На закате эпохи

      Рикошет провалился ногой в лужу, раздавив тонкую корочку льда, ощутил холод заржавевшими колодками и со злости пальнул в ближайший камень. Тот разлетелся вдребезги, засыпав крошкой суставы. За камнем, как выяснилось, что-то пряталось, поэтому крошка оказалась мокрой – с кровью.       Бесит!       Он включил очистку визора и сплюнул попавшую в рот органику. Ржа, и слизь, и тупое брожение по случайным точкам на карте… Одно и то же цикл за циклом: рой глину, снег, песок собственными шипами на бампере! Рикошет отвык от грязной работы, а зря. На Земле пришлось вспомнить, каково это – пачкать руки. В смоле, угле, болотной жиже – да в чем придется. Раньше его долг был – рвать шланги самым наглым десептиконам, которые на свою голову добрались до ненавистного Прайма. А теперь – ползать в дерьме. Так это земляне называют? Дерьмо.       Рикошет уже навидался всякого дерьма. Большая его часть была мокрой. На Земле будто бы всё так или иначе из воды. Ее столько – не чистой технической, а тухлой, населенной омерзительными мелкими тварями, полной разлагающихся отходов, – что кибертронцам противопоказано торчать тут безвылазно даже пару лет. Она в воздухе. Она просачивается сквозь почву и течет сверху, не переставая. Обшивка, пережившая десятки сражений в кибермирах, изнашивалась и портилась.       А сколько уже прошло? Четырнадцать? Пятнадцать лет?       Рикошет свои мысли не озвучивал. Ненависть не сдерживал, а вот жаловаться не спешил. Оптимус на смех его поднял бы, заной он про износ, про бактерии в вентиляции или про тупых улиток. Они при каждой трансформации хрустели, но раз за разом Рикошет все равно обнаруживал их где-нибудь в себе. Омерзительный белковый шлак. Из-за путешествий по Земле на его сервоприводы намоталось и сгнило уже столько органики, что хоть корпус меняй!       На Земле бесило всё и всех. И не только его. Пусть они с Джаззом стали реже сопровождать Оптимуса, за настроениями в армии следили по-прежнему. И вот что: даже на истощенном Кибертроне было как-то пободрее. Здесь же все с ума уже сходили.       Автоботы то и дело лезли друг на друга – запертые на маленькой планетке, вынужденные возиться в грязи по самый кузов. Десептиконы своим вмешательством их только раззадоривали. Укусы человеческих ракет становились все ощутимей, а конец кампании не приближался. В чем вообще суть путешествия – кроме того, что на Земле есть топливо? Прайм словно забыл про брошенный Кибертрон. Все талдычили на разные лады (тихонько, опасливо – или громко, как Хот Род): Оптимус не говорит никому, что ищет, и отказывается киберформировать эту фрагову дыру. Что если он не планирует возвращаться? Может, он с ума сошел?       Рикошету казалось, что нет. Однако – да, не киберформировал. И не собирался. И мало интересовался чужим мнением.       Оптимус никогда не посвящал Рикошета в свои планы – так, как это могли бы себе представить автоботы пониже рангом. Не вставал в торжественную позу на фоне разгорающегося ядерного реактора и не излагал все по пунктам. И тем не менее, Рикошет всегда был в курсе. На Земле они с Джаззом остались самыми доверенными подчиненными Прайма. Именно им он поручил, по его словам, самые важные поиски.       Далась ему эта Земля! Дался ему этот Альфа Трион! Что бы тот забыл в этих холодных пещерах? Покрылся мхом? Застыл и превратился в соляную статую, облюбованную летучими мышами?!       Но Рикошет, как и приказано, проверял все подозрительные сигналы на планете. Мотался то по одним координатам, то по другим, жалея, что, когда был шанс, не выдрал из Скайварпа телепорт. Джазз занимался тем же: цеплялся за любые намеки.       Где-то случайно просочились признаки активности кибертронцев, а про десептиконов разведка не докладывала? Обычно это все равно оказывались коны. Где-то мелькнуло неучтенное излучение кибертронских искр? Опять десептиконы, только маскируются. Или – применялись подозрительные для землян технологии? И снова они, теперь – в союзе с органиками! Алознаковые задрали уже. Пока Мегатрон с пеной у рта требовал, чтобы автоботы оставили Землю в покое, Оптимус вообще не собирался уничтожать юную цивилизацию мелких гуманоидов. Он тянул время. Он искал.       Рикошет, вот, искал. Для него. Шлак всякий.       Он потряс ногой, брызгая холодными каплями во все стороны. Выругался. Голос унесло эхом вглубь пещеры, и он разбился о рыхлую стену.       В любом случае, его долг – исполнять приказы Оптимуса, а не обсуждать. Если будет толк от этого Альфа Триона… и хорошо. Не будет – Рикошет с радостью пробьет ему когтями камеру искры. Ударит столько раз, сколько улиток на себе нашел за эти годы.       Он прошел еще немного вперед, с ненавистью вдавливая ступни в схваченные льдом лужицы. Поболту уже.       Остановился он, когда радар предупреждающе пиликнул. Мина? Земная или кибертронская? Рикошет просканировал ее, на всякий случай активируя вооружение. Он достаточно нашумел, чтобы предупредить о себе. Ловушка ли это? Или мина случайно у кого-то вывалилась?       Радар показал еще две впереди, и версия о случайностях отпала. Спрятаны неплохо, но он оснащен лучше. Здесь слишком много органики, чтобы маскировать фоновое излучение. Методы, которыми пользовались в кибермирах, на Земле не канали. К чести отшельника, большинство автоботов попались бы в его ловушку, просто у Рикошета стояли слишком хорошие сканеры.       Мины били наступившего током, а не лупили по стенам пещеры ударной волной. И против зверья поможет, и кибертронца остановит. Рикошет просчитал маршрут: не очень габаритный мех, знающий об опасности, мог пройти между минами. К счастью, он, несмотря на боевые апгрейды, как раз справится с такой прогулкой.       «Нашел кое-что», – скинул он Джаззу вместе с координатами. Брат на этот раз рыскал не в другом полушарии, а неподалеку. Активность, которую засек Скайфайр, была слишком рассеянной, так что они обследовали территорию вдвоем.       Джазз прислал ему в ответ снимок расколотого дерева с обгоревшей кроной, чей ствол извивался похоже на жест, обозначающий «наболт пошел». Явно не из этой местности. Джазз со скуки коллекционировал странные кадры, в основном пошлые, и, когда не хотел говорить, спамил ими. Рикошет немедленно удалил бессмысленный файл, чтобы не засорять память.       «Хватит ржой страдать. У тебя есть что?»       «Тоннель, природный, кажется, – неохотно ответил тот. – Спускаюсь».       «Смотри под ноги».       «Опять в кровище измазался?»       Рикошет не стал отвечать. Он про мины хотел предупредить, но с такими разговорами… пусть подорвется, кретин!       Джазз на задание поехал в мрачном настроении. Вроде как на базе он о чем-то говорил наедине с Оптимусом – и вернулся угрюмый, злой и с помятым горжетом. Если вздумал критиковать затею, в которой они погрязли, – то сам дурак, считал Рикошет. Еще легко отделался. Рикошет не спрашивал, что случилось, но раздражение находило отклик в его искре, особенно после того, как он снова наступил на какую-то живность.       Он не обнаружил больше никого за заслоном мин, зато нашел кибертронский генератор и запасы земного бензина. Кто-то притащил сюда весьма скромные по размеру канистры и сложил в аккуратную пирамидку. Рикошет принюхался – не самое отвратное топливо, хотя до приемлего состояния еще перегонять и очищать. То, что люди заливали в свои машины из бензоколонок, сравнимо с отработкой скраплетов. Долго на этом не проездишь. А энергона кругом полно – но кибертронцам приходилось самим его добывать. Впрочем, генератор и на этом проработает.       Со свода пещеры капало. Вода попала Рикошету под броню, он передернул плечами, зарычал и хотел было взорвать генератор, но в последний момент передумал. В бластере уже начал накапливаться заряд, когда он опустил ствол. Все это добро новенькое – на канистрах не успели вырасти минеральные отложения, генератор, на боку которого виднелась вмятина, кто-то почистил и починил. Надо пользоваться.       А еще можно найти место посуше в одном из коридоров, ведущих в пещерку, и подождать владельца тайника. Вряд ли это Альфа Трион, но кто бы он ни был – он кибертронец. У него в баках найдется энергон, а когда он подохнет, Рикошет спокойно подзарядится от генератора. Он промотал лог переговоров с братом и решил не делиться. Надоел он, со своей траурной миной и особо ценным мнением.       Хотя Рикошет и имел репутацию безбашенного маньяка, он умел так же профессионально прятаться в тенях, как и убивать. Засады на врагов Оптимуса приходилось устраивать частенько.       Приятно атаковать тех, кто не подозревает, что в их броню вот-вот вонзятся когти. Сильные жертвы – это интересно; полезные разминки, испытания ловкости и выносливости, все дела. Но совсем иное удовольствие Рикошет получал, когда калечил тех, кто не мог ответить. И пока Джазз там дуется на Прайма, как идиот, он, пожалуй, развлечется с местным отшельником, коном или ботом – не важно. Рикошет ушел в тень и погасил подсветку, в предвкушении игнорируя даже склизкий мох, содранный со стенки и прилипший теперь к наплечнику.       Итак, кто же здесь обосновался…                     Мираж ненавидел Землю. Не только из-за ржавчины, которую постоянно приходилось купировать, насекомых, устраивающих колонии в шинах, пока ты отдыхаешь в альтмоде, и невероятных усилий, уходящих на любое перемещение по планете. Земля была настолько не приспособлена для кибертронцев, насколько это возможно… но еще на ней не было ничего интересного. Ничего, что Миражу хотелось бы сохранить в коллекцию. Все прекрасное здесь мгновенно умирало, искажалось и гнило. Или не предназначалось для перемещения. Человечество создало несколько симпатичных моделей автомобилей, но их технические характеристики угнетали, а в прошивке не было предусмотрено даже хиленького ИИ. Возможно, будь Мираж на Земле гостем, а не инопланетным захватчиком, он бы нашел, к чему присмотреться. Но он сюда прилетел убивать во имя Прайма, так что культурный туризм, как однажды выразился Джазз, «обломался».       А еще на Земле негде было спрятаться.       Мираж привык, что поблизости всегда есть его личная, надежная база, где он может закрыться от всех, включая Праула. И не одна. О некоторых перевалочных пунктах Миража шеф знал, про некоторые – узнавал, когда что-нибудь случалось, например, Круг Света рубил его коллекцию дронов. Но всегда оставались и тайники, о которых известно лишь Миражу. Галактика большая, и он не стеснялся использовать ее всю.       А Земля – крошечная. И нестабильная. Только нашел спокойный угол, а завтра его затопило, туда влез медведь, взорвался газ, люди приехали на пикник, выпал снег или начался сезон дождей. Недружелюбная к кибертронцам природа атаковала Миража даже в стелсе. Постоянное напряжение и чье-то присутствие – пусть даже неразумных животных, – утомляло. Бункеры Праула – неплохое место для передышки, но как бы Мираж ни доверял шефу, он нуждался в одиночестве. Расслабляющем, абсолютном, безопасном одиночестве.       Поэтому он постоянно оборудовал себе временные базы в разных уголках планеты. Осознавая, что придется переезжать уже в следующем земном месяце, он все равно потакал этой слабости. Он чувствовал себя собой, только стремясь к комфорту и отстраняясь от остальных автоботов. А с ними на Земле приходилось общаться как никогда тесно.       Конечно, какой уж тут комфорт! Но Мираж пытался. В этой пещере он тоже задержится ненадолго. Здесь сыровато, зато ни автоботы, ни десептиконы не шастают. И людей-то почти нет, по крайней мере, в этом сезоне. Расположение не идеальное, входов несколько, но Миражу нравилась карта пещеры: она напоминала сложный узел на своеобразной земной плате. Если что-то безусловно красивое и было на Земле, то – ландшафт и геологические образования. Ветвистые природные ходы под землей, в отличие от ровных кибертронских тоннелей, завораживали.       Сегодня он привез маскирующие поля и ультразвуковые установки, чтобы выгнать живность, особенно ту, что летала и норовила повиснуть на нем, пока он отдыхал на удобном приступочке. Из-за летучих тварей, похожих на уменьшенного Рэтбэта, он дважды от неожиданности чуть не провалился в разлом с фигурными сталагмитами, которыми спокойно любовался. Пещеры пронизывали причудливой формы провалы и глубокие трещины-озера, поскользнуться на их вечно мокрых склонах было раз плюнуть. А вот быстро выкарабкаться Мираж бы наверняка не смог.       Когда он закончит с периметром, останется изолировать центр пещеры от влаги – и можно будет спокойно подзаряжаться здесь иногда. Покрытие, которое сделал ему Персептор давным-давно, неплохо переносило контакт с жидкостями. А за остальным он научился правильно ухаживать. Он сразу подумал: местные же как-то защищают свои механизмы, – и постарался выяснить все. Обнести потом склады со смазочными веществами, маслами и аэрозолями оказалось проще простого – земляне даже не слышали про стелс.       Он выложил из сабспейсов устройства, позаимствованные из запасов Праула, снял со спины снайперку и наклонился, чтобы приняться за настройку первого излучателя. Поначалу он хотел спрятать от чужих глаз и сканеров именно спуски в пещеру, но передумал и решил размещать маскирующие поля глубже, где темно, и где иллюзорная завеса, имитирующая природную серую стену, точно не привлечет внимания.       Что-то толкнуло его в спину. Мираж упал коленями на винтовку, та лязгнула, холодные брызги воды из крохотных луж плеснули ему в фейсплейт. Он ничего не успел предпринять: тяжесть налегла на горло, пережимая магистраль, в спину ниже пояса пришелся сильный удар. Кто-то вцепился в шейные кабели, глубоко зарываясь когтями. Металлическими. Да, ни один земной хищник так бы себя не повел…       Мираж попробовал стряхнуть напавшего меха со спины, но поскользнулся. Колено повело, он потерял равновесие – и услышал смех. Знакомый гогот – мерзкий, запоминающийся. Рикошет.       Он попробовал прогнуться и лягнуть отбраковка, чтобы высвободить хотя бы голову, но Рикошет будто приварился к нему. Одну руку заломил, оттягивая в сторону, другую придавил. Обрушился на спину всем весом сзади, провел когтями вверх от основания шеи к подбородку, сдирая тонкую стружку с оплетки, и прохрипел:       – Ну, как, подорвешься?       Таков был обычный способ избавиться от дуоботов на хвосте: гранаты. Но использовать их в земных пещерах – самоубийство! Может, те и устойчивы к сейсмическим сдвигам (солевым отложениям здесь явно были десятки, если не сотни тысяч лет), но кибертронские технологии, примененные внутри, повлекут непредсказуемые локальные разрушения. Рикошет с таким придыханием спросил, будто предвкушал, как ему валуны на голову посыплются…       И пусть бы посыпались – да Мираж не собирался создавать себе каменное надгробие собственными руками!       К ржавому оттенку брони Рикошета прибавились темно-рыжие пятна на сером металле – их Мираж увидел мельком, потому что его все еще возили по полу пещеры. Кулаки Рикошета слишком быстро мелкали. А еще от него несло чем-то тухлым… Он притащил эту вонь в чистую пещерку, и теперь запах бил по сенсорам Миража.       Рикошет скручивал мехов мастерски. Однажды он поймал телепортера – все автоботы с восторгом и завистью пересказывали эту историю. Так что Мираж проиграл в тот миг, когда подпустил его близко… Он в красках представлял все, что Рикошет способен с ним сделать, и метался в хватке, надеясь вывернуться. Рука с шеи не исчезала, и стало страшно, что он проломит нейроствол. Парализованным Мираж из пещеры не уйдет. Рикошет возьмет, что захочет, и добьет – или останется посмотреть, как жертва гаснет от ран и истощения заряда в паре метров от генератора.       Он перестал биться, когда тупые шипы Рикошета продавили спинную броню. Не насквозь, но управление прозрачностью выше пояса закоротило. Почувствовав, что жертва сдается, дуобот довольно проворчал:       – Вот и славно, – и вздернул Миража, вновь усаживая на колени. Походя он откинул винтовку в сторону.       Он все еще держался сзади – и не оставлял в покое левую руку. Мираж боялся, что плечевой сустав вот-вот треснет. Когти тем временем перестали угрожать магистрали, зато впились в фейсплейт. По слуховым отверстиям в шлеме размазалось что-то склизкое. Рикошет прижал его затылком к плечу, встряхнул, не позволяя сосредоточиться, и тут же вдруг ударил. Отпустил руку – и всадил кулак в бок. Мираж вскрикнул, рот тотчас заткнули грязные пальцы. Мерзкий запах стал сильнее. Горловой шлюз сомкнулся. Ток ошпарил стенки горла и мембрану – Рикошет насладился испуганным содроганием жертвы, пытавшейся выплюнуть пальцы, и полез к паховой, нетерпеливо наседая сзади.       Мираж воспользовался тем, что он отвлекся, и открыл сабспейс на бедре, чтобы все-таки рискнуть и применить безопасную для пещеры гранату. Электромагнитное излучение вряд ли навредит сталактитам и сталагмитам. Увы, наученный миллионами лет охоты, Рикошет ждал чего-то подобного и первым сунул в сабспейс лапищу. Граната оказалась в его ладони, а внутри отсека появились свежие царапины.       – Запихну тебе в порт все до единой, – пообещал он, подкинув на ладони шарик гранаты и угрожающе вдавив его в бедренный сустав.       Мираж сдержал стон. Следы ударов и порезы саднили, лицевые наносервоприводы сокращались от отвращения… О чем Рикошет вообще думает?! Мираж – разведчик и снайпер, лучший в ставке специалист по тайным проникновениям! Где он залатает свою редкую прозрачную броню на Земле?!       Вот только Рикошет вечность мечтал разобрать его на части и, отыгравшись за позорные неудачи, погасить искру. Не думает он про ставку… про Прайма. Ему все можно, в том числе убивать других автоботов!       Сюрпризов – вроде эм-гранаты – в запасе у Миража было немного. Боеприпасы, привезенные с Кибертрона, заканчивались, а нестабильную и незнакомую взрывчатку людей Мираж использовать не любил. Хаунд вроде как разработал несколько неплохих штуковин на основе человеческих изобретений, но Мираж пока расходовал остатки того, с чем умел обращаться. Выбор гранат обеднел за пятнадцать лет без поставок, так что в его сабспейсах лежало всего шесть зарядов с разным разрушительным потенциалом…       И тот, что заполучил Рикошет, самый безопасный из них. Но если он приведет угрозу в действие – а он может, он вообще без тормозов! – Миражу мало не покажется.       Ведь его цель – сломать Миража, так? Причинить как можно больше боли?       – Притих? – довольно спросил Рикошет и снова ударил. На этот раз – в пояс, вынуждая согнуться сильнее.       Мираж сейчас думал даже не о повреждениях бесценного покрытия. Он вызывал Праула – а тот не отвечал. На Земле у дронов плохо ловил сигнал… в любом уголке галактики можно было дотянуться до Праула, но не в этой шлаковой дыре! Землю было, за что ненавидеть.       Пока они катались по полу пещеры, Мираж весь испачкался. Теперь грязь стекала по фейсплейту и наплечникам. Камни оставляли следы на коленях. Не получалось сгруппироваться – Рикошет не позволял, – поэтому удары сыпались, а он мог только вздрагивать, заваливаясь с каждым толчком то назад, то вперед. Рикошет бил, пока Мираж наконец не закричал.       Он же этого добивался?       Передышка оказалась короткой. Наноклик спустя Рикошет вонзил когти в панель под честплейтом и быстро, резко расшатал ее. Стык расширялся, пальцы проникали глубже. Мираж застыл, глядя в своды пещеры и судорожно соображая.       – Ты похож на креветку, – вдруг сообщил Рикошет. Мираж не сразу понял, о чем он вообще. Слово было из земного языка. – И я раздавлю тебя, как креветку… Вытащу из прозрачной оболочки и сожру.       Он лязгнул дентами у края шлема, жадно сгреб Миража в охапку и выдрал, наконец, панель. Не дав продохнуть, принялся за следующую. Неуместно было возмущаться сравнению со скрюченным подводным существом размером меньше фаланги; повреждения «прозрачной оболочки» – проблема посерьезнее оскорблений. Так он был устроен, что, лишившись одной детали обшивки, агонизировал, будто ему распахали хрупкие вычислительные платы. В любое другое время Мираж находил сотни преимуществ у своей брони: в стелсе он почти не отбрасывал тени, мог пропускать сквозь нее свет… Однако Рикошет расширял швы, разрывал контуры прозрачности, отключал цепи управления, и преимущества отступали на второй план.       Чувствительные слуховые датчики тем не менее уловили новые шаги. Мираж уставился на выступившую из темноты светлую фигуру.       – Ну, наконец-то! – Рикошет отвлекся, не успев распотрошить отсеки для топливных шлангов. – Где тебя носило?       Голубой визор второго гостя, изогнутый над носом, смотрел куда-то вперед, но на Миража или на Рикошета – непонятно. Джазз выглядел таким же потрепанным, как брат. Смятая броня, какие-то пятна на лицевой, намотавшаяся на ноги растительность. Потертые шины.       – Так вот ты про какой сюрприз… – протянул он хрипло.       Мираж следил за его губами, словно по ним можно было прочесть что-то еще. Он хотел удостовериться, что Джазз… остановит это безумие. Так ведь? Он обещал! Он обещал не отдавать Миража брату, они… они договаривались!       В другой жизни, на другой планете. Очень давно.       – Чего, нравится? – довольно хмыкнул Рикошет. – Решил, тебя отвлечет!       Позаботился, фраг, о дуоботе! Позвал поучаствовать! Мираж дернул плечом, и тут же Рикошет подсунул когти под честплейт, отчего он панически выгнулся. И чуть не забыл про эм-гранату где-то между ног и про то, что слишком резкие движения могут ее активировать! Пока что от толчка она переместилась от одного колена к другому.       Грудную пластину Рикошет не сдирал, но давил изнутри на замки, намекая, что не остановится, покуда не исполосует движок. И топливный бак. И камеру искры. Контуры, управляющие прозрачностью, слали панические сигналы, заслоняя видеопоток розовыми предупреждениями, а Мираж отчаянно их отклонял. Он хотел увидеть, что Джазз сделает.       Ведь этот сценарий однажды они уже воплощали. Рикошет уже заставал Миража врасплох, и выхода тогда не было, но Джазз пришел – как и сейчас, вовремя – и избавил Миража от своего долбанутого братца. А сегодня…       Суставы Джазза скрипели. Похоже, он забил на уход за ними. Многие автоботы не видели в этом смысла – все равно не знаешь, во что вляпаешься. Он приблизился, сел перед Миражом, откатил далеко в сторону гранату… улыбнулся.       Плохо улыбнулся.       Рикошет перестал выламывать честплейт, когда брат оказался рядом, но рук не убрал. Облапал, прочно зафиксировал. Мираж так и сидел с раздвинутыми коленями и торчащими из пробитой брони проводами.       Джазз поднял руку и аккуратно стер с его лицевой подтеки грязи. Задержал пальцы на снова сжавшихся губах.       – Ты столько времени от нас бегал, – протянул он.       – Отпустите, – дрогнувшим голосом потребовал Мираж.       – А иначе что? Праулу нажалуешься? – Джазз, в отличие от Рикошета, совать ему в рот руки не стал. Погладил острый подбородок. Потрепал кончиками когтей раздерганные Рикошетом провода на шее. – Ты по-прежнему думаешь, что тебе все дозволено. Что выйдешь сухим, потому что ты особенный…       – Джазз, – попытался перебить он. Он злился из-за объявленной дуоботами охоты, ненавидел их… когда они были вместе. Но ведь раньше Джазз такого не говорил! Наоборот, давал понять, что ради Миража даже брата сдвинет на второй план.       Комплименты, которыми он при каждой встрече осыпал Миража, имели одну цель: пробудить в нем страсть. Страсть, которая заставляла Миража соглашаться на глупости, предлагать глупости – и делать их. В день смерти Сентинела Прайма коннектиться в закрытом музее, с украденной Матрицей рядышком. Пустить глоссу Джазза в свой порт посреди заправки в Гармонексе. Танцевать на виду у десятков нейтралов, чтобы спалить перед ними стелс-генератор в театрально прекрасный момент. Влезать к Джаззу в отсек, чтобы отблагодарить за спасение, а потом обвести вокруг пальца…       Впрочем, Джазз вроде не злился, если не доходило до интерфейса. Он любил поиграть, подобиваться. Ему нравилось убеждаться раз за разом, что Мираж все еще не может удержать себя в руках рядом с ним. Что его разрушительное обаяние сильнее. Что Мираж хочет, и боится, и все равно позволит ему приблизиться на опасное расстояние…       Но даже голос Джазза звучал совсем иначе сейчас. С таким скрежетом счищают ржавчину с металла.       – И что потом? – тихо спросил Мираж, взывая к Джаззу, которому нравилось танцевать и играть на гармонике. Любоваться тем, как свет преломляется платами. Ловить и зажимать, сильно, но нежно, выцеловывая отклик от Миража, до последнего – и из последних сил – воротившего от него нос. Он ведь существовал, этот Джазз, Мираж был с ним знаком, был очень близок с ним…       Но этот Джазз его больше не слышал.       – Я собираюсь его заткнуть, – прозвучало сзади. Рикошет нетерпеливо схватил Миража за горло с другой стороны, задевая когти брата. – Ты со мной?       Они сцепили пальцы на его шее.       «Ты же этого не сделаешь! – Мираж отправил сообщение Джаззу, но не получил ответа. Только изуродованные кислотой губы растянулись шире. В панике он чуть было не обрушил на него поток угроз, но вовремя спохватился: от них точно не будет толку. – Не позволяй ему меня ломать! Я же предупреждал, Джазз, ты сказал, что услышал меня!»       Мираж не недооценивал мольбы: они могли и сработать. Унизительно – но ведь между ними двумя, так? Гордость против выживания – Мираж знал, когда делать правильный выбор. Джазз любил не только игры. Ему нравилось чувствовать власть над другими, пользоваться ей. Вся охота дуоботов за стелсером была борьбой за власть. Они хотели поймать и подчинить его, он – сохранить свободу.       Рикошет поймал. Но власть у Джазза все же есть…       – Не бойся, – вслух ответил тот и положил ладонь на расшатанный честплейт. – Я его отвлеку.       Его брат рассмеялся, сдавливая кисть Миража в своей до хруста суставов:       – Эй, так он тебе дороже меня, а?       – Ну… – насмешливо откликнулся Джазз. Иронично щелкнул глоссой. – Выглядит дорого!       И нажал на честплейт, с лязгом возвращаяя пластину в пазы. Прижимаясь к губам Миража. Тот скривился, отворачиваясь, а Джазз, не споря, всего лишь потянулся дальше, навстречу Рикошету.       Он опрокинул Миража назад. Зажатый между дуоботами, тот предпринял еще одну попытку юркнуть в сторону – и на этот раз уже Джазз со всей силы сдавил его бока. Бедрами впечатал в Рикошета, а капотом вбился в исцарапанную спину.        «Будет хорошо, креветочка», – пришло по приватному каналу.       Они уже поговорили между собой, понял Мираж. Дуоботы часто выражались похоже, а метафорическое мышление у них работало одинаково, шансы удостовериться Миражу выпадали. Но в то, что оба случайным образом выбрали именно это земное животное для сравнения, он не верил.       Они все решили. Джазз встал на сторону брата, когда пришлось выбирать. А единственная граната, которой можно безопасно подорвать всех, надеясь, что получится оклематься быстрее и убраться прочь, уже далеко.       Поздно вырываться и орать, торговаться и шантажировать, угрожать и тем более соблазнять Джазза. Четыре руки, ползающие по его корпусу и произвольно отжимающие пластины, чтобы обнажить эндоскелет, это подтверждали.       Мираж всегда боялся разочароваться. Вернее, он всегда знал, что и не в чем разочаровываться, что Джазз притворяется, но зацикливаться на этом ему не хотелось. Ему нравился Джазз, с которым он познакомился в Аяконе накануне переворота. Он отлично чувствовал музыку, восхищенно наблюдал за Миражом, облизывая клыки, и соблазнительно урчал дурацкие прозвища.       Миллионы лет Мираж всеми силами избегал встреч с обоими дуоботами сразу, хотя с Джаззом наедине ему всегда было хорошо.       Больше не будет.       Джаззу никто не дорог, кроме его брата. Игры со стелсером, который «украл его искру и убежал», это расслабляющее хобби, а тут, на Земле, пыльной, вытягивающей силы, он хочет не баловаться, а брать свое. Все, что Миражу оставалось, это понизить чувствительность и терпеть их с Рикошетом жесткие касания, скачущий синхронно растущий фон и хлюпанье масла.                     Мираж больше не отвечал. Он заблокировал частоту и отключил вокалайзер, но Джазз поначалу не обратил внимания на тишину и безответность стелсера, обычно открыто возмущавшегося домогательствами. Увлеченный тем, как со скрипом трутся друг об друга детали, чувствуя вибрации двух двигателей и жар из вентрешеток, он обменивался поцелуями-укусами с Рикошетом, а Миража вскользь прихватывал то за тонкую талию, то за колеса, то за локоть.       Тот никак не реагировал. Рикошета не смущало, что зажатый между ними стелсер болтает головой, cловно держать ее не может, и смотрит в сторону тусклой оптикой. Ему до лампочки было, готов он участвовать или нет. Поймал – трахай, считал он. До дезактива или нет – дело десятое.       Джаззу нравились эмоции. Он хотел отклика: чтобы стелсер сопротивлялся, чтобы поддавался, чтобы испугался хотя бы. Он сердито подтянул Миража к себе за подбородок, но губы даже не дрогнули, когда он протолкнул глоссу в них.       – Не делай вид, что ты не здесь, – прошептал он.       Рикошет насовал Миражу проводов в системные разъемы, какие нашлись под сдернутой броней, но до приемной панели еще не добрался. Нейросеть Миража уже пропускала сквозь себя заряд и должна была рассеивать его под паховой. Там порты поди трещали от статики.       Он отодвинулся и пропихнул руку между ног, удостоверяясь, что единственная непрозрачная броневая пластина Миража горячая, хочет он того или нет. Рикошет с удовольствием помог ее сорвать, и они запустили пальцы в приемное кольцо, вместе раздвигая его пошире. Потерлись друг о друга внутри. Джазз рассмеялся.       Мираж не взглянул на них. Скривился от боли и внезапных щелчков тока по окантовке внутренних разъемов, но промолчал.       – Я могу и передумать, – пригрозил Джазз, склоняясь к фейсплейту, продолжая елозить по портам остриями когтей, не раня, сбрасывая слабенький заряд. Рикошет позади Миража сосредоточенно пыхтел, разделяя скрутку. Тесновато для него, а уж для двоих тем более. – Как быстро мы разберем тебя на запчасти, а?       Тишина. Джазз помог Рикошету направить кабели в порт – сзади ему было не очень хорошо видно, куда подключаться. Когда начался энергообмен, Мираж невольно выгнулся. Дернул бедрами вверх и – тут же – вниз. Он едва ли отрефлексировал, что насаживается: ему пришлось, чтобы штекеры вошли не под углом, а ровно и глубоко. Чтобы не спалить наболт приемную систему. О, он всегда заботился о своей безопасности и целостности, как мог…       И всегда думал, что кем угодно может вертеть.       Теперь он смиренно терпел. Джазз все еще ждал большего от этого интерфейса: больше эмоций, больше криков, больше сопротивления, которое можно подавить. Больше… личного. Пусть бы Мираж испуганно крутился или кривился от отвращения, кидал бы Джаззу смешные полные обиды сообщения в приватный канал…       Зато Рикошет был доволен. Джазз вечность не разделял с братом столь неразбавленного кайфа. Он смотрел, как когти со скрипом скребут прозрачный честплейт под знаком, придерживая безвольно покачивающегося Миража. На розовые подтеки там, где Рикошет прорвал шланги. На то, как скрутка внутри занимает порты и проникает глубже. А потом прижал ладонь к платам и повел вверх, прослеживая движение брата внутри Миража. Там было, где разгуляться. Давным-давно корпус Миража пересобрал Персептор, а он тот еще извращенец.       Чем дольше Джазз наблюдал, тем сильнее ему тоже хотелось.       – Вставляй, – позвал Рикошет, уловив нетерпение, – тебе хватит.       Джазз качнул головой и устроился на полу, разводя пошире ноги, расставляя их по обе стороны от коленей Миража. Джампер формировался без скидок на подключение вдвоем, во всю ширину. Рикошет хохотнул и толкнул Миража вперед, чтобы навалиться и прижать скрутку брата к броне.       Джаззу нравилась тяжесть. Давление, движение сверху. Он с удовольствием погладил прозрачные наплечники и открытое горло Миража снова, подхватил фейсплейт в ладони. Рикошет все портит. Царапает, мнет, пачкает. Но Мираж все равно красивый, даже сейчас.       – Ты же создан для групповушек, – он заулыбался. – Не упрямься.       – У меня идея, – игнорируя приступ нежности брата, воодушевился Рикошет и цапнул Миража за шлем. Запрокинул ему голову. – Исчезни, ну! Включай свой стелс!       Джазз, штекеры которого во время возни проскользнули в пробоину в корпусе Миража и теперь улавливали рваные перепады напряжения в его системах, застонал от одной мысли. Рикошет знал, чего требовать. Невидимка, в котором тонут кабели их обоих… мутный призрак, рассеивающий рыже-голубой свет их диодов.       – Слышишь, эй! – зло зарычал Рикошет. – Башку оторву!       Джазз поцеловал подставленную шею, не выдержал, зарылся в нее глоссой.       – Сделай, как он сказал, креветочка.       Взгляд Миража вспыхнул ненавистью. Наконец-то его проняло! Остатки уцелевших пластин демонстративно почернели и побелели, и эндоскелет перестал просвечивать.       – Я… не… ваша интерфейс-игрушка!       – Да ты ваще никто! – рявкнул Рикошет, сдвигая руку, чтобы когтями вонзиться в линзы.       Он продолжал нагнетать ток. Продолжал давить. Джаззу по искре были лязг и возня над ним. А выбитые оптики их обоих привлекали. Или выжженные, или вдавленные. Вообще, они всегда так устраивались: Рикошет брал на себя разгон, вытряхивал из жертвы дурь, а Джазз подставлялся и наслаждался процессом. И да, Рикошет, когда коннектился, бил так же яро, как в драках. Всего парой пинков он вырвал из вокалайзера Миража новые бессвязные крики.       Джазз остановил брата короткой репликой по связи. Втолкнул свои инфокабель в сбитую Рикошетом медпанель, чтобы снять часть болезненных ощущений. Мираж содрогнулся, судорожно вздергивая файерволы, запираясь от инфообмена, выстраивая защиту – и, конечно, теряясь. Он думал, они только укатают его на джамперах? Так же не интересно!       – Ты чудесно выглядишь, – прошептал Джазз, целуя Миража снова – и на этот раз губы скривились. Он снова попытался отстраниться, избежать глоссы внутри. От него пахло Рикошетом, что только раззадоривало. – Я по-прежнему тебя обожаю… Даже еще сильнее. Давай, ради меня, Мираж, сделай, как мы хотим…       Он не стал, конечно же. Джазза уже распирало от желания, интерфейс-протоколы требовали приступать, а Мираж все сопротивлялся. Нашелся герой… а говорил, не боится изнасилований. Воображала. Джазз упрямо ласкал разъемы вокруг занятого инфокабелем гнезда, захватывая контроль над каналом. Ему не терпелось увидеть выражение Рикошета сквозь броню Миража, светлеющую и тающую в воздухе.       Зачем он упрямится? Не обязательно же было доводить до взлома! В конце концов, Джаззу было не чуждо… уважение к профессиональным тайнам. Он не переступал границ раньше, если Мираж не заметил! Может, он думал, что Джаззу это не под силу? Что Оптимус доверяет ему свою жизнь, но не напихал в прошивку самых сложных систем взлома? Если так, то Мираж сам виноват, что его, первого агента спец-опс, сейчас взломает варвар-убийца, которого он – ха! – презирает.       Джазз просканировал защиту. Она была отличной. С ловушками, закоротившими бы взломщику проц, и ложными командами, на которые зря уходило время. Но по логу он легко выяснил, что Мираж только что запустил, а что работало в фоновом режиме. Вот если он отправлялся на миссию в десептиконский тыл, там бы его никто бы не расколол. А сюда он пришел отдохнуть и расслабиться.       «Ты вынуждаешь меня», – транслировал он прямо в проц Миражу, нетерпеливо перехватывая кулаки, которые тот вдруг решил обрушить ему на честплейт.       Мираж и правда внезапно встрепенулся, начал вырываться. Когда Рикошет сковыривал, соскребал с него драгоценную броню, стоившую Миражу десятилетий свободы, он так не паниковал.       – Стой! Стой! Нет! – он истерично дергался, стремясь вытащить провод из медпанели, но Джазз крепче сжал руки. – Нет! Пожалуйста, хорошо! Хорошо! – ужас на фейсплейте на миг поразил Джазза своей искренностью, а потом исчез.       И Мираж – исчез.       Его вес остался, и дрожь чувствовалась, и свист надрывающихся вентиляторов, но Мираж, как от него и требовали, превратился в едва различимый мутный силуэт.       Джазз дернул руки Миража в разные стороны, поднимая его выше. Рикошет, восторженно зарычав, уставился брату в оптику и демонстративно облапал пустоту под собой. Вытянул джампер и, нашарив порт пальцами, подтолкнул невидимку к скрутке Джазза.       Прежде чем подключиться, тот отсоединился от инфоразъема. Мираж был достаточно напуган. Не надо было считывать его лог, чтобы это почувствовать. Так что он вошел – пальцы Рикошета сжали основание его джампера в кольцо, добавляя ощущений, – и одновременно впился дентами Миражу в горло. Услышал короткий всхлип.       Рикошет собрал скрутку и, не размениваясь на предупреждения, затолкал ее в брата, не отпуская при этом его джампер. Наподдал током, заставляя бессистемно разгонять Миража. Тот застонал, но что именно происходит с его лицевой, Джазз не видел. Только брата. Брата, которого он сейчас трахал в руку, и это было так хорошо, как никогда не бывает с обычной тактильной стимуляцией. Брата, который трахал его, тянулся к нему, но не мог достать.       Миража будто и не было. Но он был. Он свел их, сам того не желая, и напомнил, как хорошо им вместе. Усталость и раздражение, тупая злость и ощущение бессмысленности «последнего путешествия» на Землю отступили. Джазз старался смягчить резкость скачков напряжения и подстроиться под ритм, который стелсеру обычно нравился. Так плавно он коннектиться не мог, но несколько умопомрачительных интерфейсов, что у них были – за четыре миллиона лет всего несколько! – открыли ему многое о вкусах Миража.       Скрытый стелс-полем, Мираж светился тем ярче, чем интенсивнее Джазз его накачивал. Дуоботы словно поймали болотный огонек из земных легенд. Нечеткий мерцающий силуэт, снизу яркий, сверху как будто растворяющийся, можно было потрогать. Это их цвета внутри подавляют сияние родной подсветки Миража... Джазз сохранил несколько кадров. Волшебных, нравится это Миражу или нет.       Рикошет перезагрузился первым, рухнул на Миража, и их с Джаззом практически спаяло невероятное плещущееся напряжение. Джазз обнял обоих, на сколько рук хватило, и, собравшись, вывел Миража в ребут, прежде чем самому потерять контроль. Обычно они с братом синхронизировались, но ему не хотелось бросать Миража раскрученным без перезагрузки, так что он переборол протоколы и довел дело до конца.       Да еще и пришел в себя раньше остальных. Джазз любил понежиться, но лучше – онлайн, так уж заботятся о безопасности телохранители. Мираж во время ребута снова стал видимым и сейчас лежал головой на капоте Джазза, грязный, помятый и ужасно несчастный. Рикошет сполз с него, но он не шевельнулся, хотя оптику включил.       Изо рта сочилась розовая струйка. Джазз привлек его к себе и облизал губы.       – Видишь, с нами не так уж плохо, – подбадривающе потрепал он шлем. – Я попрошу Перси починить тебя за мой счет.       Рикошет скатился набок и закинул руки за голову. Согнул колено и забросил на него ногу, как будто не в грязи валялся, а у себя в Даркмаунте. Впрочем, ему налить всегда было на грязь.       «Ты за ним так увивался, я думал, он интерфейс-легенда!» – бросил он презрительно.       «У него напряжение падает, если его калечить. Он заводной, но против насилия», – Джазз продолжал гладить, нашаривая вывернутые пластины и вправляя их, если получалось.       «Жить захотел – сразу стал за!» – Рикошет ревниво рыкнул, перетащил Миража ближе, запрокинул ему голову и прикусил нижнюю губу.       Сломанный и раздавленный, Мираж казался дезактивом. Работу двигателя почти не было слышно. Он лежал между ними на камнях и даже не пытался больше сопротивляться, закрываться, возмущаться.       Он теперь все-таки принадлежит им. Наконец-то. Это еще в Даркмаунте должно было случиться.       Удовольствие брата злыми, горячими всплесками отзывалось в искре. Джазз поддерживал Миража за пояс, подбирая платы и ставя на место, но тот если и вздрагивал, то непроизвольно. Благодарить за заботу он явно не станет.       Рикошет помечал фейсплейт укусами. Гонка закончилась. Он ее закончил, в мокрой грязи, на этой дурацкой планете. Охота Джаззу нравилась, но нарушив ее негласные правила «жертва или его, или ничья» и разделив с братом добычу, он будто избавился от отягощавшей его роли опасного соблазнителя. И пока не скучал. Он бы не сделал этого без Рикошета, но когда увидел его с раздавленным и перепуганным Миражом в захвате...       Хоть что-то завершилось раньше, чем Оптимус обрубит концы.       После разговора с ним, случившегося на базе, Джазз думал об одном. Им осталось немного. Слишком мало – если вспомнить, сколько всего за плечами. Даже идея полететь на Землю, оставив мертвый Кибертрон позади, не казалась когда-то настолько безумной.       И кого ему ценить, раз так? Брата, нашедшего способ его расшевелить, или воришку-призрака с надменными замашками? Красоту Миража, его свободу? Фраг, да сразу можно было вот так, по старинке, а он все сдерживался. Крутился, угождал, выдумывал разное…       Хватит.       Мираж оклемается, никуда не денется. С Земли не улетишь. Прайму он по-прежнему нужен, так что Джазз с ним еще встретится… Потом они уйдут, а Мираж… что – Мираж? Если все выживут, придется носить ему подарки и извиняться. Велика беда.       Он оставил Миража в покое и отодвинулся к генератору, не вставая с камней. Рикошет тоже им заинтересовался. Брошенный, Мираж так и лежал, свернувшись и подтянув колени к честплейту. Темный тонкий силуэт в прозрачной броне. Свет погас, любоваться больше было нечем.       – Залей топливо, – распорядился Джазз. Рикошет лениво дернул ближайшую канистру на себя.       Они оба чувствовали истощение, так что подзарядка не помешала бы. Закончив возиться, Джазз обернулся. Миража на месте уже не было. А ведь он даже не услышал…       – Подорвет нас ща, – протянул рядом Рикошет и сплюнул масло.       – Не подорвет. Он сбежал, – уверенно ответил Джазз. Миража он не чуял. Приглядевшись, он наверняка понял бы, куда именно тот направился, но не был настроен на погоню.       – К Праулу? – Рикошет подобрал пластину, оставшуюся лежать. Это была часть предплечья, по краям торчали тонкие ворсинки регулирующего прозрачность волокна. Покрутив в руках, Рикошет с усилием смял ее и бросил в ближайшую расщелину. Деталь дважды ударилась об стены и плюхнулась в воду.       – Да уж наверное. Не важно, – сказал Джазз, глядя в сторону.       Вот так бы и продолжал просто коннектиться. Наслаждаться моментом.       Рикошет пожал плечами.       – Я думал, звать тебя или нет. Хорошо, что позвал. Хотя я бы его грохнул уже, – и добавил: – Но он тебе нравится.       – Да-а… когда он хочет, он шлаково сладкий, – Джазз сел, прислонился к гудящему генератору спиной, впитывая слабую вибрацию.       Рикошету никогда не доставалось такого удовольствия: вытянуть из Миража все, потому что тот сам попросил. Впрочем, он и не любитель, что правда – то правда.       – Мне и так зашло, – подтвердил тот. – Но поймаешь – зови, ясно? – потребовал он ответной любезности за подарок и указал подбородком на все еще открытый порт: – Хочешь продолжить?       – Хочу, – сказал Джазз, встряхиваясь, и похлопал по мятому боку генератора. – Давай возьмем с собой этого парня.       Рикошет задорно полыхнул визором и подобрался ближе. Джазз обмотал толстый зарядный кабель вокруг его шеи и потянул вниз. Им можно было делать друг с другом, что заблагорассудится. Никаких правил. Даже если они очень захотят, то, наверное, не смогут друг друга убить, а уж ненароком – тем более.       Зачем он только задумался? Рикошет пока не знает, что скоро они перестанут служить Прайму. У Оптимуса другие планы. Все изменится. Будет не до Миража и его капризов.       Оттянуться, как в старые времена, зажав жертву и используя ее, как переходник… Выдавить максимум из того, кого они оба хотят. На Земле как-то не до того было. Оптимус загонял их по мокрым холодным дырам, Джаззу не хватало… шанса расслабиться.       Он все еще беспокоился и злился, но не понимал, с чего. Дело в словах Оптимуса? В Мираже, строившем из себя разбитую жертву? Разлегся тут, страдалец, и смылся, едва дуоботы отвернулись! Ни одному его жесту верить нельзя.       Миража он найдет и снова уломает провести вместе время. Тот ведь только притворяется крепким. Чуть что – нырк за Праула. Или даже за Джазза. Он слабый, пугливый, а еще – никогда не мог устоять перед глоссой в порту…       Хорошо было бы выжить и полюбоваться им снова – довольным, возбужденным и сияющим. Джазз ухмыльнулся и вцепился брату в затылок, толкая навстречу фарам, чтобы кусал и облизывал, пока коннектит. Сунул к его губам штекер зарядного кабеля, зашлаковывая проц помехами от резко повысившегося напряжения. Рикошет затрясся. Джазз яростно, с треском вдавливал его голову в капот, до предела пережимая магистраль кабелем, и вслепую тыкал обжигающим штекером то в рот, то в щеку, то в визор, то в себя же самого.       Самая бессмысленная трата заряда, но самая приятная.                     Через шесть земных месяцев Хот Род стал Родимусом Праймом.       Миража дуоботы больше не видели.