу было слышно, что он не совсем согласен с тем, что говорит. — Честно говоря, я с ним тоже знаком. — Так себе знакомство, знаешь ли. — Да, такое себе, — согласился Хёк и раздраженно усмехнулся, — но на самом деле, он вполне адекватный, а странности в нём, может быть, лишь чуточку больше чем в нас. Над ним забавно подшучивать, сразу трехэтажным кроет, — голос неожиданно смягчился; Кюхёну показалось, что Хёкдже даже улыбнулся. — Почему ты мне только сейчас об этом говоришь? — настороженно поинтересовался Кю, пытаясь уловить скрытый смысл странных ужимок коллеги. — Ждал, пока тебя официально назначат, — честно признался Хёк. — Боялся, что ты дашь заднюю. Знаю, ты человек слова, но… — Но дело очень щепетильное, да? — Да, — без тени сомнения согласился Хёк и на время затих. Молчание раздражало похуже странных сторонних звуков, похожих на нервное постукивание. — Может, поделишься подробностями? — не выдержал Кюхён, заподозрив неладное. — Обрисуешь картинку, так сказать? — Касательно дела… Я знаю чуть более твоего, — неожиданно замялся Хёк. — Что тогда насчет Донхэ? — Он тоже не скажет тебе ничего толкового, мы не мо…, — Хёкдже осёкся на полуслове и с шумом вздохнул, — но у него есть просьба. — Давай его сюда. — Алло? — на том конце провода послышался мягкий и тихий голос Донхэ. — Кюхён-ши? — Даже так? — удивился Кюхён неожиданно уважительному обращению, что сразу позволило Кю убедиться в своих подозрениях — имелась причина, по которой парочка не могла говорить в открытую. — И в чём же заключается твоя просьба? Полагаю тебя расспрашивать о чем-либо тоже бесполезно. — Я никогда не поверю, что он совершил преступление подобного рода, — уверенно заявил Донхэ, вызвав удивленную усмешку. — Я до самого конца буду на его стороне. Это мне, к счастью, позволено. — А что нет? — тут же отозвался Кюхён. — Расследования, несмотря на все мои многочисленные просьбы, было поручено начальнику отдела, — не без раздражения проговорил Хэ, эмоциональность которого позволяла хоть как-то читать между строк. — Всё-таки Йесон полицейский. — Йесон? — не понял Кю. — Да, это его псевдоним. Он, можно сказать, почти медийная личность. — Вот как? — Кюхён сразу сделал пометку у себя в блокноте. — Кюхён-ши, пожалуйста, сходи к нему в участок, — сглотнув, тихо пробормотал Хэ. — Я очень волнуюсь. Он там сидит взаперти, и я чувствую, что обращение к нему не самое лучшее. Просто ведь… просто, всё же, — сипло потянул Донхэ, а затем закашлялся. — Извини. — Да всё в порядке. Что ты хотел сказать? — Дело в том, что только он сможет рассказать тебе, что произошло на самом деле. — А ты в курсе? — задумчиво протянул Кюхён, прокрутив ручку между пальцев. — Он мой друг. — Ясно. Значит, побороться всё-таки есть за что? — вопрос вовсе не требовал ответа. Кюхён и без того уже предчувствовал что-то куда более интересное бессмысленного убийства. — Ты будешь удивлён, — с ухмылкой проговорил Донхэ, заметив одухотворенность в голосе собеседника. — Но слушай его внимательно. — Всё-таки твоих рук дело? — хмыкнул Кюхён, наконец-то убедившись в пока не очень понятном, но хитроумном плане парочки. — Умело ты прокрутил! Видимо действительно человек непростой. — Он мне почти как брат, — с усмешкой протянул Хэ, но голос звучал уныло, — вся надежда только на тебя одного. — Ох, какая честь! — наигранно вздохнул Кю и улыбнулся. — Ладно уж, не переживай. Разберёмся, — воодушевлённо заключил Кюхён и повесил трубку.